Андрей Петренко - Прибалтийские дивизии Сталина
Средний и старший офицерский состав дивизии включал как кадровых офицеров Красной армии, так и большую группу кадровых офицеров и генералов Литовской армии. К числу ветеранов Гражданской войны принадлежали Ф. Балтушис-Жемайтис, Юозас Барташюнас, В. Дильман, Й. Жибуркус, А. Кессель, Й. Мацияускас, Б. Мажейка, А. Мичюда, Й. Релишкис, К. Стасюлис, Й. Соблис, С. Сташкявичюс, В. Толкявичюс, К. Юргайтис, Й. Янулёнис, С. Стрельчюнас, Г. Сипавичюс и другие.
Командирами рот, батальонов, полков в основном стали повоевавшие в частях 29-го территориального корпуса офицеры — выходцы из Литовской армии и Народной армии, получившие военное образование в учебных заведениях Литвы:
Валентинас Апейкис, Бронюс Битинайтис, Винцас Виткаускас, Стасис Гайдамаускас, Б. Гертус, А. Гудилис, К. Гудялис, Владас Карвялис, В. Киршинас, Владас Луня, Владас Мотека, Пранас Петронис, Пятрас Саргалис, Повилас Симонайтис, Антанас Станисловавичюс, Адольфас Урбшас, Антанас Шуркус и другие.
Было принято решение, согласно которому солдаты и офицеры, излечившиеся после ранений в госпиталях, возвращались обратно в литовские части для того, чтобы дивизия сохраняла характер национального воинского соединения[248].
В дивизию добровольно пришла 171 женщина. Они несли службу врачами, медицинскими сестрами, санитарками, поварихами, телефонистками, радистками, а также снайперами и пулеметчицами. Их добросовестное отношение к порученному делу, бесстрашие, самоотверженность внушали всеобщее уважение к ним.
В состав дивизии были включены полки: стрелковые 156-й (командир — подполковник С. Сташкявичюс), 167-й (командир — полковник А. Урбшас), 249-й (командир — полковник А. Шуркус), и 224-й артиллерийский полк (командир — майор П. Петронис), а также 148-я отдельная зенитная батарея; 282-й отдельный истребительный противотанковый дивизион; отдельный минометный батальон; 18-я отдельная разведрота, 93-й отдельный саперный батальон, 367-й отдельный батальон связи, 23-я отдельная химрота, 180-й отдельный медсанбат[249] и другие части и специальные подразделения.
Командиром дивизии был назначен комбриг[250] Феликсас Балтушис-Жемайтис (30.11.1897-01.06.1957). Во время Гражданской войны он был командиром Жемайтского полка, названного по месту формирования: Жемайтия — западная, приморская часть Литвы. В 30-е годы Ф. Балтушис-Жемайтис он был преподавателем Военной академии имени М.В. Фрунзе, в 1940 году — командующим Литовской народной армией. Комиссаром дивизии был назначен бригадный комиссар Йонас Мацияускас (13.06.1900-27.03.1981), заместителем командира по строевой части стал генерал-майор Владас Карвялис (11.04.1902-28.03.1980), ранее командовавший 184-й стрелковой дивизией 29-го территориального корпуса, начальником штаба — полковник В. Киршинас, ранее служивший в Литовской армии.
Организация полнокровного литовского воинского соединения как полноправного формирования Красной армии приобрела большое политическое и непосредственное военное практическое значение. Она стала советской сражающейся литовской территорией, средством сплочения всех эвакуированных граждан прибалтийской республики, рассеянных по восточным районам СССР. Наличие дивизии облегчало решение вопросов устройства, организации и распределения литовского гражданского населения, создало руководящим органам республики прочную базу для ведения работы с эвакуированным гражданским населением, решения его социальных вопросов.
Кроме того, дивизия стала служить структурой, при которой готовили кадры забрасываемых в оккупированную Литву подпольщиков и партизан. При 2-м запасном литовском батальоне была создана рота особого назначения, и она готовила кадры организаторов подполья[251].
Был сформирован отдельный учебный стрелковый батальон.
В мае 1942 года в Горьковской области (Балахна) был образован также 2-й отдельный Литовский запасной батальон для пополнения боевых частей личным составом и его боевой подготовки[252].
Здесь проходили боевую подготовку до 2300 воинов, которые в дальнейшем пополнили ряды Литовской дивизии[253].
Желающие служить в дивизии съезжались отовсюду, и формирование частей и подразделений шло полным ходом. Если в самом начале 1942 года прибыли всего 1700 бойцов и около 100 офицеров, то к 28 марта солдат было уже 7056, и люди продолжали поступать.
