Александр Зимин - Россия времени Ивана Грозного
Летом 1575 г., узнав о готовящемся набеге крымцев, Иван Грозный поспешил в Серпухов. Опасения его не оправдались. Мнительный правитель, вернувшись в столицу осенью того же года, казнит боярина Петра Куракина, а также бывших опричников, недавних фаворитов, одного из своих любимцев — боярина В. И. Умного-Колычева, окольничего Бориса Тулупова и до 40 дворян по обвинению в «злых умыслах» против царя. Опале и казни подверглись и представители духовенства. 20 октября был убит новгородский архиепископ Леонид, по сведениям англичанина Горсея якобы занимавшийся колдовством с помощью «ведьм». Грозный, вызвав его в Москву, «сан на нем оборвал и, в медведно ошив», собаками затравил.1 В Новгороде вместе с ним были казнены «15 жен, а сказывают ведуньи волхвы».2 Головы казненных по приказу Грозного были брошены по дворам митрополита Антония и многих правителей земщины. Угроза недвусмысленная. Но дальше этого пока дело не пошло. Это была последняя вспышка массовых казней при Иване IV.
Сразу же после казней Грозный возводит на великое княжение «всея Руси» служившего ему верой и правдой казанского царевича Семиона Бекбулатовича (внука ордынского хана Ахмата), бывшего касимовского царевича, женатого на дочери князя Мстиславского. Себе Грозный, помимо царского титула, оставляет титул князя московского, псковского, ростовского. В «челобитной великому князю всея России» Семиону Грозный униженно называет себя Иванцом Московским. На заседаниях Боярской думы он скромно занимает место среди бояр, как равный среди равных. Территория всей России снова делится на несколько частей. Сначала Грозный взял в «удел» Псков, Ростов, Ярославль, Белоозеро, Старицу, Дмитров, Шелонскую пятину Новгородской земли, Казань и другие земли. Земщину Семиона составляли первоначально исконно русские великокняжеские территории — Владимир, Муром, Мценск, не входившие ранее в опричнину.
Новый поворот внутренней политики Грозного до сих пор является загадкой для исследователей. Для чего понадобился подобный политический маскарад? Современники считали, что Грозного просто напугали предсказания волхвов, которые нагадали смерть «московскому царю». Дело обстояло сложнее. Этот шаг Грозного связан с событиями в Речи Посполитой. После бегства летом 1574 г. Генриха Анжуйского в Париж, где в это время умер Карл IX, польский престол остался свободным. В связи с этим могли возродиться надежды Грозного на польскую корону.
Передачей Семиону титула великого князя всея Руси Иван IV лишал своего сына Ивана возможности занять престол и наследовать этот титул. О распрях Грозного с сыном в это время свидетельствует расправа над ближайшим окружением Ивана Ивановича — троюродным братом Протасием Васильевичем Юрьевым и одним из его сподвижников. Оклеветанные английским врачом Елисеем Бомелием, слуги Ивана Ивановича кончили жизнь на плахе. Сам же царевич пока не пострадал, напротив, он стал соправителем московского князя (но не царя и князя всея Руси!), и все документы осени 1575 — лета 1576 г. подписывались от имени двух Иванов — Ивана Васильевича и Ивана Ивановича.
Более важно социально-политическое значение мероприятий 1575–1576 гг. Выделение территорий, ранее отличавшихся сепаратизмом и представлявших некогда самостоятельные уделы, в качестве нового «удела» московского князя было определенной формой преодоления пережитков феодальной раздробленности. Политика удела имела целью дальнейшее искоренение княжеско-боярского сепаратизма в целом и особенно в областях, недавно принадлежавших удельным князьям московского дома и крупным княжатам, с одной стороны, и ликвидацию последних представителей опричного аппарата — думы и приказов, с другой.
Антиопричнина 1575–1576 гг. привела к возвышению новых фигур. Упрочили свое положение Нагие. «Дворянин Ближней думы» Афанасий Федорович Нагой получил пост дворового воеводы, который до него занимали Малюта Скуратов и В. И. Умной. Федор Нагой, старший брат Афанасия, в 1574 г. служил третьим дворовым воеводой, а в 1576 г. исполнял службу окольничего в уделе «князя Ивана Московского». Наряду с Нагими большое влияние на царя приобрели новые фавориты — Годуновы. Борис Годунов получил «за бесчестье» старицкую вотчину Тулупова. К 1576–1577 гг. Годуновы занимали важнейшие посты: боярин Д. И. Годунов — постельничего, его племянник Борис, женатый на дочери Малюты Скуратова, — кравчего, а С. В. Годунов — окольничего. Сестра Бориса Годунова Ирина в 1580 г. стала женой царевича Федора.
События 1575–1576 гг. оказались важным этапом закрепощения крестьян. В весенней «челобитной» 1576 г. Грозный объявил о праве перехода помещиков в его удел из земщины Семиона Бекбулатовича вместе с их «людишками». Здесь речь шла и о крестьянах и холопах.
