Неизвестен Автор - Красный террор в годы гражданской войны
12 июня партию казаков в 16 человек привели к кладбищенской ограде, за оградою была вырыта для них могила. Выстроили казаков, предварительно раздев их до рубашки и перекололи их всех штыками. Штыками же, как вилами, перебрасывали тела в могилу через ограду. Были между брошенными и живые казаки, зарыли их землею заживо. Зарывали казненных казаки, которых выгоняли на работу оружием. Когда зарывали изрубленного шашками казака Седенко, он застонал и стал просить напиться, ему большевики предложили попить крови из свежих ран зарубленных с ним станичников. Всего казнено в Чамлыкской 183 казака, из них 71 казак подвергся особым истязаниям: им отрезали носы, уши, рубили ноги, руки. Трупы казненных по нескольку дней оставались не зарытыми, свиньи и собаки растаскивали по полям казачье тело.
В хуторе Хлебодаровском неизвестно за что был казнен учитель начальной школы Петров, зарубили его в поле шашками.
В станице Ереминской 5 июня было арестовано 12 казаков; большевики вывели их в поле, дали по ним три залпа и ушли. Среди упавших оказались пять казаков живых. Один из них, Карташов, имел силы переползти в пшеничное поле. Вскоре к месту казни пришли большевики с железными лопатами и ими добивали еще живых казаков. Свидетелю слышны были стоны добиваемых и треск раздробляемых черепов. На следующий день раненого Карташова нашли свои и отнесли скрытно домой. Большевики как узнали, что Карташов спасся, пришли к нему и хотели доколоть, но затем ограничились тем, что запретили фельдшеру под страхом смерти перевязывать раны казаку.
В станице Лабинской расстрел казаков начался 7 июня. Расстреляли ни в чем не повинных 50 казаков без суда и расследования. Расстреляли молодого офицера Пахомова и сестру его; когда мать пошла в станичное правление разыскать трупы убитых, ей ответили сначала грубостью, а затем застрелили и ее за то, что рыдала по сыну и дочери.
В тот же день на глазах жены и дочери был убит бывший станичный атаман Алименьев; ударом шашки красноармеец сначала снес черепную крышку, мозги выпали и разбились на куски по тротуару; вдова бросилась подбирать их, чтобы не дать схватить их собакам. Отогнал вдову красный палач, закричав: "Не тронь, пусть собаки сожрут". Просившим отдать тело для погребения дочерям казненного большевики ответили: "Собаке -- собачья честь, на свалку его, будешь рассуждать, так и тебя на штык посадим".
8 июня был убит офицер Пулин. На просьбу отца и матери дать тело похоронить, ответ был тот же, что и Пахомовым. В то же утро был исколот штыками на улице казак Ефремов. Умирающего нашли родственники. Они взяли его домой. Вечером узнавшие о том большевики ворвались в дом и закололи страдальца штыком в горло.
Руководил арестами и казнями горбатый злобный комиссар Данильян.
В станице Вознесенской первые расстрелы казаков -- Хахаля и Рамахы -имели место еще в феврале месяце. С этого времени казаки жили под постоянною угрозою смерти, на всякую казачью просьбу у командира большевистского отряда был один ответ: "Видишь, вот винтовка, она тебе и Бог, и царь, и милость". На митингах то и дело слышалось: устроить казакам варфоломеевскую ночь, вырезать их до люльки, т[о] е[cть] до колыбельного возраста. До сентября, однако, больше казней не было. В конце этого месяца, когда большевикам пришлось уходить из станицы, угрозы стали осуществляться. В течение двух дней казнили 40 казаков-стариков, молодые успели уйти партизанами в горы. Казнили казаков поодиночке, казнили партиями, кого расстреливали, кого штыками закалывали, кого шашками изрубливали. Местом казни был выгон станичный, там у вырытых могил ставили обреченных на смерть и красноармейцы рубили им головы, сбрасывая тела в могилу. Падали в могилу живые казаки, их засыпали землей вместе с трупами. Казнили в поле у дороги старика священника отца Алексея Иевлева, убил его из пулемета большевик Сахно, а товарищ палач-красноармеец по прозвищу Дурнопьян разбил прикладом упавшему пастырю висок. Тело бросили, не зарыли, три дня оно лежало в одной сорочке на поле у дороги, собаки выгрызли уже бок, когда, по настоянию вознесенских женщин, бросили большевики тело убитого отца Алексея в общую могилу казненных. Казня священника, большевики говорили: "Ты нам глаза конским хвостом замазывал, теперь мы прозрели, увидели обман, будешь казнен, не надо нам попов". Отец Алексей молча стоял перед палачами своими и только перекрестился, когда навели пулемет на него. Перед тем, чтобы зарыть тело казненного священника, большевик какой-то конный пробовал истоптать его конскими копытами, да конь не шел на труп или же перепрыгивал его.
