Энтони Эверит - Возвышение Рима. Создание Великой Империи

На самом деле видимо Бренн возглавлял не народ, идущий на поиски жизненного пространства, а просто отряд мародеров, стремящийся к наживе. Существует большая вероятность того, что кельты действовали по наущению сиракузского тирана Дионисия, основная цель которого в это время состояла в том, чтобы подорвать позиции римских союзников - этрусский торговый город Цере и греческие города Великой Греции. Если это так и было, то кельты направились бы на юг Италии и прошли бы мимо Рима.

Видимо римляне послали передовой отряд на север, чтобы узнать точные сведения о продвижении кельтов. Одно бесспорно - наспех собранная римская армия встретилась с захватчиками и вступила в сражение у небольшой речки Аллия, притоке Тибра. Численность ни той, ни другой стороны нам неизвестна, по-видимому, два легиона или около десяти тысяч римлян сражались с тридцатью тысячами кельтов. Чтобы не допустить охвата противником с фланга, римский военачальник сильно растянул свои боевые порядки в ущерб глубине обороны. По-видимому, в центре расположились главным образом тяжеловооруженные легионеры из богатых сословий, а на флангах - легковооруженные воины из бедных слоев. Центр не выдержал натиска и дрогнул.

Римляне бежали, оставив множество убитых, однако Бренн считал, что вражеская армия должна быть более многочисленной. Он боялся, что римляне устроили засаду, а потому не велел своим воинам преследовать отступающих. Многим римлянам удалось бежать. Большое количество их укрылось в близлежащих Вейях, так как крепость этого бывшего города служила хорошей защитой.

При этом дорога на Рим оказалась открытой.

То, что произошло далее, описывает Ливий в одном из самых больших своих эпизодов. Рим не был окружен никакой защитной стеной, что являлось признаком самонадеянности или небрежения, или же того и другого. Римляне считали, что достаточно будет земляных валов и холмов. Кроме того, значительная часть армии погибла или укрылась в развалинах города Вейи. Рим остался без защиты. Не было ничего, что могло бы помешать Бренну наступать и поступить с римлянами точно так же, как они поступили с жителями города Вейи.

Кельты не верили своим глазам и все еще боялись засады. Они смотрели и ждали, пока не наступил вечер. Все, что смогли сделать в осажденном городе, сделали ночью именно благодаря этому промедлению. Горстка оставшихся в городе войск заняла позиции на Капитолийском холме, где они должны быть обороняться столько, сколько смогут. Мирным жителям позволили укрыться там же, однако многие из них, особенно менее состоятельные, направились через городские ворота к деревянному Свайному мосту. Затем они поднялись на Яникульский холм и разошлись по окружающим деревням. Веста была богиней семейного очага и гарантом незыблемости Рима. Ее жрицы, поклявшиеся соблюдать целомудрие, - весталки - спорили о том, что сделать со священными предметами. Все то, что нельзя было унести и отправить в дружественный этрусский город Цере, они решили закопать. Главная обязанность весталок состояла в том, чтобы поддерживать вечный огонь богини. По-видимому, они взяли его с собой в виде факела или жаровни. Весталки покидали свой дом пешком, однако затем один патриотически настроенный римлянин посадил их на свою повозку. Рим был мертв.

Утром в город вошли кельты. В крепости было безопасно, однако, вместо того чтобы спрятаться, сенаторы решили посвятить себя потустороннему миру и смерти в ходе странного ритуала, называемого «обетование» (devotio) (откуда происходит английское слово devotion «посвящение»). Они считали, что если они принесут себя в жертву, то точно такое же «обетование» падет на головы их врагов - другими словами, это также приведет к гибели кельтов. Обряд «обетования» мог совершить с собой только тот, кто в настоящее время исполнял должностные обязанности (то есть, консул), а бывшие исполнители могли возвратить себе власть с помощью ритуального жеста в виде сжатия своего подбородка. Сенаторы разошлись по домам и оделись в старые тоги, в которых они заседали в сенате. Они сидели во дворах своих домов и спокойно ожидали своей участи.

Коллинские ворота (porta Collina) у северной оконечности города оставили открытыми, и именно через них в город вошли первые кельтские захватчики. Они без злобы и рвения спокойно пошли вниз по длинной прямой улице, которая вела от ворот до подножия Капитолийского холма, а затем на Форум. Кельты блуждали по площади, внимательно осматривали храмы и крепость. После осмотра зданий они разошлись по городу в поисках добычи. К своему удивлению, они обнаружили, что дома бедняков стояли запертые, а виллы богатых - совершенно открытые.

