100 великих тайн Нового времени - Непомнящий Николай Николаевич
Разрабатывая план ареста самозванки, Екатерина и Орлов были озабочены захватом находившихся при ней бумаг. В одном из писем к Орлову княжна сообщала, что у неё есть копии с подлинных завещаний Петра I, Екатерины I и Елизаветы. А в августе 1774 г. самозванка прямо заявила Орлову, что собирается опубликовать в европейских газетах названные документы, которые, в особенности завещание Елизаветы Петровны, якобы подтверждают её права на русский трон. По мнению историка В.П. Козлова, эти бумаги явились плодом коллективного творчества польской эмиграции, выступавшей за восстановление разделённой Польши, «но возможно, что в какой-то степени к составлению “завещаний” мог быть причастен и Голштинский двор, и кто-то в России, заинтересованный в возведении на русский трон представителей этой династии».
Тем временем акции «княжны Таракановой» упали до нуля, и когда пришло известие о заключении Кючук-Кайнарджийского мира между Россией и Турцией, Радзивилл стал думать только о том, как спасти собственное лицо.
Конфедерация ссорилась с Радзивиллом, Радзивилл – с «княжной». Самозванка в отчаянии пыталась обрести почву под ногами. Её прежняя затея – овладеть русским флотом в Средиземном море – не давала ей покоя. Через англичанина Монтегю она пересылает личное письмо графу А. Орлову. К письму были приложены манифест от имени «Елизаветы II, Божиею милостию княжны Российской» и копия подложного «Завещания императрицы Елизаветы Петровны», в котором Елизавета якобы завещала права на русский престол своей дочери. В письме к Орлову самозванка писала, что блистательные успехи народного восстания, затеянного братом её, «называющимся ныне Пугачёвым», ободряют её как законную наследницу русского престола к предъявлению своих прав. Ей содействуют в этом турецкий султан и многие монархи Европы. Она имеет множество приверженцев в России. В заключение «княжна» обещала Орлову своё покровительство, величайшие почести и «нежнейшую благодарность».
Встреча Орлова и «княжны» состоялась в феврале 1775 г. в Пизе, куда самозванка прибыла под именем графини Силинской (Зелинской). Орлов заранее снял для неё в Пизе дом. Здесь Орлов впервые увидел знаменитую авантюристку.
Она была среднего роста, сухощава, статна, волосы чёрные, глаза карие, слегка косящие, нос с горбинкой. Своим обликом она напоминала итальянку. Самозванка в совершенстве владела французским и немецким языками, могла объясняться по-английски и по-итальянски, но совсем не знала русского языка, плохо разбиралась в русской истории, считала сестрой своей «матери» императрицу Анну Иоанновну (она спутала с ней Анну Петровну, мать Петра III), а своего «отца» называла украинским гетманом (на самом деле гетманом был брат фаворита, Кирилл Разумовский).
Орлов вёл себя с «княжной» очень предупредительно, являлся к ней всегда в парадной форме, с орденской лентой через плечо. Они вдвоём ездили на загородные прогулки, посещали оперу, появлялись в публичных местах. Вскоре по городу поползли слухи, что русский граф и прекрасная княжна – любовники.
Обычно говорят, что Орлов притворился влюблённым в «княжну», но как далеко простиралось его притворство и где кончалась грань между фальшью и истинным чувством, и было ли это истинное чувство – мы не знаем. Орлов предложил ей руку, сердце и свои услуги, «повсюду, где б она их не потребовала», поклялся возвести её на русский престол. Самозванка была очарована Орловым, но предложение руки вызвало у неё колебания. Может быть, что-то почувствовала своей женской интуицией?
21 февраля 1775 г. после завтрака у английского консула Орлов пригласил самозванку познакомиться с русскими кораблями, стоявшими на рейде Ливорно. Эскадра встретила княжну «Елизавету II» царским салютом, музыкой и криками «ура!». Самозванка поднялась на борт флагманского корабля «Три иерарха». В каюте адмирала Грейга свита самозванки и командование эскадры подняли за здоровье Елизаветы наполненные вином кубки. «Княжна» была счастлива как никогда.
Её пригласили на палубу: полюбоваться манёврами эскадры. Захваченная зрелищем «своего» флота, самозванка даже не заметила, как Орлов и Грейг куда-то исчезли…
Она пришла в себя только в запертой каюте, которую охраняли часовые. Волны били в борт корабля: на всех парусах он шёл в Россию.
Вместе с Елизаветой были захвачены Доманский, Чарномский, служанка и камердинер. В мае 1775 г. пленница была доставлена в Кронштадт. Отсюда была перевезена в Петербург и 26 мая заключена в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Для следствия по делу самозванки была создана специальная комиссия во главе с князем А.М. Голицыным. Главной целью комиссии было выяснение того, кто руководил самозванческой интригой – «кто начальник сей комедии».
«При естественной быстроте её ума, при обширных по некоторым отраслям сведениях, наконец, при привлекательной и вместе повелительной наружности, нет ничего удивительного, что она возбуждала в людях доверие и благоговение к себе», – писал Голицын императрице.
Строгое содержание пленницы в пути, а затем в крепости подорвало её здоровье. Лекарь обнаружил у неё чахотку (туберкулёз): «ибо у ней при сухом кашле бывает иногда рвота с кровью». Вдобавок оказалось, что узница находится на пятом месяце беременности. После этого её перевели в более сухое помещение – в подвал под домом коменданта Петропавловской крепости.
Заключение «княжна» переносила крайне тяжело, ею постоянно овладевали приступы истерики. Из своей камеры самозванка писала отчаянные письма императрице и князю Голицыну. «Я изнемогаю», – слёзно взывала она, просила Екатерину о личной встрече, просила о милосердии, клялась провести всю оставшуюся жизнь в монастыре.
Но её письма никого не разжалобили. Кроме того, Елизавета выдвигала в них такие причудливые версии своей жизни, что Голицын, читая их, просто хватался за голову. Так, Елизавета утверждала, что она родилась в горах Кавказа, родом она черкешенка, а воспитывалась в Персии. Персию она оставила, намереваясь с помощью России приобрести полосу земли вдоль Терека, пригласить туда французских и немецких поселенцев и основать небольшое пограничное государство на Кавказе, которые служило бы для России «связью с Востоком и оплотом против диких горцев». В этой затее ей якобы помогал граф Лимбургский.
На очередном допросе Голицын стал увещевать самозванку отказаться от безумных версий и рассказать наконец кто она и откуда.
– Легко может быть, что я родилась в Черкесии, – стояла на своём «княжна».
– Я имею явные доказательства, что ты дочь пражского трактирщика, в чём я советую тебе признаться! – настаивал Голицын.
– Я никогда не бывала в Праге! – заявила чахоточная «княжна». – И готова глаза выцарапать тому, кто осмелится приписать мне такое происхождение!
«Бесстыдно упорствует во лжи», – отметил в протоколе допроса секретарь.
Методы следствия, не распространяясь до пыток, тем не менее были направлены на то, чтобы морально сломить узницу. Её ограничивали в пище, одежде и других повседневных потребностях. Всё это не могло не сказаться на здоровье Елизаветы. Со второй половины октября она начала заметно слабеть. Уже 26 октября 1775 г. Голицын сообщал императрице, что узница «от давнего времени находится в слабости, пришла ныне в такое худое состояние здоровья, что пользующий её лекарь отчаивается в её излечении и сказывает, что она, конечно, долго не проживёт».
В ноябре самозванка разрешилась от бремени сыном. Его восприемниками стали генерал-прокурор князь А.А. Вяземский и жена коменданта Петропавловской крепости. (Забегая вперёд, скажем, что этот незаконнорождённый сын графа Алексея Орлова-Чесменского и «княжны Таракановой», как утверждают, был впоследствии известен под именем Александра Алексеевича Чесменского. Он служил в лейб-гвардии Конном полку и умер в молодом возрасте.)
В первых числах декабря стало ясно, что самозванка умирает от скоротечной чахотки. По её просьбе её исповедовал православный священник. Умирала «княжна» тяжело, агония длилась почти двое суток. 4 декабря Елизаветы не стало. Самозванка была тайно погребена на территории Петропавловской крепости, в Алексеевском равелине, унеся в могилу тайну своего происхождения.
