Тайна сталинских репрессий - Север Александр

Вопрос: А Левин, Плетнев, Виноградов – они принимали участие в убийстве В. Р. Менжинского?

Ответ: Мне трудно на этот вопрос ответить. Не знаю, вернее, не помню. Левин-то был в курсе дела, но принимал ли он непосредственное участие в этом деле, не знаю.

Вопрос: Значит, можно констатировать, что В. Р. Менжинский и М. А. Пешков умерщвлены по вашему прямому заданию, притом руководствовались вы в обоих случаях личными низменными соображениями?

Ответ: Да, это так. Я признаю себя виновным в этом. Я хочу рассказать об обстоятельствах, при которых я был поставлен перед необходимостью пойти на более чудовищное преступление, на организацию умерщвления таких людей, как В. В. Куйбышев и А. М. Горький.

Вопрос: Рассказывайте.

Ответ: На одном из допросов я рассказал о том, как объединенный центр правотроцкистской организации вынес свое решение об убийстве С. М. Кирова. Я рассказывал также и о том, что в принятии этого решения я участия не принимал. Больше того, когда Енукидзе сообщил мне об этом, я возражал. И вам, конечно, ясно почему. Я боялся прямых террористических актов, потому что я отвечал за охрану членов правительства.

В протоколах предыдущих моих допросов записано, что я вынужден был предупредить Запорожца (в Ленинграде), чтобы он не препятствовал террористическому акту над С. М. Кировым. Это вы уже знаете из моих показаний, но я тогда не договорил. О чем я умолчал? Я не рассказал о том, что, когда Енукидзе поставил меня в известность летом 1934 года о решении организовать террористический акт над С. М. Кировым, я предложил ему свой вариант убийства Кирова путем «смерти от болезни».

Я тогда же сообщил ему, что этот способ уже проверен мною на практике (М. А. Пешков и В. Р. Менжинский), и что он безопасен и для меня, как зампреда ОГПУ, отвечающего за охрану. Енукидзе отверг мое предложение в отношении С. М. Кирова. Он мотивировал это тем, что террористический акт над Кировым организовывали непосредственно зиновьевцы и троцкисты и что наше дело не мешать им и только. «Смерть от болезни» не даст должного резонанса в стране. «Надо проверить, как страна откликнется на выстрел в Кирова», – заявил мне Енукидзе.

Но вместе с тем Енукидзе ухватился и за предложенный мною метод. Он заставил меня подробно проинформировать его о том, как технически и кто конкретно осуществляет. Я ему рассказал. Через некоторое время Енукидзе меня вновь просил заехать к нему. Он заявил мне, что довел до сведения центра о моем методе и что решено немедленно приступить к его применению.

Вопрос: На ком применить?

Ответ: Было ясно, что речь идет об организации таким методом убийства руководителей Советской власти, членов Политбюро ЦК ВКП(б).

Вопрос: А конкретные фамилии были названы?

Ответ: Нет, в этом разговоре конкретные фамилии названы не были. Но Енукидзе предложил мне направить к нему Левина, предварительно подготовив его к предстоящему разговору.

Вопрос: И вы это сделали?

Ответ: Да, сделал. Я вызвал к себе Левина, заявил ему, что на очереди новые задачи, и предложил ему зайти к Енукидзе для подробного разговора. Помню, что и на сей раз пришлось пустить в ход угрозы, так как Левин пытался возражать. Во всяком случае, у Енукидзе Левин был и с ним беседовал уже о конкретных делах.

Вопрос: Откуда вам это известно?

Ответ: Мне об этом говорили и Левин, и Енукидзе. Левин явился ко мне на следующий день после своего разговора с Енукидзе с заявлением, что теперь ему все ясно, что он просит меня еще раз вызвать Плетнева, чтобы избавить его от лишних разговоров с ним. Енукидзе сообщил мне об этом разговоре следующее: он спросил Левина, кого он лечит и кто из членов Политбюро болен. Выяснилось, что Левин наблюдает за здоровьем Куйбышева. Енукидзе предложил Левину приступить к подготовке смерти Куйбышева.

Кроме того, тогда же Енукидзе сообщил мне, что центр организации считает необходимым подготовить таким же образом смерть А. М. Горького и что задание в отношении его Левину также дано. Я должен в интересах правдивости сказать, что это заявление Енукидзе меня огорошило. «При чем тут Горький?» – спросил я.

Из ответа Енукидзе я понял следующее: объединенный центр правотроцкистской организации в течение долгого времени пытался обработать Горького и оторвать его от близости к Сталину. В этих целях к Горькому были приставлены и Каменев, и Томский, и ряд других. Но реальных результатов это не дало. Горький по-прежнему близок к Сталину и является горячим сторонником и защитником его линии. При серьезной постановке [вопроса] о свержении сталинского руководства и захвате власти правотроцкистами, центр не может не учитывать исключительного влияния Горького в стране, его авторитет за границей. Если Горький будет жить, то он подымет свой голос протеста против нас. Мы не можем этого допустить. Поэтому объединенный центр, убедившись в невозможности отрыва Горького от Сталина, вынужден был вынести решение о ликвидации Горького. Выполнение этого решения поручено было мне через врачей, лечащих Горького. Мои попытки возразить не возымели своих результатов: Енукидзе предложил принять к исполнению решение центра. Через несколько дней я вызвал к себе Левина и вновь подтвердил ему то, что до меня было сказано ему Енукидзе.

Вопрос: Речь, таким образом, шла о двух жертвах, которые были намечены объединенным центром правотроцкистской организации, – о товарищах В. В. Куйбышеве и А. М. Горьком?

Ответ: Да, только о них.

Вопрос: Почему только о них?

Ответ: Я уже рассказал, как и почему возник вопрос об умерщвлении А. М. Горького. А о Куйбышеве встал вопрос потому, что это технически наиболее легко было осуществить: он болел часто и лечили его Левин с Плетневым.

Вопрос: Нам известно, что в деле организации убийства тов. В. В. Куйбышева принимало участие еще одно лицо. Почему вы об этом не говорите?

Ответ: Я этого не знаю.

Вопрос: А помощника тов. Куйбышева Максимова вы разве не знаете?

Ответ: Я лично его мало знаю. Но Енукидзе говорил мне, что он правый и что с ним есть договоренность о том, что он будет помогать Левину.

Вопрос: Это не точно. Мы располагаем данными, что вы присутствовали при разговоре об этом Енукидзе с Максимовым.

Ответ: Я этого не помню.

Вопрос: А вот Максимов утверждает, что так именно это было.

Ответ: Может быть, но я этого не помню. Я не могу ни отрицать, ни подтверждать этого.

Вопрос: Переходите к изложению того, как были выполнены эти чудовищные, преступные дела ваши.

Ответ: С Куйбышевым дело обстояло проще: осенью 1934 года он уехал в Среднюю Азию в длительную командировку. Уезжал он, как мне говорил Левин, совершенно больной. Но Левин и Плетнев заявили ему (оба смотрели его перед самым отъездом), что он в хорошем состоянии, и разрешили ему ехать. С собой в дорогу ему дали лекарство, прием которого пагубно действовал на его здоровье. Енукидзе говорил мне, что он уверен в том, что Куйбышев не вернется живым из этой командировки. Но он вернулся и вскоре умер от сердечного припадка, вызванного вмешательством «лечения» Левина и Плетнева.

Енукидзе был очень доволен обстоятельствами смерти Куйбышева, но помню, что однажды он с тревогой заявил мне, что в кругах членов Политбюро обстоятельства смерти Куйбышева вызывают сомнения. Откуда он это знал, мне не известно, но мы договорились о необходимости еще большей конспирации и временного прекращения вмешательства в здоровье Горького.

Вопрос: Вы договорились отсрочить смерть тов. А. М. Горького, потому что испугались подозрений?

Ответ: Пожалуй, так. Но это не надо понимать в таком смысле, что мы принимали какие-либо специальные меры к отмене нашего решения. Нет, мы просто не торопили врачей, и этим объясняется, что Горький прожил до лета 1936 года.