Юзеф Мацкевич - Катынь
Тот, кто не держал в своих руках писем, добытых из могил, из слепившейся груды трупов, — тот еще может усмотреть в катынском убийстве дело, которое следует расценивать в плане политической игры. Но кто читал их, зажимая рот и нос носовым платком, кто вдыхал их сладковатый трупный запах над телом того «дорогого», кому они были написаны, — у того нет и не может быть иных побуждений, кроме долга бросить правду в лицо всему миру.
Письма хранились на груди, в боковых и задних карманах, в голенищах сапог — так, как хотел адресат, тогда еще живой. Они хранились как реликвия. И вот они выставлены напоказ и грубо используются вражеской немецкой пропагандой.
В двух километрах от Козьих Гор, в Грущенке, немцы устроили, на веранде одного из домов, выставку катынских экспонатов — в застекленных витринах, как в музее. Каждый мог осматривать характерные предметы и состояние их сохранности. Рядом с документами, погонами, банкнотами, квитанциями, медалями, орденами и множеством других вещей — были и письма. Немецкая пропаганда умела устраивать такие выставки ради своих политических целей. Но это больше не имеет отношения к делу и ни в чем не изменяет его сути.
Однажды я и по-настоящему плакал — не от трупного угара или спасительного дыма костров, а именно там, на веранде дома в Грущенке.
Это было на третий день моего пребывания в Катыни. Мы вернулись из Козьих Гор, и перед моими глазами стояла картина, к которой я начал привыкать: сотни, тысячи гниющих трупов. А здесь, за чистым стеклом витрины, подгнившие открытки, расправленные кнопками, крупный, разборчивый почерк — письма детей своим отцам:
8 января 1940 г. — Папочка милый! Самый дорогой!.. Почему ты не возвращаешься. Мамочка говорит, что этими мелками, что ты подарил мне на именины… Я не хожу теперь в школу, потому что холодно. Когда ты вернешься, ты наверно обрадуешься, что у нас новая собачка. Мамочка назвала ее Филюсь… — Чесь.
12. II.40. — Дорогой папа, наверно война скоро кончится. Мы очень скучаем по тебе и страшно тебя целуем. Ирка подстригла себе волосы, и мама очень сердилась. Мама хотела послать тебе теплые перчатки, но… В апреле поедем к дяде Адаму и я тогда напишу тебе, как там…
В апреле… в апреле 1940 года… милый папочка Чеся и папа Ирки были убиты выстрелом в затылок.
Глава 15.ПЕРЕД ЛИЦОМ НОВОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
В Катыни найдены только военнопленные из Козельска. — Число жертв выдает убийц!
Я уехал из Катыни в конце мая 1943 года, пробыв там четыре дня. Отчитываясь перед польскими подпольными властями в Варшаве и в Вильно, я уже столкнулся с какой-то туманной убежденностью (основанной на предыдущих сведениях), что в Катыни отнюдь не обнаружено 10–12 тысяч тел, как утверждает немецкая пропаганда, и что там лежат только офицеры из Козельского лагеря. Подробностей никто не знал, так как эксгумационные работы еще шли полным ходом. Сведения, представленные мною, были самыми точными, хотя тоже не окончательными.
Через несколько дней, 6 июня, немцы заканчивают работы в Катыни и в официальных сообщениях, опубликованных, кстати, с некоторым опозданием, предают гласности как полицейский рапорт Фосса, так и отчет доктора Бутца, из которых следует, что в семи могилах обнаружено 4143 тела.
Цифра эта не совпадает не только с прежними сообщениями, но и с общим числом без вести пропавших военнопленных. Она не совпадает даже с числом военнопленных Козельского лагеря.
Где остальные?
Разъяснение наступает быстро. За несколько дней до окончания эксгумационных работ, 1 июня, рабочие обнаруживают очередную, восьмую могилу. Это небольшая могила. Согласно оценке Польского Красного Креста, в ней не может быть больше ста тел. На первых трупах, извлеченных из этой могилы, нет ни теплой одежды, ни шинелей. Найденные на них русские газеты «Рабочий путь» за 1 и 6 мая 1940 года указывают на то, что они были убиты позднее, в мае, когда уже было тепло. Это вполне совпадает со свидетельством о ликвидации лагеря в Козельске, согласно которому 10 и 11 мая 1940 года оттуда вывезли 100 человек, впоследствии пропавших без вести (см. Приложение 4). Если этих сто человек прибавить к 4143 обнаруженных в остальных могилах, сумма будет почти точно соответствовать числу без вести пропавших из Козельска.
В Катыни были найдены только тела военнопленных из Козельского лагеря.
