Юрий Пернатьев - Великие загадки истории
Нижний ярус комнаты покрывали прямоугольные янтарные панно. В юго-западном углу был вмонтирован маленький янтарный столик на изящно изогнутой ножке. Убранство комнаты состояло из наборных комодов русской работы и китайского фарфора. В застекленных витринах Янтарного кабинета хранилось одно из самых значительных в Европе собраний янтарных изделий XVII—XVIII вв. немецких, польских и петербургских мастеров. Все, кому посчастливилось в те годы видеть это янтарное чудо, не могли воздержаться от восторженных отзывов. Вот что писал знаменитый французский поэт романтической школы, критик и романист Теофиль Готье:
«Мы достигли теперь одной из самых замечательных редкостей дворца, мы хотим рассказать о Янтарной комнате. Только в «Тысяче и одной ночи» и в волшебных сказках, где архитектура дворцов доверена чародеям, духам и джиннам, видят залы из алмазов, рубинов, гиацинтов и других драгоценных камней, обычно употребляемых для ювелирных изделий. Здесь выражение «Янтарная комната» отнюдь не является поэтической гиперболой, но точной реальностью, и это не есть, как вы могли бы полагать, тесный будуар, маленький кабинет, а наоборот, комната довольно большого размера, целиком отделанная с трех сторон снизу доверху, включая фриз, янтарной мозаикой. Глаз, не привыкший видеть этот материал, использованный в таком масштабе, изумлен и ослеплен богатством и теплотой этих оттенков, которые представляют всю гамму желтого, от дымчатого топаза до светлого лимона: золото резьбы кажется тусклым и фальшивым по соседству с этим, особенно когда солнце падает на стены и пронизывает своими лучами прозрачные жилки, как бы скользя по ним...»
А вот другое свидетельство очевидца: «Растрелли сумел этот чудный материал с ясным отпечатком художества другого поколения поставить в такие условия, что все окружающее эту необычайную янтарную поэму красоты не режет глаз, а кажется только легкой рамкой... Вы входите в Янтарную залу, видите прежде всего белую с золотом стену между окнами с зеркалами, три белые с золотом двери, роскошь их десюдепортов, и незаметно белизна и золото в узких полосках переводят ваше внимание на теплые янтарные, простые на вид стены, и невольно вас тянет к ним, чтобы изучить детали, и тут вы видите все их великолепие».
Таким образом, прежний кабинет как целостное произведение искусства после всех реставрационных и отделочных работ перестал существовать. Появился новый сказочный шедевр — Янтарная комната, творцами которой стали Растрелли и Мортелли.
В дальнейшем судьба шедевра складывалась по-разному. В мае 1820 г. комната едва не погибла от пожара, после которого ее реставрировали Турау и Роггенбрук; в 1830 г. она подверглась очередному ремонту, а в 1897 г. снова реставрировали. При советской власти Царское Село переименовывается в Детское Село, затем в город Пушкин. Сам Екатерининский дворец становится музеем с его уникальным экспонатом — Янтарной комнатой.
Накануне войны Янтарная комната состояла из двенадцати панно, четыре из которых были украшены пышными резными рамами и мозаичными картинами из разноцветных камней, двенадцати панелей, двадцати четырех зеркальных пилястр в золоченом деревянном обрамлении, трех двухстворчатых дверей, бра, прикрепленных к бронзовым пилястрам и выполненных из золоченого резного дерева по рисункам Растрелли. Все это великолепие занимало во дворце помещение в 100 м2. Неудивительно, что в те годы город Пушкин был настоящим местом паломничества туристов, ибо такую красоту ценители искусства не могли увидеть ни в одной стране мира.
Похищение под звуки канонады
Казалось, на этом испытания Янтарной комнаты закончились. Но история всегда идет своим, только ей известным путем. Трагические события военных лет напрямую коснулись и Екатерининской художественной реликвии. И дело не только в оккупации Царского Села. Еще задолго до того, как в него вошли немцы, несколько раз принималось решение о немедленной реставрации Янтарной комнаты, последняя дата — осень 1941 г.
Она уже тогда была в плачевном состоянии. По свидетельствам очевидцев, куски янтаря отлетали, чуть ли не при каждой попытке открыть двери обрушивались на паркет и рассыпались золотистыми осколками, старый клей не держал многие фрагменты, ссохлись, деформировались панели, на которые был наклеен янтарь. Весной было принято решение выписать из Москвы специалистов, уже имевших дело с панелями комнаты, но 24 июня все заявки были отозваны.
