Рейн Крюгер - Китай. История страны
Его великий труд охватывал почти три тысячелетия китайской истории и состоял из полумиллиона слов, записанных палочкой на бамбуковых дощечках. Слог его никак нельзя назвать напыщенным, а во многих случаях повествование становится живым и образным — например, когда автор вспоминает о человеке, жившем за триста лет до него:
Я читал книги Конфуция, и захотелось мне узнать, каким он был человеком. Поехал в Лу, увидел храм Конфуция, его жилье, повозку, платье и предметы ритуала; ученые в положенное время обучались ритуалу в его доме; я задержался там в раздумье, не в силах был уйти. Царей, как и людей достойных, в Поднебесной было много, они при жизни процветали, а умерли, и канули. Конфуций же, простолюдин, уж более чем десять поколений на устах. Ученые его считают своим родоначальником. Все, кто в Срединном государстве, начиная с сына Неба и князей, толкуют о шести искусствах, обращаются за истиной к Учителю. Могу назвать его самым великим из людей, достигших высшей мудрости.
Что касается философов, то величайшим мыслителем эпохи считается Дун Чжун-шу (179–104 гг. до н. э.). Именно по его предложению конфуцианство было провозглашено официальной религией ханьской династии. Кроме того, он первым выдвинул идею экзаменов, которые одновременно проводились правительством по всей стране и посредством которых люди любого ранга получали возможность поступить на государственную службу. Эта система, впоследствии дополненная и модернизированная, просуществовала до 1905 года.
На основе конфуцианства Дун Чжун-шу стремился объединить идею инь-ян с теорией пяти первоэлементов, чтобы обосновать политический и общественный порядок своей эпохи и объяснить устройство мира. Говорят, что он так был увлечен своими исследованиями, что три года не выходил за порог сада; результатом напряженной работы стал труд «Обильные росы „Весны и Осени“», в основу которого были положена летопись «Весны и Осени», приписывавшаяся — как и все пять классических канонов — Конфуцию. По свидетельству современников во время преподавания в академии (Высшей школе) он излагал свои взгляды, спрятавшись за занавеской, а ученики передавали его слова друг другу, располагаясь на почтительном расстоянии.
Важное место в его воззрениях занимала концепция Неба. Ее не так-то легко понять, потому что иногда под Небом подразумевалась природа, добрая, но властная сила, а иногда — божество, главенствующее над природой. Это первая из десяти составляющих бытия, к которым также относятся Земля, инь и ян, пять первоэлементов (дерево, огонь, почва, металл и вода) и, наконец, человек. Человек является отражением Неба, а оба эти элемента пронизаны инь и ян. Небо, Земля и человек являются основой всех вещей: Небо рождает все вещи, Земля вскармливает их, а человек доводит до совершенства. Этим совершенством являются культура и цивилизация, для расцвета которых правительство должно создать необходимые институты — в соответствии с замыслом Неба, стремящимся усовершенствовать человека.
Сущность человека, настаивал Дун Чжун-шу, — не зло, как утверждали представители некоторых философских школ, и не добро, как считал последователь Конфуция Мэн-цзы, а способность к добру. Для достижения этого состояния человек должен практиковать пять конфуцианских качеств — гуманность, добродетельность, ли (соблюдение ритуалов и достойное поведение), мудрость и честность. Каждое из этих качеств, подобно направлениям компаса, связано с пятью первоэлементами (например, мудрость находилась в связи с водой, которая, в свою очередь, была связана с почвой). Тем же законам подчиняются пять видов человеческих взаимоотношений — властелина и подданного, отца и сына, мужа и жены, старшего и младшего брата, друзей, — и этика общества заключается в их обязанностях по отношению друг к другу.
Ориентируя людей на добро, правители должны руководствоваться легистским принципом поощрения и наказания. Если правительство ведет себя неправильно, то в результате взаимозависимости между Небом и человеком это искусственное явление приведет к природным катастрофам — землетрясениям, затмениям, засухе, наводнениям. Следует помнить, что властитель управляет подданными по мандату Неба (здесь Дун Чжун-шу несколько переусердствовал, заявляя, что когда Небо отобрало мандат на управление у Чжоу, то передало его Конфуцию). Как бы то ни было, в основе его сложных теорий, связывающих времена года, направления, цвета, вкус, звуки, числа, планеты, династии, правительства и моральные качества человека, лежало древнее китайское представление о единстве человека и природы, о силах, чье взаимодействие — если властитель и подданные должным образом исполняют свои обязанности — способствует благоденствию и гармонии во вселенной.
