Анатолий Терещенко - Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ
Сколько бы они ни колесили по стране, жена всегда с наслаждением любовалась прелестями окружающего. Она умела искренне удивляться, заражая этим других членов семейства.
— Сережа, ты чего такой кислый? — защебетала жена, обращаясь к молчащему супругу. — Со мной не хочешь общаться? Вещь в себе — и только! Обиделся или нет настроения?
— Нет, жизнь не по той колее идет. С начальством никак не могу установить рабочего контакта. Работа валится из рук.
— Сейчас ты мне скажешь, что видишь дальше и глубже, чем твои начальники. А ты приземлись, живи проще, по принципу — день пережит, и слава богу! Они не стоят твоих подметок. Чего переживать? Квартиру новую получили, машина есть, купим дачу и заживем как следует. Не понравится — уйдешь на пенсию. Осталось немного.
— Нет, надо выбрать тут всю валюту. Доскрести до донышка. Домой успеем, он всегда нас ждет, — ответил муж.
Внезапно он нажал на тормоз, отчего жена от неожиданности по инерции подалась вперед, чуть не разбив головой лобовое стекло.
— Вот сволочь, подрезал. Чуть было не задел лихача. Слава богу, тормоза не подвели, а то попал бы в аварию…
Вскоре чета Боханов уже подъезжала к большой воде. С близкого расстояния море казалось пятнистым: голубое, синее, желтое, даже с красноватым оттенком в некоторых местах. Вода была вся в пятнах разноцветных бликов огромных размеров. Особенно жене понравились те части поверхности моря, которые имели фиолетовый цвет. Они напоминали раскраску фиалок в бабушкином саду мужа на Украине.
У берега города Пирея стояли яхты разных типов, размеров и окраски, покачиваясь с борта на борт, когда мимо них стремительно проносились быстроходные катера береговой охраны.
Супруги погуляли пешком по городу-порту.
— Кстати, это третий по величине город Греции после Афин и Салоник, — пояснял внешне с безразличным видом Сергей. — Первоначально здесь было небольшое поселение, а в пятом уже веке до нашей эры аборигены заложили военную гавань, превратившуюся вскоре в мощную морскую крепость, обнесенную стенами. Эта линия укреплений соединялась с зоной обороны Афин так называемыми «длинными стенами». Укрепления города были разрушены Суллой в 86 году до нашей эры. После изгнания турок в XIX столетии и распада Османской империи после Первой мировой войны начался расцвет Пирея. Во время минувшей войны многие портовые сооружения немцы уничтожили. Сейчас это крупный промышленный и политический центр Греции.
— Мне показалось, что из Афин в Пирей мы ехали, как по греческой столице. Прошлая мимолетная поездка у меня такого впечатления не создала, — поделилась супруга.
— Дело в том, что расстояние между Пиреем и Афинами всего лишь восемь километров, и оба города сегодня практически соединились. Застраивается Греция быстро. Ты же сама говоришь — райский уголок, а кто от рая откажется?
Жена внимательно слушала монолог мужа.
— Наслаждайся. Может, уже никогда не придется созерцать этих красот, — буркнул Бохан не то по инерции своих мыслей, не то просто так, из-за бахвальства сотворенным им для супруги путешествием…
Приехали домой вечером. Они разгрузили машину и вошли в дом. К ночи, когда супруги улеглись спать, Сергей долго ворочался, вздыхал и был неестественно напряжен.
— Что с тобой, Сережа? Влюбился, что ли?
— Просто нет настроения…
— Выпей снотворного. Лекарство в холодильнике на дверной полке.
— Если не смогу уснуть еще полчаса — приму.
А через час он встал с кровати и прошел на кухню. Жена, встревоженная бессонницей супруга, машинально взглянула на индикатор электронных часов. На овальном небольшом экране ярко-зеленым цветом высвечивалась цифра 02.00.
Бохан же в это время включил приемник и стал внимательно слушать какую-то радиопередачу. Супруга не вытерпела одиночества и решила все же загнать в постель непослушного мужа. Она решительно встала и мягкой, кошачьей походкой подошла к кухонной двери. Ее взору предстала картина: Сергей, сидя за столом спиной к ней в наушниках, слушал, по всей видимости, какую-то важную передачу. Он вначале не заметил посторонних глаз. Но когда супруга тронула его за плечо, испуганно вскочил и обернулся — на нем не было лица. Тут же выдернул штекер из гнезда в приемнике и стал сбивчиво объяснять:
— Мне это надо… крайне надо по службе. Я не получил всего объема информации… не мешай, прошу тебя, дай мне сосредоточиться. У меня большой объем работы завтра… надо докладывать руководству… иди, иди, пожалуйста, отдыхать.