В эти дни маршалы Советского Союза К. Ворошилов и Г. Кулик, оборонявшие Ленинград, уже успели отдать приказ о минировании кораблей Балтийского флота и уничтожении всех ценностей, которые не удалось эвакуировать в тыл. На подступах к Павловску и Царскому Селу стремительно таяли силы 42-й армии, цеплявшейся за Павловск из последних сил. Кто и чем оборонял южные ворота в Ленинград — ни Ворошилов, ни Кулик не имели ни малейшего представления.
23 августа из Царского Села был отправлен последний эшелон с музейными ценностями из пригородных музеев. В штаб Ленинградского фронта была отправлена телефонограмма: «Эвакуация музейных ценностей из пригородных дворцов Павловска и Царского Села в основном завершена». В Екатерининском дворце предпринимается последняя попытка демонтажа Янтарной комнаты. В подвалы Екатерининского дворца перебирается почти все население бывшего Царского Села, повсюду дети, старики, смотрительницы и уборщицы бывшего дворца его императорского величества. Воинские посты, выставленные в Екатерининском парке, больше прислушиваются к грохоту боев на окраинах Павловска, чем к суете укрывшихся людей.
Первые попытки демонтировать Янтарную комнату закончились неудачей. Деревянная основа янтарных панелей достигла такой дряхлости, что к ней страшно было прикасаться, при демонтаже двух панелей северо-западной стены янтарная мозаика просто обрушилась на паркет. А главное, что выхода из сложившейся ситуации никто не видел, поскольку продолжение работ могло привести к полному разрушению комнаты. Прибавить к этому тряску по дороге в Ленинград, после которой до города могли доехать лишь куча древесной трухи да несколько десятков горстей битого в пыль янтаря. Возможно, если бы к тому времени в Екатерининском дворце имелся хотя бы один «янтарщик», выход был бы найден. Однако небольшая бригада специалистов, занимавшаяся Янтарной комнатой, состояла только из реставраторов станковой живописи.
2 июля 1941 г. была предпринята еще одна попытка демонтажа Янтарной комнаты. Без проблем спасти удалось только одну из четырех флорентийских мозаик, бронзовые бра, десюдепорты и плинтусы. Попытка демонтировать одну из нижних янтарных панелей завершилась тем, что янтарная мозаика затрещала. Работы были немедленно остановлены до особого распоряжения. Никто не знал, что делать, даже всесильный Игорь Грабарь — «крестный отец советской реставрации» — не мог предложить выхода из создавшейся ситуации.
Главный хранитель Екатерининского дворца Музея-заповедника «Царское Село» Л. Бардовская вспоминала о тех тяжелейших днях: «Представьте, 22 июня началась война, 23-го в музее провели собрание и уже с 24-го началась эвакуация ценностей. Хрупкие женщины хватали 70-килограммовые бронзовые таганы и бежали с ними по анфиладе, чтобы быстрее загрузить в машины».
Нет, конечно, что-то все же делалось, хотя и в невероятной спешке. В частности, по свидетельству музейных работников, те панели, которые из-за хрупкости невозможно эвакуировать, решено было законсервировать на месте, не снимая со стен. Панно оклеили сначала бумагой, затем марлей и ватой, а сверху замаскировали еще одной стеной. Но, как показали дальнейшие события, это не спасло их от разграбления.
17 сентября 1941 г. в четыре часа дня в Пушкин вошли гитлеровские войска. Директор художественных собраний Кенигсберга Альфред Роде писал в 1942 г.: «Дворец в Царском Селе был сильно разрушен во время одной из бомбардировок. Часть дворца была взорвана, окна, двери выбиты». К этому следует добавить, что он был жесточайше разрушен и разграблен — только из одной Янтарной комнаты исчезли 24 великолепных бронзовых бра, изуродованы янтарные рамы и панели стен, рельефные украшения, самые красивые планшетки-миниатюры с гравированными пейзажами по янтарю, медальоны-барельефы из тонированной кости. Многие другие детали были варварски выломаны и похищены.
Неизвестно, что осталось бы от комнаты, если бы не прибыли лица, ответственные за пополнение музеев рейха, — Граф Солмс-Лаубах и капитан Поенсген, которые обратились к командованию с просьбой выделить людей для охраны комнаты от своих же солдат и офицеров. Зондеркоманда разобрала интерьер огромного зала, упаковала все самое ценное в 27 ящиков и на грузовиках отправила на станцию Северная, откуда груз вывезли по железной дороге в Кенигсберг.