Весной 1576 г., опасаясь усиления Семиона Бекбулатовича, Грозный переменил его «земщину». На этот раз «великий князь» получил бывшие опричные территории — Обонежскую пятину Новгородского уезда, Кострому и, возможно, Галич. Некоторые из них, поступившие после похода 1569–1570 гг., в частности Обонежская пятина, страдали от запустения.3 Ивану Грозному перешли сравнительно заселенные земли Восточного Замосковья. У него оставалась и крайне разоренная Шелонская пятина. Здесь количество пустых поселений увеличилось с 56,1 % в 1571 г. до 66,3 % в 1576 г., и запустевшая пашня соответственно возросла с 64,6 до 76,2 %. Несмотря на пребывание в государевом уделе, которое облегчало переход помещиков с их людьми из соседних земель, хозяйственного возрождения Шелонская пятина не испытала. Эпизод с Семионом Бекбулатовичем оказался кратковременным. В августе 1576 г. «великий князь всея Руси» был сведен с престола и получил в удел Тверь.
Тем временем хозяйственный кризис в стране не только не был преодолен, но все более углублялся. Запустел Великий Новгород, для которого особенно тяжелыми были 1569–1572 и 1575–1576 гг. Голод и чума привели к вымиранию целых улиц. По дорогам страны бродили тысячи и тысячи нищих. Не издавая в отличие от других европейских монархов специальных законов о бродяжничестве, Грозный принял меры для уменьшения их числа. Объявив о раздаче щедрой милостыни нищим, он собрал толпы их, приказал уничтожить 700 человек наиболее здоровых и сильных, остальных же определил в монастыри и богадельни. На конец 70-х годов приходится новый нажим на крестьян. Быстро росла барская пашня в центральных районах страны. В начале 80-х годов большая часть крестьян Московского уезда трудилась на господской пашне.
В Речи Посполитой между тем произошли события, изменившие ход Ливонской войны. 1 мая 1576 г. состоялась коронация на польский престол трансильванского князя Стефана Батория, которого поддерживал султан. Видный государственный деятель и полководец, Стефан Баторий пользовался огромной популярностью среди польской шляхты, жаждавшей продолжения войны. Возобновление борьбы России с Речью Посполитой становилось неизбежным. Некоторое время Баторий осаждал мятежный Данциг (Гданьск) и не мог направить свои основные силы против Русского государства. В октябре 1576 г. умер германский император Максимилиан II, и проекты русско-имперского союза сорвались. Лишь победоносным наступлением можно было осуществить давно задуманное окончательное присоединение Ливонии. Однако угроза нападения из Крыма заставила царя провести лето 1576 г. в тревожном ожидании нового вторжения.
В июле 1577 г. Иван IV из Пскова двинулся с войсками в Ливонию. В результате летней кампании почти вся Прибалтика (были взяты Динабург, Кокенгаузен, Венден) оказалась под властью царя — по выражению Грозного, «истоптана была ногами его коней». Сдался в плен А. Полубенский, возглавивший польско-литовское войско, а его войска были оттеснены за Двину. Рига (как и Ревель) взята не была. Ряд ливонских городов открыл ворота союзнику России — Магнусу. Царь с подозрением отнесся к легкой победе Магнуса, начавшего переговоры о сепаратном договоре с Речью Посполитой. Последовало строгое предписание ограничить владения Магнуса г. Венденом (Цесисом) и землями, лежащими к северу от р. Гауя.
Положение Речи Посполитой осложнялось тем, что летом 1577 г. на Киевщину, Волынь и Подолье совершили опустошительный набег войска крымского хана. Но уже к концу года Баторию удалось покончить с мятежным Гданьском и начать подготовку к походу на Россию. Не понимая страшной опасности, нависшей над страной, царь Иван в переговорах с Речью Посполитой настаивал на признании за ним не только всей Ливонии, но и короны Польши и Великого княжества Литовского, как якобы законного наследника Пруса, брата римского императора Августа и родоначальника литовских князей. Ни с чем этим Стефан Баторий не мог согласиться, как не мот примириться и с потерей некоторых русских и белорусских земель, вернувшихся в состав Русского государства (Смоленск, Полоцк). Русские, белорусские и украинские земли, находившиеся в пределах Речи Посполитой, были неиссякаемым источником доходов для польской и литовской магнатерии. Защита интересов магнатерии и была движущей силой действий Стефана Батория. Союзниками Речи Посполитой выступали Швеция и Дания, стремившиеся сохранить свои позиции на Балтике и не допустить Россию к торговле на северных морях. Общественное мнение Европы формировали многочисленные «летучие листки», изображавшие Ивана IV чудовищем, а действия русского войска — цепью злодеяний. Дезинформированные этими листками немецкие государства охотно поставляли наемников в ряды армии Стефана Батория. Назревало решительное столкновение, объявленное противниками России крестовым походом по спасению Европы от «московита».