— Так бы и сказал, а то чего-то темнишь. — Она увидела, как он побагровел, как заходили желваки за пухлыми щеками, однако продолжила: — Такой нагрузки у тебя раньше не было. Получается, ты один отдуваешься за всех. Что они, твои подчиненные, все бездельники?
— Все ты знаешь… подобная «напряженка» была всегда. — Сергей стал по-мальчишески запальчиво втолковывать ей то, что жене военного разведчика за рубежом должно быть понятным. — Просто ты не видела всей изнанки нашей службы.
Супруга повела плечами и направилась в спальню с мыслями:
«Нет, тут что-то не то. Такой депрессии у него никогда не было».
На службу полковник ушел рано. Покидал квартиру каким-то взъерошенным, объясняя усталость бессонницей и постоянными думами о службе, которая делается для него с каждым днем все тягостнее и изнурительнее. Супруга не на шутку встревожилась: он всегда был сдержанным, а в последнее время стал срываться, хотя и пытался подавлять в себе эмоциональные выбросы. Как она считала, его поступки — это результат необъяснимой депрессии.
Не надо забывать: Бохан был опытным и зрелым военным разведчиком, поэтому, как мог, сдерживал себя в коллективе. Расслаблялся только дома, в семье, перед женой — умной и наблюдательной, которой удавалось улавливать то, что пряталось им от сослуживцев. Настороженность он мастерски прятал, продолжая представляться работягой на службе и дома.
С женой был ровен и люб, однако на похвалы скупился, считая, что они, подобно золоту и алмазу, имеют цену только из-за их редкости. Женщины другого мнения по этому поводу. Они воспринимают уважение и любовь к себе не столько сердцем, сколько ушами. А вот в правдоподобность этого психологического постулата он не верил. Заблуждался и в другом, пытаясь провести женскую наблюдательность, забывая, что часто женская догадка обладает большей точностью, чем мужская уверенность.
В дом тащил все, как хомяк в норку: покупал, доставал, выменивал… все про запас, на черный день, на завтра. Квартира постепенно превращалась в склад — коробки с запчастями для машины, радиотовары, обувь, одежда, безделушки. Часто вещи и предметы приобретал без советов с женой, по принципу: понравилось — взял!
Однажды он приволок видеосистему, хотя одна уже стояла в комнате, а две находились в московской квартире. Стоила она в Греции по тем временам немалые деньги. Супруга возмутилась.
— Дурочка, я получил ее почти даром. Взял для продажи. Деньги вернутся с наваром, — резко оборвал он жену.
Женщина косвенно стала догадываться о существовании у супруга дополнительного финансового источника, хотя он и пытался безуспешно навязывать ей мысль о прибыльных операциях с нумизматикой. Но она почему-то не верила этому объяснению.
Спустя месяц упали в цене некоторые вещи, приобретенные Сергеем для перепродажи. Другие из-за дороговизны в Союзе никто не брал — отсутствовал спрос. И вот тут-то супруга дала волю издевке:
— Коммерсант нашелся… самоучку видно сразу. Понимаешь, Сережа, у тебя для бизнеса нет навыков — ты не предприниматель.
— Замолчи, мне и так тошно, — гаркнул супруг. Для дальнейшего обострения семейной перепалки у него не хватило сил.
Он любил роскошь квартиры, кабинета, гардероба. В этом христианском грехе он находил удовольствие, созерцая себя как бы со стороны. Счастье — как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно существует. Он же упивался радостью жизни за границей, особенно не обремененной тяжестью в добывании куска хлеба, как это часто видел среди земляков — селян на Украине. Они — эти рабы двора и огорода, колхозного поля и трактора — за более тощий кусок хлеба, чем греческий, трудились от зари до зари, набивая мозоли, приобретая болячки и постепенно спиваясь.
Ему же на службе везло. Там, где многие перенапрягались, ему удавалось проскочить легко: то господин Случай поможет, то Пронырливость подсобит, то Заискивание сломает преграду. Поэтому у него не было оснований жаловаться на жизнь. Миловидной женой, с которой приятно было появляться в обществе, он открыто восхищался на людях, хотя дома ей никаких комплиментов не дарил. На представительских мероприятиях жена была в центре внимания дипломатических пар. Женщины ей завидовали, мужчины — восхищались. Все шло размеренно и комфортно.
