Дмитрий Урушев - Русское старообрядчество
Посланцы лже-Петра разъезжали по деревням и читали его грамоты:
«Жалуем сим именным указом с отеческим нашим милосердием всех, находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков, быть верноподданными рабами собственной нашей короны. И награждаем древним крестом и молитвой, головами и бородами, вольностью и свободой и вечно казаками».
Суд Пугачева. Картина В. Перова. Государственный исторический музей.
Эти грамоты производили на народ сильное впечатление. Простолюдины тысячами присоединялись к войску самозванца. Его поддержали не только русские, но и представители других народов Поволжья и Урала — калмыки, башкиры, татары, чуваши, мордва и черемисы.
Берега Яика, Волги и Камы[81] охватил кровавый мятеж.
Иногда, захватив какое-нибудь селение или крепость, восставшие требовали от местного духовенства, чтобы оно впредь отправляло богослужение по дониконовским книгам. Испуганное духовенство повиновалось этому требованию.
Правда, из-за невежества Пугачева не обходилось без нелепых происшествий.
Когда мятежники вступили в одну из казачьих станиц, священник встретил их с крестом. Пугачев приложился к кресту и вошел в станичную церковь. Царские врата были растворены. Самозванец вошел в алтарь, сел на престол и сказал:
— Давно я не сидел на престоле!
Безграмотный Пугачев перепутал церковный престол с царским…
Екатерина II направила войска против самозванца. Повстанцы не смогли противостоять царской армии, хорошо вооруженной и строго упорядоченной. Потерпев поражение, зачинщики мятежа решили пленить Пугачева и выдать властям в обмен на помилование.
Самозванец был схвачен сподвижниками 8 сентября 1774 года. Через неделю в Яицком городке, главной казачьей крепости, связанный Пугачев был передан в руки офицеров.
В клетке лже-Петра доставили в Москву. Начались допросы, следствие и суд. Самозванец был приговорен к смертной казни.
Вместе с Пугачевым были схвачены и осуждены на казнь некоторые его товарищи. Среди них — яицкие казаки-староверы Афанасий Перфильев и Максим Шигаев.
Накануне казни в темницу пришел священник-никонианин. Ему было поручено принять исповедь у узников. Самозванец покаялся. А Перфильев и Шигаев отказались от исповеди.
На следующее утро, в самый день казни — 10 января 1775 года — священник снова пришел в тюрьму и причастил Пугачева по новому обряду. Перфильев и Шигаев отказались от причастия.
После этого приговоренных доставили на Болотную площадь к плахе и виселицам. Пугачеву и Перфильеву отрубили головы. Прочих повесили.
Так кончился мятеж. По указу Екатерины II, чтобы навсегда уничтожить память о восстании, река Яик была переименована в Урал. А Яицкий городок — в город Уральск[82].
Глава 40. Поиски архиерея
Мы знаем, Бог не есть Бог мертвых, но живых[83]. У Бога все живы. Поэтому Святую Церковь образуют не только ныне здравствующие христиане, но и почившие праведники. В XVIII веке это позволяло староверам утешаться мыслью, что, хотя у них нет живого епископа, но с ними незримо пребывают все почившие святители: от древних апостолов — первых епископов — до убиенного Павла Коломенского.
Однако постоянная нехватка иереев и неизбывный страх лишиться их вынуждали староверов искать здравствующего православного епископа — надежный и постоянный источник священства. Ведь правильное церковное устройство возможно только с архиереем — первосвященником, архипастырем, епископом, преемником апостолов.
Поиски архиерея начались в XVIII столетии. В них принимали участие не только поповцы, но и беспоповцы. Из Выговской пустыни Андрей Денисов отправил на поиски сначала некоего Леонтия Федосеева, а затем ученого старца Михаила Вышатина. Но эти искания не увенчались успехом.
Отправляясь на поиски епископа, староверы ставили перед собой две задачи.
Во-первых, они хотели найти благочестивого святителя и убедить его присоединиться к Русской Церкви.
Весь XVIII век старообрядцы искали такого архиерея. Искали в России и на землях, принадлежавших Турции, — в Молдавии, Румынии, Болгарии, Сербии, Греции и Палестине.
Но не нашлось такого верховного пастыря, который, последовав за добрым пастырем Христом, душу свою положил бы за овец. Страх перед царскими властями, перед дыбой и кнутом, перед тюрьмой и каторгой был сильнее христианской любви.
