Ольга Грейгъ - Русский царь Иосиф Сталин, или Да здравствует Грузия!

В начальный период войны страна потеряла важнейшие для ее развития индустриальные районы, на территории которых проживало 40 % населения, производилось 65 % чугуна, около 60 % стали и алюминия, почти 60 % угля, заводов, производивших 40 % железнодорожного оборудования, 84 % сахара, 38 % зерна.

Если таких вещей не понимает начальник Генштаба Красной армии и при этом бахвалится, что он предвидел всю эту катастрофу и ничего не предпринял, то закономерен вопрос: кто вы, Георгий Константинович Жуков, пред которым преклонялась вся советская страна?

На одной из страниц своей книги «Воспоминания и размышления» Жуков утверждает, что 29 июля он якобы спорил со Сталиным и вождь обвинил его в том, что он-де несет чепуху. И тогда смелый Жуков вызывающе ответствовал: «Если вы считаете, что начальник Генштаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего».

Но подобного разговора не существовало вообще. Впрочем, уважающий себя руководитель высокого ранга всегда может заставить вышестоящего чиновника согласиться со своим мнением. Если же это не происходит, то доказать правоту помогает заявление об отставке.

Так поступил в октябре 1941 года командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал армии Иосиф Родионович Апанасенко, когда Сталин приказал изъять с Дальнего Востока артиллерийские части и соединения, которые предстояло отправить на московское направление. Когда все слова убеждения, сказанные генералом, так и не были восприняты вождем, он выматерился по телефону и заявил: «Вы можете сорвать с меня генеральские звезды и лампасы, расстрелять, но ни одной пушки не дам!» Он отстоял себя, свои орудия и свое личное мнение военачальника.

Жуков в 1941 году не занял твердой позиции.

Сталин никоим образом не мешал ему работать.

Вождь наблюдал и осмысливал.

…Все время, пока я изучал бумаги, Баграмян сидел в плетеном кресле на веранде. Он так и не закурил, а только прикрыв глаза, вдыхал чудесный сумеречный воздух Подмосковья. Конечно, он боялся прослушки, потому предоставил мне документы и ушел, думая, может, что я отсниму их, сфотографирую… Отдал ли бы он в руки первому встречному секретные материалы? Понятное дело, нет. Знал ли я, что Баграмян не терпел Жукова? Понятное дело, да. Я сам спровоцировал его на этот разговор, который он охотно поддержал…

Короткое время пребывания Жукова на посту начальника Генштаба не оправдывает его бездарных действий. Ведь перед назначением на эту должность он длительное время служил на высших командных должностях в Белорусском особом военным округе, командовал Киевским особым военным округом. Более того, Генштаб – этот мозг армии – владеет в максимальной степени всей информацией, начиная от подробностей из жизни бойцов до военной обстановки во всех вооруженных силах мира. Удивительно-то как: Жуков пишет, что 2 января 1941 года он, будучи командующим округом, с первого взгляда оценил и понял обстановку, и увидел, что немцы непременно (!) нападут, а вот, став 13 января 1941 года начальником Генштаба, так долго смотрел на карту, что не мог в течение пяти месяцев сообразить, что немцы раздолбают подчиненные ему войска. Прямо какое-то тугодумство охватило Георгия Константиновича с 13 января по 22 июня 1941-го… И враг напал, а у начальника Генштаба даже приказа об отражении агрессии нет…

Жуков запросто утверждает, что Сталин в военных вопросах не разбирался и ничего не понимал в стратегии. Тогда резонно спросить: что мешало ему уже в качестве начальника Генштаба провести третью игру и пригласить на нее вождя, – поучиться, посмотреть на мудреца-военачальника.

…Вся история войн и военного искусства вмещает в себя две непреложные истины. 1. Полководец не разгадал замыслов противника и за это поплатился разгромом своей армии, а то и личной гибелью (значит, ему повезло, смыл позор). 2. Замыслы противника он предсказал, что-то этим замыслам противопоставил и в результате получил желаемую победу.

В Красной армии была выработана и отлично отлажена система управления боевыми действиями в ходе захватнической войны на чужой территории. Еще раз акцентирую внимание: в ходе захватнической войны на чужой территории.

В этом смысле командованию сталинской армии повезло. У нее был, пожалуй, самый мудрый военный теоретик, бывший Генерального штаба полковник Борис Михайлович Шапошников. Не вина Бориса Михайловича, что он не разрабатывал планов оборонительной войны и в системе управления боевыми действиями Красной армии она отсутствовала.

Жуков, когда пишет о победах Красной армии, заявляет: я предположил, я знал, я предвидел, а когда совершаются просчеты или преступная халатность по его вине, оправдывает это каким-то упущенным временем на строительство командных пунктов, а чаще находит крайних.