С 10 августа 1942 года штатная численность дивизии была установлена в 10 374 человека[254]. Этому предшествовал доклад командира дивизии в штаб Московского военного округа 20 апреля 1942 года о том, что в дивизии вместо положенных по штату 12 795 бойцов налицо только 8129. При этом литовцев было 3923, евреев 2556, русских 1436 и 214 человек принадлежали к другим национальностям[255]. Ряды дивизии росли, и 22 мая 1942 года в ней числились 12 398 человек (919 командиров, 1685 сержантов, 9794 рядовых)[256].
В соответствии со штатным расписанием на 1 января 1943 года численность дивизии стала составлять 10 250 человек. В это время около 7000 человек являлись литовцами и жителями прибалтийской республики других национальностей. Литовцев в дивизии было 36,3 %, русских 29,9 %, евреев 29 %, других национальностей 4,8 %[257]. По состоянию на 22 мая 1942 года рабочие составляли 53,7 % всех воинов дивизии, крестьяне — 27, 5 %, прочие — 18,8 %[258]. Даже на этом этапе, когда упор делался на национальные кадры, для заполнения штатных воинских должностей не хватало специалистов и, как уже упоминалось, в дивизию были направлены пулеметчики и т. д. других национальностей. 16-я дивизия с самого начала своего существования, всегда оставаясь по преимуществу литовской (в командовании и в большинстве личного состава), была также многонациональной — в ней бок о бок воевали люди тридцати национальностей[259].
Поэтому, например, выходившая с 5 апреля 1942 года дивизионная газета издавалась по-литовски под названием «Тевине шаукя» и по-русски — «Родина зовет».
По меркам первых военных лет, дивизию держали на обучении длительное время. Среди прочего учитывалось то, что добровольцы, составившие значительную часть численности дивизии (более одной трети всех бойцов), не только раньше не участвовали в боевых действиях, но и вообще не имели какой-либо военной подготовки. Воевали на фронтах Отечественной войны ранее 11,3 % рядовых, 15,3 % сержантов, 30,8 % командиров[260].
1 мая 1942 года воины дивизии приняли в торжественной обстановке военную присягу[261].
К 20 мая 1942 года период формирования дивизии в основном был завершен, теперь шла усиленная боевая подготовка и вооружение соединения.
К декабрю 1942 года дивизия была хорошо сколочена, обучена, полностью вооружена. Тем временем поступил приказ о ее передислокации в Тульскую область. С 15 августа в районе недавно освобожденной от гитлеровцев Ясной Поляны, а затем в Туле дивизия завершала боевую подготовку.
В Туле дивизия встретила и ноябрьские праздники. В торжественной обстановке командованию было вручено знамя дивизии. Ветераны также вспоминают, что в суровой обстановке тех дней бойцам был устроен праздничный обед, и всем дали по куску очень вкусной красной рыбы — лосося. Это по договоренности с руководством республики работники торговли продали несколько тонн рыбы дивизии сверх фондов. За рыбу Снечкус, Палецкис и Мечисловас Гедвилас (1901–1981) заплатили личные деньги[262].
27 декабря 1942 года дивизия была отправлена на фронт.
2. Бои под Алексеевкой (22 февраля — 22 марта 1943 года)
До начала освобождения Литовской ССР дивизия приняла участие в четырех крупных кампаниях советских войск:
— в зимнем наступлении Красной армии 1942–1943 годов (на Орловском направлении);
— в Курской битве и последующем наступлении на Орловщине летом 1943 года;
— в осенне-зимнем наступлении 1943 года в Белоруссии в районах Невеля, Езерище и Городка;
— на начальной стадии Белорусской операции летом 1944 года в районе Полоцка.
27 декабря 1942 года командование дивизии получило приказ — дивизии совершить марш по маршруту Тула — Щекино — Плавск — деревня Сукманово Черньского района Тульской области. В последнем пункте она должна была войти в состав оперативной группы генерал-лейтенанта Новосельского Ю.В. Идти приходилось очень тяжело, дороги были так заметены, что буксовали машины, лошади увязали в снегу по брюхо, с трудом выбираясь из сугробов. Каждое орудие тащили 10–12 лошадей, а солдаты-артиллеристы помогали измученным и голодным животным, подталкивая и вытаскивая орудия из заносов.
На всем пути бойцы видели следы прошедших боев и почти повсеместно сожженные гитлеровцами при отступлении деревни. Красноармейцы проходили мимо них, видя на месте жилья только печные трубы и разваленные печки. Вперед высылали дивизии разведки с подробными картами, чтобы определить места для привала. Но все отмеченные на картах поселки и деревни оказывались сожженными.