Правда, в 1731 году архиерей был неожиданно найден, причем не в дальних странах, а в Москве. Тут в темнице томился владыка Епифаний (Яковлев), малорус из Киева, поставленный в епископы молдавским митрополитом.
Литая икона XIX в. «Никола Чудотворец». Частное собрание.
Поскольку тогдашние законы запрещали россиянам принимать духовные звания за границей, Епифаний, как только оказался на родине, был схвачен и посажен в тюрьму. Здесь с ним познакомились богатые старообрядцы, раздававшие милостыню узникам. Они уговорили Епифания присоединиться к Церкви и помогли ему в 1733 году бежать на Ветку.
Однако появление долгожданного епископа было сдержанно встречено староверами. Ведь Епифаний был из Малороссии, а там крестили по латинскому обряду — не погружением, а обливанием. Принять архиерея с таким крещением старообрядцы не могли.
Пока думали, что делать с Епифанием, известие о появлении на Ветке епископа дошло до Анны Иоанновны. Императрица разгневалась. Именно Епифаний стал причиной «ветковской выгонки» 1735 года. Царские войска вторглись на Ветку и разорили ее. Архиерей был схвачен, увезен в Киев и вновь заточен в темницу, где и скончался.
Другим старообрядческим епископом середины XVIII века был владыка Феодосий. Он, как и Епифаний, не оставил заметного следа на страницах церковной летописи.
Казак, природный старовер, Феодосий был посвящен в епископы для казаков, живших на Кубани, в ту пору принадлежавшей крымскому хану. Его рукоположил греческий архиепископ по просьбе староверов и по настоянию хана. Умер Феодосий, не оставив преемника.
Во-вторых, отправляясь на поиски архиерея, старообрядцы мечтали найти страну, где бы в неприкосновенности сохранилось древнее благочестие. В XVIII веке слухи о таких благословенных землях изредка достигали староверов.
Одни говорили, что православие процветает в Японии — в Опоньском царстве, что стоит на море-океане. Другие утверждали, что служба по старому обряду совершается в храмах Беловодского царства, затерянного где-то в Азии.
Иногда на Руси появлялись люди, якобы побывавшие в Опоньском царстве или Беловодье. Иногда оттуда приходили письма, живописующие торжество веры, благолепие храмов и истовость служения благочестивых епископов.
В конце XIX века по России разъезжал странный человек Антон Пикульский — сын чиновника из Великого Новгорода, выдававший себя за архиепископа Аркадия, якобы получившего рукоположение от патриарха Беловодского царства.
Но в ту пору было уже невозможно легко дурачить людей. И Пикульский не сумел приобрести последователей…
На протяжении всего XVIII столетия Польское королевство ослабевало и умалялось.
Сильные соседи — Австрия, Пруссия[84] и Россия — постепенно отвоевывали от него по куску, пока Польша совершенно не исчезла. В 1772 году город Гомель и слободы Ветки отошли к Российской империи.
Некоторые староверы Ветки и Стародубья, разочарованные и утомленные безуспешными поисками архиерея, стали поговаривать, что надобно идти на примирение со светскими и духовными властями и просить себе епископа и священников в столице, в Санкт-Петербурге, у царицы Екатерины II и архиереев Синодальной Церкви.
Первым высказал такую мысль инок Никодим из Стародубья. В 1783 году он передал прошение императрице, чтобы по ее указу старообрядцам был прислан из Синода какой угодно епископ. Но через год Никодим умер, а с ним умерло и его начинание.
В 1799 году несколько купцов — прихожан Рогожского кладбища — подали прошение московскому митрополиту Платону (Левшину) о дозволении получать священников от Синодальной Церкви. Митрополит согласился удовлетворить это прошение и принять староверов под свое покровительство, но с условием, что они признают над собой власть Синода.
Так возникло единоверие — объединение старообрядцев и никониан. Оно было подобно прежней унии — объединению православных и латинян. Единоверцы во всем подчинялись Синоду и получали от него священников, служащих по старым книгам, а также право невозбранно строить храмы и монастыри, заводить школы и книгопечатни.
Император Павел I[85] подписал правила учреждения единоверия 27 октября 1800 года.
Правда, Платон и прочие синодальные архиереи считали, что в старых церковных книгах находятся погрешности от невежества, поэтому пренебрежительно относились к своей новой пастве, как к сборищу неучей. В Синоде единоверие называли «церковной болезнью».
