Сергей Алексеев - Великое расселение славян. 672—679 гг.
Память о вражде с романцами сохранялась, кстати, и у живших севернее неретвлян, впоследствии прославленных пиратов Адриатики. Согласно позднему местному преданию, утверждению славян на Неретве предшествовало победоносное сражение в устье этой реки с далматинским флотом. Славяне будто бы притворным бегством выманили далматинцев в море, а с наступлением темноты атаковали их там, выплыв из-за острова Корчулы. В итоге далматинцы были разбиты, несмотря на численное превосходство, а земли по Неретве остались за славянами[336].
Отчасти подобную дуклянам самостоятельность сохраняли вплоть до IX в. и придунайские мораване. Смешение их с сербами, как мы видим на примере с Дуклей, этому не препятствовало. Но мораване жили почти под стенами связанного с сербами Сингидуна и потому все же вошли в сербский племенной союз — как особое княжение. Вообще же северные земли какое-то время оставались для Сербии периферией. Основной территорией Загорья являлась собственно Рашка — сербский юг, в районе Косова Поля граничивший с берзичами.
Материальная культура славян Адриатики после изгнания авар не претерпела серьезных изменений. Основные археологические памятники хорватов — их могильники, использовавшиеся с первых десятилетий VII в. на протяжении нескольких веков. К концу VII в. в населенных ими областях окончательно утвердился ритуал трупоположения. Вместе с хорватами на одних поселениях жили и пользовались их некрополями и местные далматинцы, и смешавшиеся со славянами авары[337].
Характерной чертой культуры сербов явилось распространение так называемых громил — невысоких курганного типа насыпей из земли и камней. В громилах находят кости животных, керамику, реже иные предметы, а иногда, крайне редко, — человеческие останки[338]. Описание находок говорит скорее не о погребальных памятниках, а о каком-то специфическом ритуале языческих жертвоприношений. Хоронили же сербские племена умерших в VII в. еще не только через трупоположения. Вероятна связь с сербами славянских урновых кремаций Подунавья[339]. Единая сербская культура только начинала складываться из мартыновских и пражских элементов, в смешении с местными славянами.
Переселение хорватов и сербов на Балканы имело огромное историческое значение — и на тот момент, и в перспективе. Разгром авар и освобождение от них земель Иллирика нанесли каганату мощный удар, от которого он уже не смог оправиться. Авары навсегда перестали представлять сколько-нибудь серьезную угрозу и для южных славян, и для Византии. На более или менее подвластных им ранее южнославянских землях возникли новые славянские союзы племен. Так появились на политической карте самые первые из будущих славянских государств Средневековья — Хорватия и Сербия. Их жизнь на этой территории уже не прерывалась. События VII в. с полным правом могут считаться началом истории сербохорватской государственности. В этом смысле они гораздо значимее, чем кратковременное существование в центре Европы королевства Само. По большому счету, возникновение Сербии и Хорватии явилось главным, наиболее прочным историческим итогом борьбы славян против аварского ига. Наряду, разумеется, с самим крахом Первого Аварского каганата.
Крах этот последовал не в долгом времени. В 631 г. умер аварский каган. Законных и бесспорных наследников он не оставил. Притязания на престол выдвинули некий аварии и болгарин Альцек. Между аварами и болгарами в Паннонии разразилась кровавая междоусобица. В конечном счете после упорной борьбы, в которой участвовало «множество людей» с обеих сторон, аварам удалось все-таки одержать победу и посадить на каганский престол своего претендента. Разгромленный Альцек увел болгар — девять тысяч воинов с женами и детьми — прочь из пределов каганата[340]. Дальнейший путь привел его в славянские земли, о чем еще пойдет речь.
Весть о гражданской войне в каганате и бегстве оттуда Алыдска в свой черед дошла до восточноевропейских степей. Примерно в 634 г. хан Куврат отложился от авар. Союз с каганатом не принес ему никаких ожидаемых выгод. Империя, напротив, продемонстрировала крайнюю живучесть. Тюркский каганат раздирали собственные, роковые усобицы между претендентами на власть. Союз Византии с тюрками и хазарами, неприятный болгарам, распался. Так что возобновлению связей с Константинополем препятствий не было. Пришло время вспомнить и о своем крещении, и о дружбе с Ираклием. Куврат «восстал против хагана аваров и, подвергнув оскорблениям, изгнал из своих земель бывший при нем от хагана народ. А к Ираклию посылает посольство и заключает с ним мир, который они хранили до конца своей жизни. [Ираклий] послал ему дары и удостоил его сана патрикия»[341].
Усобица и вызванное ею отпадение Куврата нанесли прежнему могуществу авар последний удар. Ни о каком продолжении завоевательной политики речи идти не могло. Авары еле удержали власть над самой Паннонией. Здесь Первый Аварский каганат существовал еще несколько десятилетий — до обновления в существенно более скромном виде. Влияние в Восточной Европе ушло вместе с болгарами Куврата. Не вызывает сомнений, что зависимые от авар антские племена если не отложились раньше, то теперь последовали за болгарами. Рухнуло владычество авар на Балканах, в Восточных Альпах, Поморавье, в лендзянских и дулебских землях — всего за нескольких лет. Могучая кочевая держава исчезла с политической карты, как и возникла на ней, — почти во мгновение ока. Имевшие грандиозные последствия войны с Империей не оставили каганату сил. Как будто предназначение прежней Аварии состояло в том, чтобы проложить для славян путь на Балканы, навстречу византийскому влиянию, а затем сгинуть.
Впрочем, собственно Авария еще оставалась. Под властью каганов находились Паннония и Потисье, в их руках остались окрестности Сирмия, населенные сирмисианами. На востоке сохранился опорный пункт в дельте Дуная — на так называемом «острове Певка». Пока это было так, авары могли держать в напряжении если не Империю или победоносное королевство Само, то отдельные южнославянские племена. Не прекратившиеся, однако, с уходом Альцека межплеменные распри не позволяли аварам играть сколько-нибудь существенную роль хотя бы на местном уровне.
Но победителям рано было успокаиваться. С крушением аварского владычества борьба западных славян за свою независимость не закончилась. На повестку дня вставала новая угроза. Границы Франкского государства, несколько десятилетий раздвигавшиеся на восток, давно уже остановились у двигавшихся навстречу славянских пределов. Пока отношения между врагами авар оставались дружественными.
Но после начала гражданской войны в каганате они продержались — самое большее — считаные месяцы. Война между Само и Дагобертом вспыхнула в тот же год.
Война с Франками
Западная граница королевства Само начиналась где-то в районе Рудных гор, к северу от Огрже, где встречались земли его северных соседей, белых сербов, и зависимого от франков Тюрингского герцогства. Дальше на юг земли, населенные славянами, охватывали всю долину Огрже и глубоко заходили на Верхний Майн. Трудно с уверенностью сказать, подчинялись ли все славяне по Майну Само. Если в его владения действительно входил район Кнетцгау, то его королевство довольно глубоко врезалось между Тюрингией и Алеманией (Швабией). Дальше на юг соседями Само являлись алеманны и бавары. Неясно, проходил ли здесь рубеж по большому Богемскому лесу, как в позднейшие времена Чехии, или западнее. Но в любом случае здесь граница резко забирала к востоку, обходя Баварию. Между Баварией и аварской Паннонией довольно узкая полоса земли в нынешней Нижней Австрии, по обе стороны Дуная, связывала северные владения Само с «маркой винидов» в Альпах. Местному владыке подчинялись большинство предков словенцев — кроме обитателей платившей дань фриульским герцогам Зильи. Истрия принадлежала, скорее, хорватам, и на подступах к ней земли Само заканчивались.
Вдоль всей приграничной полосы уже несколько десятков лет шло оживленное общение славян и германцев. В целом оно носило дружественный характер. Народы торговали, смешивались между собой. Случались, однако, и конфликты. В пору аварских нашествий и последовавших славянских восстаний на восточных рубежах германских королевств стало тревожнее. Впрочем, вину славян здесь едва ли можно усмотреть.
С приходом к власти Само проблемы разом не исчезли — хотя в Париже на это надеялись. Само в свое время лично прокладывал торговый путь в глубь земель «винидов». Но и при нем в приграничье на фоне мирной торговли и союзных отношений тем не менее периодически возникали какие-то «раздоры». Нередко (если не в большинстве случаев) виноваты бывали франки — и вину эту сознавали[342]. Едва ли торговля между сторонами всегда велась честно, да и пограничные споры могли случаться, особенно теперь, по достижении славянами независимости.