С благоговением кельты взирали на неподвижно сидящих сенаторов, а один кельт даже дотронулся до бороды некоего Марка Папирия и, таким образом, помешал ему довести до конца ритуал «обетования». Оскорбленный Папирий ударил кельта по голове своим жезлом из слоновой кости. Разъяренный кельт сразу же убил его, и вскоре всех остальных сенаторов постигла та же самая участь. «Обетование» завершилось.

После этого начался настоящий разбой. Кельты грабили дома и предавали их огню. В пожарищах погибли многие общественные и частные записи, что впоследствии очень осложнило работу римских историков, таких как Ливий. И все же крепость держалась. Кельты готовились к ее осаде.

Камилла одолевали смешанные чувства. Победителя вейян отправили в изгнание из-за его несогласия с распределением добычи. Он испытывал чувство обиды от того, что старел и стал бесполезным. Камилл жил в небольшом городке недалеко от Рима и следил за событиями, не принимая в них участия.

Приближение кельтских захватчиков стало для Камилла счастливой звездой, так как это событие пробудило в нем патриотические чувства. Он организовал горожан, и они совершили удачную вылазку. Известие об этой небольшой победе быстро распространилось. Римские воины прибывали в Вейи - место, где прославился Камилл, - и сожалели, что его нет с ними. Воины попросили сенаторов за Камилла. Про него вспомнили и второй раз назначили диктатором - вождем, посланным самой судьбой (fatalis dux), и командующим римской армией.

Камиллу повезло, так как он не опоздал с прибытием, поскольку Капитолийский холм почти полностью оказался в руках захватчиков. То, что случилось после, стало одним из самых замечательных эпизодов римской истории. Кельты заметили, что на скалистый склон холма, начинающийся от того места, где стоял храм богини рождения Карменты, можно было легко подняться. В одну из звездных ночей они сначала выслали туда безоружного лазутчика, чтобы он разведал дорогу, а потом наверх полезла большая группа. Несмотря на крутизну склона, кельты скрытно добрались до самого верха скалистого склона и оказались недалеко от огромного храма Юпитера, Лучшего и Величайшего. Римские стражники не услышали их, и даже сторожевые собаки не подали голоса.

Ливий продолжает свой рассказ: «Но их приближение не укрылось от гусей, которых, несмотря на острейшую нехватку продовольствия, до сих пор не съели, поскольку они были посвящены Юноне. Это обстоятельство и оказалось спасительным. От их гогота и хлопанья крыльев проснулся Марк Манлий, знаменитый воин, бывший консулом три года назад. Схватившись за оружие и одновременно призывая к оружию остальных, он среди всеобщего смятения кинулся вперед и ударом щита сбил вниз галла, уже стоявшего на вершине. Покатившись вниз, галл в падении увлек за собой тех, кто поднимался вслед за ним, а Манлий принялся разить остальных - они же, в страхе побросав оружие, цеплялись руками за скалы».

В удушливую летнюю жару время текло очень медленно. В любой армии Древнего мира очень трудно было поддерживать гигиену. Не стал исключением и кельтский военный лагерь, где постепенно распространились заразные болезни. Захватчики уже не в силах были сжигать трупы на отдельных погребальных кострах. Они собирали большие горы умерших и устраивали массовые сожжения на Бычьем форуме около того места, где начинался Свайный мост. Даже во времена Ливия это место все еще называли «Галльское пожарище» (Busta Gallica).

Для защитников на Капитолийском холме время также стало жестоким врагом. Однако они страдали не от болезней, а главным образом от голода. Римляне скрывали нехватку продовольствия тем, что бросали куски хлеба в кельтские караулы. Однако вместе с уменьшением количества пищи стала убывать и их надежда. Воины обессилели и уже почти не справлялись даже с несением караульной службы. Они ждали, что вот-вот прибудет Камилл и снимет осаду крепости. Они верили, что он находился где-то поблизости, однако его было не видно и не слышно.

Многие поняли, что Бренн и его полчища согласятся покинуть Рим, если им предложить какую-то не слишком большую сумму денег. И вот, сенаторы встретились с военными трибунами и поручили им выработать условия мира. Договорились и о размере этой суммы - она составила тысячу фунтов золота. Ливий пишет: «Эта сделка, омерзительная и сама по себе, была усугублена другой гнусностью: принесенные галлами гири оказались фальшивыми, и, когда трибун отказался мерять ими, заносчивый галл положил еще на весы меч. Тогда-то и прозвучали невыносимые для римлян слова: горе побежденным! (vae victis)».