Убиты еще были в погребе арестованные офицер Числов из револьвера и казак Малинков ружейными прикладами. Тело офицера вывезли за станицу и бросили в навозную кучу, туда же скоро привезли три туши палых лошадей и бросили рядом с телом офицера. Свиньи и собаки изорвали лошадей и тело офицера.
В станице Упорной казни казаков длились с 7 июня до конца месяца. Убивали казаков на улицах, в домах, поодиночке, выводили партиями на кладбище, казнили там у вырытых могил; убивали в коридоре подвала станичного правления, всаживая казаку по три штыка в бок и вынося трепещущее тело на площадь, где собравшиеся толпы большевиков и большевичек кричали "ура" и рукоплескали зверству. Всего казнено в Упорной казаков 113.
В станице Каладжинской казни начались с первого дня властвования большевиков. Комиссарами здесь были военный бродяга Шуткин, валявшийся до этого больше пьяным по навозным кучам, и гражданский босяк Клименко. Они арестовали до 40 казаков, более видных и тех, с кем у местных большевиков были личные счеты; 26 человек освободили, а 14 казнили. Их выводили из станичного подвала поодиночке, командовали "раздевайся", "разувайся", "нагнись" и после двумя-тремя ударами рубили склоненную казацкую голову. Казненных сбрасывали прямо в овраг за станицей.
Следующие казни были 7 июня. Казнили казаков в числе 31 на краю оврага шашками, в овраг сбрасывали трупы и едва засыпали навозом, так что потом казачьи кости, растащенные собаками, находили в разных концах станицы. Тогда же связанного казака Кретова привязали за ноги длинною веревкою к телеге и погнали лошадь вскачь по всей станице. Несясь по улице, сидевший в телеге большевик кричал: "Сторонись, казак скачет, дай дорогу". Избитого, изуродованного, окровавленного казака Кретова дотащили так до церковной площади и здесь казнили: один из красноармейцев воткнул казненному шашку в рот и, ворочая ею из стороны в сторону, приговаривал: "Вот тебе казачество".
В станице Засовской 5 июня было большевиками арестовано 130 казаков; 30 казаков были заключены в подвалах станичного правления и 100 в местной школе. Прибывший большевистский отряд из станицы Владимирской стал вывозить арестованных из подвала и изрубливать их шашками; зарублены были тут казачьи офицеры Балыкин и Скрыльников. С остальными заключенными в школе поступили несколько иначе: казаков выводили поодиночке на площадь и спрашивали собравшуюся толпу "казнить" или "оправдать", что громче раздастся, то и приводилось в исполнение; оправданных было четвертая часть. Казнимых раздевали до сорочки и тогда казаки принимались рубить шашками, рубили по всему телу, кровь струилась ручьем. С утра до вечера трупы грудами лежали на площади не убранными; только к ночи были вырыты могилы на кладбище казаками, выгнанными на работу красноармейскими штыками. Тела свозились на телегах к могилам, сбрасывались в могилу с трупами и живые казаки. Некоторые казаки доезжали до кладбища сидя, они просили дать умереть дома, их прикалывали или так же, как остальных, сбрасывали в могилы и зарывали заживо. Особенно долго выбивались из-под засыпавшей их земли казаки Мартынов и Синельников. Последний все просил, чтобы перевернули его лицом вверх. Привезенный на телеге казак Емельянов, весь изрубленный, подполз к ведру рывших могилу, выпил воды,.обмыл лицо и стал вытираться бешметом. Заметил это красный и приколол штыком Емельянова. Всего казнено 104 казака. Во время коротких перерывов казни красные палачи заходили в станичное правление, брали приготовленную для них пищу обагренными кровью руками и ели мясо и хлеб, смоченные стекавшей с их рук невинной казачьей кровью.
В станице Владимирской большевики приступили к казням 5 июня; всего казнено было за несколько дней 264 казака. Первым был убит на глазах дочери любимый населением священник Александр Подольский; тело казненного выбросили в поле. Казнили за то, что отец Александр будто служил молебен о даровании казакам победы над большевиками. После убийства священника красноармейцы обыскивали дома, огороды, поля, ловили всюду казаков, казнили их или на месте, или, собирая партиями, казнь производили на площади. Выводя казнимых, большевики заставляли их петь "Спаси, Господи, люди твоя" и после этого приступали к рубке казаков шашками; рубили так, чтобы удары были не смертельные, чтобы измучить подолее казака. Первые казни происходили без всякого суда, на четвертый день образовали большевики особый трибунал из босяков и бездельников; этот трибунал обрекал задержанного на смерть или же даровал жизнь за большой выкуп. Одному казаку, Пеневу, юноше 16 лет, большевики содрали кожу с черепа, выкололи глаза и только после этого зарубили страдальца.