Буквально в первой половине 1941 года войска приграничных военных округов, которыми командовали генералы Павлов, Кирпонос, Кузнецов и Черевиченко были скрытно выдвинуты к самым границам и попали под внезапный удар, не успев по тревоге даже добежать до своих танков и орудий. Случилось это не потому, что командующие фронтами оказались не готовыми к войне. К примеру, аэродромы советской авиации также находились у самых границ и предельно были забиты самолетами. Стратегические запасы также находились у границ. И главный удар вермахт нанес севернее Полесья по войскам генерала Павлова. А основные силы Красной армии, как вы знаете, дислоцировались южнее Полесья.

Жуков, который так уверенно и значительно пишет в книге, что он знал и предвидел нападение, тем самым… выносит себе приговор. Все потому же: если знал, то почему не предпринял мер как начальник Генштаба? Но теперь вопрос иной: почему же тогда Сталин, прекрасно зная цену Жукову, не расстрелял его? Вместо наказания истинного виновного вождь, приказав опубликовать статью в газете «Правда», объявил ви-новинками (как и 9 лет назад в статье «Головокружение от успехов») местных руководителей, в данной ситуации – командование на местах. Под топор пошли Павлов и другие нижестоящие генералы, а вот Жуков остался жив.

Жуков красочно в книге описывает сражение на Курской дуге под Прохоровкой. Ему вторят тысячи и тысячи авторов, что это было самое грандиозное сражение Второй мировой войны.

Но так ли это?

К словам маршала надо относится крайне осторожно, ибо то, что произошло под его руководством 23–27 июня 1941 года в районе городов Луцка, Ровно и Дубно, не идет ни в какое сравнение с танковым сражением под Прохоровкой. На этой линии столкнулись 6 советских механизированных корпусов с первой танковой группой вермахта. Преимущество Жукова было очевидным. Сравним.

У вермахта – 799 танков. При этом полное отсутствие тяжелых танков, плавающих, с дизельными двигателями, с противоснарядным бронированием, ни одного танка с длинноствольными пушками калибра 75 мм.

Против них (этих 799 танков) Жуков выставил 8069 танков! Что более чем в 10 раз (!) больше только по количеству. В 4-м мехкорпусе у него было из 892 танков 414 новых Т-34-ИКВ. В 8-м корпусе 858 танков, из них 171 Т-34 и КВ. В 15-м– из 73 танков 131 КВ и Т-34. В 22-м мехкорпусе 647 танков, из них 31 КВ и Т-34.

По суммарной мощности артиллерийского вооружения эти корпуса можно сравнить с танковой армией, причем – каждый в отдельности!!!

В состав же этих мехкорпусов входили: Т-28– 215 шт., БТ-7М – 370 шт., Т-37 – 669 шт., Т-38 – 123 шт., Т-40 – 84 танка, Т-35 – 51 шт. Это те танки, о которых Жуков говорит, что они якобы крайне устаревшие, что является откровенной ложью (!)…

И вот, имея такое гигантское превосходство над противником, Герой Советского Союза генерал армии Георгий Константинович Жуков это танковое сражение сумасбродно, позорно проиграл.

23— 27 июня было сражение под Дубно; после сражения застрелился второй член Военного совета Юго-Запад-ного фронта корпусной комиссар Николай Николаевич Вашугин, служивший в Киевском Особом военном округе с апреля 1940 года. А первый член Военного совета корпусной комиссар Михаил Алексеевич Бурмистенко, член Политбюро и секретарь ЦК КП(б)У застрелился 9 сентября 1941 года, – сразу же после рассмотрения итогов сложившейся критической ситуации обороны Киева, оказавшегося в клещах противника, оставления правобережной Украины, в том числе и потери танковых корпусов в сражении под Дубно на закрытом заседании Политбюро Центрального Комитета Коммунистической партии большевиков Украины. Выйдя из зала, он свел счеты с жизнью. Михаилу Алексеевичу было 39 лет. Еще при жизни он был удостоен ордена Ленина. А орденом Отечественной войны 1-й степени был награжден посмертно.

Оба партийных политработника не готовили это сражение и профессиональными военными никогда не были. Но совесть коммунистов не позволила им оставаться в жизни после такого чудовищного поражения. (Именно так была написана эта фраза в бумагах, которые дал мне Баграмян; хорошо помню эти слова). А высокопрофессиональный военный и «гениальный» полководец спланировал операцию, бездарно осуществил ее и за несколько дней сжег все танки шести мехкорпусов, потерял весь личный состав, остальные корпуса обескровил, но – не застрелился. А сел в самолет и улетел в Москву. Шевельнулась ли в его мозгу хоть одна извилина, отвечающая за совесть? Вопрос риторический…