Ничего не говори. Северная Ирландия: Смута, закулисье, «голоса из могил» - Патрик Радден Киф
Команда BBC выяснила, что Хелен и младшие дети живут в квартире одни. После того как были установлены камеры, дети сгрудились на кушетке на фоне старых желтых обоев в полоску и начали рассказывать о происшествии.
– На кухню вошли четыре девушки. Они приказали всем детям пойти наверх, а сами забрали нашу маму, – тихо сказала Агнес. – Мама вышла в холл, надела пальто и ушла.
– А что твоя мама сказала, когда уходила? – спросил корреспондент.
– Она громко кричала, – ответила Агнес.
– Ты не знаешь, почему вашу маму увели?
Никто не знал. Хелен была симпатичной девочкой-тинейджером, с таким же бледным и узким лицом, как у матери. Темные волосы зачесаны набок. Она сидела, держа на коленях Билли, и нервно отводила глаза от камеры. Мальчики были светловолосыми и рыжеватыми. Такер сидел на коленях у Агнес. Он был одет в голубую водолазку и, несмотря на середину зимы, в шорты, которые не закрывали коленей. Дети ерзали, выглядели возбужденными, взгляды их блуждали. Майкл сидел рядом с Хелен и все время выпадал из кадра. Моргая, он глядел в камеру.
– Хелен, я думаю, что теперь ты заботишься о семье, – сказал репортер. – Как тебе удается справляться с этим?
– Нормально.
– Как ты думаешь, когда мама вернется?
– Не знаю.
– И никто с вами не связывался?
Агнес сказала, что они виделись с бабушкой МакКонвилл.
– Она, должно, быть уже старенькая, – предположил репортер.
– Она слепая, – ответила Агнес.
Агнес ко времени этого разговора исполнилось 13 лет. С некоторой надеждой в голосе она добавила, что, когда маму забирали, на ногах у нее были красные тапочки. Будто образ из волшебной сказки. Будто ключ к разгадке. Агнес сказала, что ее братья и сестры «держат пальцы скрещенными и все время молятся, чтобы она вернулась домой».
Бабушка МакКонвилл, возможно, и была той причиной, по которой дети не сообщили полиции об исчезновении Джин. Бабушка говорила, что боится, но при этом не объяснила, чего именно. Дети горячо верили, что мама скоро вернется домой. Но ситуация начинала приобретать мрачные очертания. Дети могли как-то существовать на пенсию Джин. Но, если вы думаете, что тесное сообщество в Белфасте заботилось о такой семье, принося горячую еду или помогая Хелен с детьми, вы ошибаетесь – никто этого не делал. Наоборот, складывалось ощущение, что весь комплекс «Дайвис» просто игнорировал квартиру в Аллее Святого Джуда, в которой жили брошенные дети. Возможно, это объяснялось кризисным временем в Белфасте, когда люди думали лишь о себе, а может быть, была и иная, тайная, причина. В любом случае все вокруг занимались другими делами.
Почти сразу после похищения Джин МакКонвиллов посетил социальный работник. Властям позвонили и сообщили о группе детей, которые живут одни. Бюрократы завели дело, в котором уклончиво отметили, что мать детей, видимо, была похищена «какой-то организацией», то есть военизированной группировкой. Социальный работник поговорил с бабушкой МакКонвилл, которая не показалась ему особенно взволнованной. Согласно записям этого разговора, свекровь Джин прежде всего заверила представителя властей, что Хелен «очень хозяйственная девочка» и, видимо, сможет позаботиться о детях. Хелен не ладила с бабушкой МакКонвилл еще больше, чем Джин. «Никакой любви и привязанности», – написал социальный работник.
Сама обстановка казалась неподходящей для маленьких детей, и социальный работник рекомендовал поместить малышей «под опеку», то есть отдать их в детский дом. Однако дети МакКонвилл категорически от этого отказались. Они объяснили, что их мать может вернуться со дня на день. Им нужно быть дома, когда она придет.
Оставаясь в квартире и будучи отрезанными от внешнего мира, они держались друг друга. Спать ложились когда попало, в раковине скопилась гора посуды. Соседи, вместо того чтобы помочь, начали жаловаться властям, что им мешают спать по ночам: дети сильно шумят, через стенку все слышно, вообще дети предоставлены самим себе. Даже католическая церковь отказалась вмешаться. В одном из отчетов социального работника говорится, что за неделю до Рождества местного приходского священника проинформировали о затруднительном положении детей, но он «не проникся сочувствием». В то время как другие дети составляли списки подарков, которые хотели получить на Рождество, у МакКонвиллов была на исходе даже обычная еда. Денег не хватало. Работу имел только Арчи: он был учеником кровельщика. Дети попадали в различные неприятности. Майкл допоздна бродил по улицам и воровал продукты в магазинах. В конце концов его поймали вместе с одним из братьев: они украли шоколадное печенье. Когда полиция спросила его, зачем он это сделал, он ответил, что его братья и сестры уже несколько дней ничего не ели. Майклу было 11 лет. Когда власти задали детям МакКонвилл вопрос о родителях, Джим сказал: «Мой папа умер, а маму забрала ИРА».
* * *В документах Королевского корпуса констеблей Ольстера нет никаких упоминаний о проведении расследования по поводу исчезновения Джин МакКонвилл. Ее похитили в конце одного из самых тяжелых годов конфликта, и этот случай, пусть даже весьма ужасный, возможно, все же не достиг такого масштаба, чтобы им заинтересовалась полиция. Детектив из полицейского участка на Спрингфилд-роуд 17 января все-таки зашел в квартиру, но полицейские не смогли предложить никаких серьезных версий и, похоже, не особо интересовались делом. Два местных члена парламента, узнав о том, что случилось, осудили похищение людей как «бессердечный акт» и призвали оказать помощь в нахождении Джин. Но дальше этого дело не пошло.
Иногда Белфаст больше походил на захолустный городок, чем на настоящий город. Даже до начала Смуты основой информации здесь были сплетни всех сортов. И почти сразу после исчезновения Джин МакКонвилл пошли слухи о том, что ее вовсе не