Таково было мировоззрение образованных людей, но подавляющее большинство населения страны продолжало поклоняться умершим предкам, а также множеству других духов. Несмотря на то что У-ди следил за современными философскими доктринами и сохранял верность духам предков, он чувствовал необходимость поддерживать веру в связь императора с божественными силами, которые защищали народ. Это достигалось поддержкой — какую мог оказать только сам император — существующих государственных культов и учреждением новых. Так, например, он унаследовал обязанность совершать обряды поклонения в часовне пяти первоэлементов и основал культы Царицы Земли и Высшей Гармонии, учредил Палату музыки, которая отвечала за музыкальное сопровождение религиозных служб.
Одна из самых впечатляющих церемоний, введенных императором, — пышная процессия к священной горе Тай, где он праздновал победы своей династии, принося жертвы Небу и Земле.
Однако истинный мотив его действий — это поиск бессмертия. У-ди овладела та же навязчивая идея, что и римским императором Августом, жившим за сто лет до него. Императорский двор вновь заполнили толпы магов и волшебников всех мастей. Они предлагали призвать бессмертных с Островов Блаженных, найти дорогу к раю на востоке, предсказать благоприятные и неблагоприятные часы, превратить киноварь в золото, воскресить одну из жен императора, обуздать реку Хуанхэ и, самое главное, найти эликсир жизни. Многие шарлатаны поплатились головой, когда их обман раскрылся, но У-ди продолжал верить в бессмертие и желать оного.
Увлечение оккультными науками при дворе императора способствовало распространению черной магии. Однажды одну из придворных дам обвинили в использовании злых чар с целью вернуть расположение императора к отвергнутой императрице; женщину приговорили к смертной казни — а с нею и еще триста человек, обвиненных в коллективном преступлении. До конца правления У-ди многие аристократы пали жертвой увлечения колдовством.
Эпоха правления У-ди завершилась усиливающимся кризисом экономики, истощением ресурсов, вызванным значительным расширением империи и ожесточенной борьбой за власть между семьями жен императора. В 88 году до н. э. покушение на императора провалилось, но то, что не удалось убийцам, через год сделала болезнь, и беспримерное правление У-ди завершилось. За три дня до смерти вышел императорский указ, объявлявший законным наследником его семилетнего сына и назначавший триумвират регентов. После смерти отца мальчик взошел на трон под именем Чжао-ди.
Глава 11. Ранняя Хань. Окончание (87 г. до н. э. — 9 г. н. э.)
Чжао-ди не исполнилось и восьми лет, когда в 87 году до н. э. он унаследовал трон отца; ему досталась страна, испытывавшая экономические трудности, уставшая и жаждущая мира после всех жертв, которые людям пришлось принести в период правления У-ди. Именно эти обстоятельства определяли действия правительства в конце тысячелетия, а вокруг самого трона нескончаемая сеть интриг, заговоров и убийств целые сто лет испытывала терпение Неба.
В 86 году до н. э. страну объехала специальная комиссия, которая должна была оценить тяготы жизни простых людей. Вслед за этим самые обездоленные слои получили помощь государства. В 81 году до н. э. восемьдесят видных ученых-конфуцианцев, назначенных провинциями, собрались в столице, чтобы доложить о нуждах страны и предложить средства исправления ситуации. Жаркие споры, разгоревшиеся на этом собрании, были увековечены в трактате, составленном несколько лет спустя и озаглавленном «Спор о соли и железе».
Название это отнюдь не исчерпывает содержания дискуссии, поскольку словесные баталии развернулись по гораздо более широкому кругу вопросов, затронув не только проблему государственной монополии на производство соли и железа, но и философию, действия правительства, а также экономическую и международную политику. Спор шел между сторонниками двух точек зрения, так называемыми реформистами и модернистами. Обе стороны часто обращались, как это было принято в Китае, к историческим прецедентам: тени Чжоу-гуна и Шан Яна незримо присутствовали в дискуссиях. Если на Западе говорят, что все доказательства можно найти в Библии, то в Китае эту функцию выполняет история (или мифология).