Первоначально чисто гипотетические предположения находят позднее полное подтверждение. Прежде всего, когда сопоставили опубликованный немцами список опознанных жертв Катыни со временным списком, включавшим 3845 фамилий, который генерал Сикорский вручил Сталину 3 декабря 1941 года, — оказалось, что 80 % фамилий в списке генерала Сикорского принадлежало офицерам, тела которых позднее были опознаны в Катыни, и что рядом с каждой из этих фамилий стояла пометка «Козельск». Итак, при сравнении эти два списка согласуются друг с другом подобно тому, как согласуется число без вести пропавших военнопленных из Козельска с числом эксгумированных в Катыни.
Кроме того, на телах убитых было найдено много памятных безделушек, жалких деревянных мундштуков, коробочек для папирос вместо портсигаров и т. п. — и на всех было вырезано «Козельск». Что еще важнее, дневники и записные книжки также помечены только Козельском. Между тем, известно, что и в Старобельске и в Осташкове военнопленные тоже мастерили себе из дерева разные мелочи, тоже вели дневники. Если бы они тоже находились в Катыни, то трудно себе представить, чтобы среди тысяч убитых у кого-нибудь не нашлось хотя бы нескольких такого рода предметов, помеченных Осташковым или Старобельском.
Наконец, нужно обратить внимание еще на один знаменательный факт: в Осташковском лагере было заключено большое число военнопленных из частей польской государственной полиции. Как известно, польская полиция носила темно-синие мундиры, которые и цветом, и покроем с первого взгляда отличались от армейских мундиров. Несмотря на огромное число рядовых и офицеров полиции, бесследно пропавших из Осташкова, никто из них не был найден среди жертв Катыни. Не было найдено ни мундиров, ни полицейских документов.
Из этого следует, что военнопленные из лагерей в Осташкове и Старобельске не были убиты в Катыни и что число найденных там тел, поскольку оно соответствует числу военнопленных в Козельске, не может превышать 4143 извлеченных из семи могил плюс примерно 100 в восьмой могиле — в сумме 4243, или, округляя, 4250.
Но как же поступают немцы? Погрязши во лжи своей пропаганды, продолжающейся без передышки полтора месяца, они, боясь себя скомпрометировать, не хотят отступить от своей взвинченной цифры. Раскрыв восьмую могилу площадью 5,5 х 2,5 метров, они осматривают 13 тел, зарывают ее и заявляют, что «жара и засилье мух» препятствуют дальнейшим эксгумационным работам (см. Приложения 14 и 15). Таким образом они не делают окончательного подсчета всех трупов, что дает им возможность оставить вопрос об общем числе открытым и позволяет по-прежнему придерживаться гипотетического тезиса о «10–12 тысячах тел», якобы захороненных в Катыни.
Нелепость этого тезиса очевидна. Получается, что в этой одной, восьмой могиле (ибо других, несмотря на полуторамесячные поиски, не обнаружено) должно лежать, по немецкой оценке, 6–8 тысяч тел, а если взять общее число пропавших без вести, то даже 10 тысяч!..
Куда завел немецкий тезис о «10–12 тысячах», с самого начала возведенный на произвольном и фантастическом фундаменте, доказывает, в частности, резкое противоречие между официальной немецкой пропагандой и отчетами самих же немцев, руководивших эксгумационными работами в Катыни. Надо напомнить, что секретарь немецкой полевой полиции Людвиг Фосс в своем рапорте от 26 апреля 1943 года не говорит о 10–12 тысячах тел, а только о 8–9 тысячах. В последнем же коммюнике, завершающем расследование, тот же Фосс (см. Приложение 14) всего лишь констатирует, что было извлечено 4143 тела и добавляет: «На некотором расстоянии была обнаружена новая могила, емкость которой еще неизвестна». Итак, здесь не говорится о «10–12 тысячах», а только о 4143-х плюс восьмая могила. Это вполне соответствует фактическому положению.
Все же наиболее заслуживает доверия д-р Бутц, а он в своем отчете (см. Приложение 15) окончательно констатирует:
Все трупы, извлеченные из семи могил, были похоронены по уставу в нововырытых могилах к северо-западу от прежнего места захоронения. Тринадцать трупов польских военных, извлеченных из могилы № 8, после вскрытия, исследования и отбора доказательного материала были вновь похоронены в той же могиле. (Стр. 42. Собрание немецких документов — Sammlung deutcher Dokumente).
Дальше, на стр. 47: «Извлечено 4143 тела». Еще раз он подтверждает эту цифру в резюме, где добавляет такое примечание:
