Юрий Дмитриев - Тринадцать черных кошек
Но все это не "чертовщина", а приспособления, выработанные у совы на протяжении многих и многих тысячелетий, для того чтобы было удобней охотиться. Кроме того, понятие "страшная внешность" - относительное: не всем сова кажется страшной. А тем, кому эта птица не нравится, можно сказать: некрасивая внешность - еще не доказательство преступных действий. Вот бесшумный полет - это уже посерьезнее... Сова летает так, что можно не услышать ее, даже если птица пронесется у самого уха. Но оказывается, и этому есть объяснение.
У совы по переднему краю крыльев тянется острый гребень из перьев, который при взмахе тормозит поток встречного воздуха. Задний край снабжен бахромой из перьев, которые уничтожают завихрения воздуха, образующиеся позади крыльев. Поэтому полет совы очень плавный, она не режет воздух. Кроме того, мягкое пушистое оперение гасит звуки, возникающие при полете.
Таковы причины бесшумного полета. Он необходим совам, ведь их основная добыча - очень чуткие зверьки: мыши и мышевидные грызуны.
Однако только бесшумного полета для успешной охоты мало: необходимо уметь слушать добычу. И сова умеет. "Колдовской" слух - еще одно обвинение, предъявляемое совам. Да, слух сов (как и их зрение) необыкновенно остр - сова слышит лучше, чем человек, раз в пятьдесят! К тому же у нее слух "радарного" типа. У сов - единственных из всех птиц, имеются ушные раковины. Это твердые кожистые складки, окруженные очень упругими перьями. Сами уши расположены несимметрично, что тоже не случайно: такое расположение помогает птицам пеленговать звуки.
Есть предположение, подтвержденное уже опытами, что совы способны воспринимать совершенно неразличимые человеком звуки (ультразвуки) и тепловые лучи. Например, она может обнаружить бегущего по стволу дерева небольшого жука или шмыгающую под довольно толстым слоем снега мышь. Возможно, сова действительно слышит мышь, возможно, чувствует ее тепло.
Теперь о самом существенном обвинении, предъявляемом совам. О накликании несчастья.
Издавна замечали люди: если прилетит сова в деревню, сядет на крышу дома или сарая, закричит страшным голосом, то случится беда. Правда, не вообще какая-то беда, а самая определенная: уничтожат мыши зерно в амбарах. И не только в амбарах. Стоило появиться совам в полях (и зачем бы ей из лесу-то на поля летать?!), как вскоре выяснялось: мыши и там произвели опустошение. Может ли быть большая беда для крестьянина! А ведь во всем они, проклятые совы, виноваты!
Люди уловили связь между совами и мышами. Действительно, она есть. Не обратили внимание лишь на последовательность. Впрочем, это объяснить легко: мыши делают свое дело тихо, самих мышей увидеть нелегко. Совы же появляются открыто и объявляют о своем прибытии во всеуслышание. Вот и получается: заглянет человек в амбар, увидит опустошение, которое произвели мыши, и вспомнит о том, что сова прилетала. И сразу решит: она-то и накликала эту беду. И невдомек человеку, что не сова приманила мышей, а они ее. Как мы уже говорили, перепутаны причина и следствие. Сова прилетает охотиться - значит, оберегать поля и амбары, спасать хлеб от грызунов. И спасает!
А удается ей так успешно охотиться как раз благодаря ее удивительному зрению, "колдовскому" слуху и бесшумному полету.
Так что не будем ей это ставить в вину, тем более что сова ни в чем не виновата. Ну а со "страшной внешностью" и "ужасным голосом" придется смириться. Учитывая особые заслуги совы.
Теперь поговорим о "домовых"
Собственно, что о них говорить-то? И так все ясно: сейчас "домовых" нет. А ведь были когда-то. И долго жили "домовые" (или другие аналогичные им существа) в сознании людей. В Древней Греции дух - покровитель жилища обитал под порогом. Там же жил и римский "домовой". В некоторых местах даже существовал такой обычаи: жених, приводя в дом невесту, переносил ее через порог на руках, чтобы дух, обитающий под порогом, мог разглядеть ее, запомнить и знать, что это - свой человек.
"Домовые" под разными именами существовали у многих народов. Но больше всего, пожалуй, внимания уделяли "домовому" в России. Здесь было совершенно точно известно, где он обитает и чем занимается, - недаром же звался "домовым". Значит, живет в доме и покровительствует дому. Поэтому в России "домового" уважали, отводили ему место для жительства не только под порогом, но и за печью. Переезжая на новое место, его уговаривали тоже переселиться и предоставляли ему для этого удобный "транспорт" - старый лапоть.
Теперь "домовые" упразднены, поскольку уже никто в них не верит. Правда, следы "домового" остались и сейчас. Например, говорят, что через порог не следует прощаться или здороваться за руку. Это может привести к ссоре. А почему? Сейчас никто не знает. А раньше знали точно: "домовому" может не понравиться, что над его головой совершают подобные действия (жил-то он и за печью и под порогом).
Или вот еще: мы часто перед дорогой присаживаемся. И минуту-другую сидим молча. А пошел такой обычай опять-таки от "домовых": считалось, что в эти минуты "домовой" наставляет человека, как вести себя в пути и, главное, как невредимым вернуться домой. Но сейчас мы о "домовых" не помним и не видим ничего зазорного в том, чтобы перед дорогой присесть на минутку, подумать о том, все ли взяли с собой, вспомнить, не забыли ли чего.
Но это все мы говорили о "домовом", названным "соседушкой", который действительно жил, как считают люди, в домах и был добрым. А был и другой, злой "домовой" - конюшенный. И ведь до сих пор кое-кто верит в его существование. Да и как не верить, если он и сейчас иногда безобразничает в конюшнях?
От конюшенного "домового" страдали еще древние греки, вернее, их лошади. Однако они нашли средство избавляться от "домового" и защищать лошадей. Почему-то считалось, что "домовой" боится козла. Поэтому его помещали в конюшню вместе с лошадьми. И "домовой" покидал конюшню, если он там был, или вообще не заглядывал туда. Потом живого козла стали заменять шкурой, которую вывешивали в конюшне.
В России козлов в конюшне не держали и шкур не вывешивали. И нередко случалось такое: открывает крестьянин утром конюшню, глядит - лошадь стоит в мыле, будто всю ночь дрова в гору на ней возили. И грива спутана, и храпит испуганно. А ведь конюшню никто не открывал, замок цел и следов на снегу никаких (обычно "домовой" безобразничал в конюшнях зимой). Кто же еще может заездить лошадь, не выводя из конюшни? Кто может так запутать ей гриву, что ни распутать, ни гребешком расчесать нельзя? Конечно, "домовой"!
А "домовой" сидит в это время где-нибудь в норке или под полом и не подозревает, какой переполох он наделал в деревне. Люди же, на все лады обсуждавшие таинственного "домового", и не подозревали, что много раз видели его собственными глазами. Да может, в эту минуту случайно и увидят небольшого гибкого белого зверька (в то время, когда зверек становится "домовым", он всегда белый), но не обратят внимания. Кому придет в голову, что "домовой" - самая обыкновенная ласка?!
Ласка - зверек хищный. Нападает она на всех, с кем может справиться: на мелких птиц и на крупных (голуби, тетерева), на кроликов и даже, случается, на зайцев. Нередко ласка проникает и в курятники, за что немилосердно истребляется, хотя проще и правильнее было бы сделать курятник недоступным для хищника, а самого зверька оставить в покое. Ведь ласка нуждается не в истреблении, а в охране.
При всем разнообразии "меню" ласки, основная пища ее все-таки грызуны. На них главным образом она охотится, истребляя в огромных количествах. Причем, если мышей много, она уничтожает их гораздо больше, чем может съесть.
Летом грызунов достаточно в лесу и в поле. Зимой дело хуже - часть мышей уходит глубоко под снег. Но часть перебирается в амбары и конюшни, где и тепло, и корма вдоволь. За мышами и идет ласка. А оказавшись в конюшне, превращается в "домового".
Ласка ловит мышей, которые обычно забираются в кормушку. Лошадь стоит головой к кормушке. Значит, удобней всего взобраться на лошадь и с ее головы прыгнуть в кормушку на мышей. Ласка так и делает: вскакивает на круп лошади, пробегает по шее, взбирается на голову и пикирует. Коготки у ласки острые, ими она цепляется за шкуру лошади, царапает ее, щекочет. Пробегая по шее, ласка путает гриву. Лошади это не нравится, она пугается, пытается сбросить зверька. Но он держится крепко.
За ночь ласка может поймать десяток-полтора мышей, значит, минимум столько же раз она пробежит по лошади. А ведь не всякий прыжок будет удачным. Иногда мыши успевают разбежаться, и ласка вылезает из кормушки ни с чем. Подождет немного - и снова вскочит на лошадь, и так всю ночь охотится ласка - и всю ночь бьется лошадь. Немудрено, что к утру она вся в мыле, усталая, совершенно непригодная для работы.
А ведь ласка не только бегает по лошади. На шкуре лошади после высохшего пота остаются крошечные кристаллики соли. Ласка слизывает эту соль, и лошадь снова беспокоится. Нередко ласка по неосторожности, а то и умышленно прокусывает шкуру и слизывает капельки крови. В общем, неприятности лошади она доставляет достаточно. И людям тоже. Однако уничтожать ласку нельзя. Если уж она повадится в курятник или станет пугать лошадь по ночам, проще всего поставить ловушку. Наутро в ней будет метаться гибкий беленький "домовой".
