М. Воробьев - Русская история. Часть II
Павел был в этом отношении более прямолинеен, и коль скоро Франция попрала все законы, Божеские и человеческие, то нужно было участвовать в коалиции и наводить порядок, что и было сделано во время знаменитого Итальянского и Швейцарского походов Суворова и средиземноморской экспедиции адмирала Ушакова. Но вскоре, столкнувшись с прямым предательством австрийцев, своих союзников, сообразив, что англичане заставляют его таскать каштаны из огня и проливать русскую кровь, не давая ничего взамен, увидев, что революция во Франции задушена Наполеоном, Павел резко переменил курс и после Итальянского похода Суворова очень быстро повел дело гак, что вскоре были фактически заключены союзнические отношения Франции и России.
Это имело следующие последствия. Во-первых, складывалась очень мощная политическая коалиция против Англии, а во-вторых, в России возникала очень не простая проблема в связи с хлебным экспортом. Экспорт хлеба у нас осуществлялся в основном в Англию, как, впрочем, и остальных видов сырья, будь то лес, пенька, кожа, парусина и т. д. Русские помещики наживались на экспорте русского хлеба, получая полновесные английские фунты, и эта торговля приостановилась, потому что Павел наложил секвестр, или эмбарго, на английские корабли в русских гаванях. Он справедливо полагал, что эта торговля обогащает Россию только частично, поскольку, во-первых, все вывозилось английскими кораблями (русский торговый флот практически не существовал), а во-вторых, что подобный меркантилизм в финансовой политике может нанести ущерб русским интересам в Европе.
5. Государственный переворот 11 марта 1801 г.
В ночь на 11 марта 1801 года Павел Петрович был убит в своей спальне, в только что построенном Михайловском замке заговорщиками — гвардейскими офицерами (всего их было несколько десятков). Заговор возглавил военный генерал-губернатор Петербурга граф Пален. Видимо, Павел знал об этом заговоре. По некоторым данным, офицеры, тяготясь манерой Павла управлять войсками, даже предлагали Суворову принять участие в восстановлении порядка в стране, на что фельдмаршал якобы ответил скороговоркой: «Не могу, кровь сограждан». Будучи убежденным монархистом, он, хоть и не любил Павла, тем не менее отказывался принять участие в чем бы то ни было, похожем на гражданскую войну.
Заговор этот был гвардейским, обычных пехотных армейских офицеров там не было, а если и были, то те, кто недавно был сослан. Пален, став генерал-губернатором Петербурга, сосредоточил в своих руках колоссальную власть, поскольку контролировал фактически все, что происходило в столице, и, видимо, заслужил полное доверие со стороны императора. При этом Пален понимал, что самый продуманный и точно исполненный заговор обречен, вероятно, на неудачу, если в нем не примет участие наследник, старший сын императора Павла, будущий император Александр Павлович.
Александр был воспитан своей бабушкой в очень либеральном духе, при этом чувствительность уживалась в нем, как это иногда бывает, с жестокостью. С одной стороны интеллигентность и мечтательность, с другой — недооценка событий и поразительная политическая наивность. Толкуя Александру о том, что Россия гибнет, что разрушается армия, император душевно нездоров и т. п., Пален вовлек его в заговор, причем об убийстве императора не было речи, а когда Александр стал о чем-то догадываться, {48} его убедили, что императору просто предложат отречься от престола. Впоследствии Пален с поразительным цинизмом рассказывал, что и не думал всерьез исполнять обещания, данные Александру, потому что прекрасно понимал, что в подобной ситуации речь об отречении идти не может, и шел на сознательный обман наследника из самых лучших побуждений, не желая отягощать его совесть [15].
Заговор созрел довольно быстро. Офицеры, которые имели личные основания быть обиженными или недовольными, нашлись, тем более что Павел по прошествии 5 лет своего царствования амнистировал всех, кто был сослан. Их вернули в Петербург, но по приказанию Палена туда не пускали. Они останавливались на постоялых дворах, бедствовали, не имея возможности поселиться в городе и не получая никакого обеспечения, и их озлобленное настроение быстро получало распространение в виде слухов об очередной причуде императора. Слухов было очень много, и заговорщики распускали их весьма умело.
Накануне заговора у Палена уже было под рукой достаточно помощников, в том числе главный — знаменитый генерал Беннингсен из остзейских немцев. Поздно вечером на одной из квартир был устроен товарищеский ужин с обильными возлияниями, после чего офицеры, уже подготовленные, пошли несколькими группами к Михайловскому замку, охранявшемуся караулом Семеновского полка, шефом которого был великий князь Александр Павлович. Только два гайдука, стоявшие непосредственно у покоев императора, попытались оказать сопротивление, но один из них был тут же убит, а другой тяжело ранен. Распаленные вином и ненавистью заговорщики вбежали в спальню императора, но некоторое время не могли его найти, потому что на кровати его не оказалось. Генерал Беннингсен со свечой очень внимательно стал осматривать покои и увидел, что император прячется в камине за экраном. Он вступил с императором в разговор, рекомендуя ему сохранять спокойствие, после чего Беннингсена очень заинтересовали картины, которые висели в прихожей. Была глухая ночь — самое подходящее время для созерцания картин, но он вышел их посмотреть, потому что был тонким ценителем прекрасного. Как только он вышел, один из братьев Зубовых, Николай, совершенно пьяный, ударил императора кулаком в лицо, в кулаке была зажата табакерка. Император был одновременно забит и задушен. Душили его несколько офицеров, и пальму первенства нужно отдать Скарятину, а кто бил, сказать трудно; избит он был так, что в течение 30 с лишним часов тело нельзя было выставить для прощания, и театральные гримеры пытались привести его в порядок, гримируя чудовищные кровоподтеки. В гробу тело императора лежало, облаченное в мундир, шарф и какие-то платки чуть ли не до глаз, а сверху была еще и шляпа, чтобы никто не видел последствий работы, которую проделали бравые гвардейцы той тяжелой ночью.
6. Восшествие на престол Александра I
Когда Александр узнал, что отец его убит (а он жил в этом же дворце), он разразился невероятными рыданиями. Пален схватил его за руку и сказал: «Хватит плакать. Идите царствовать». И Александр должен был явить себя народу и войскам, которые собрались под окнами.
В Петербурге среди аристократии и части дворян царило непристойное ликование. Пьяные офицеры в качестве курьеров-любителей разносили весть по всему городу, возглашая, что император скончался от апоплексического удара. Все понимали, какого рода был этот удар, и сразу начинали поднимать тосты за упокой души новопреставленного, потому что все страшно намучились. Некоторые в своих мемуарах писали, что они испытывали состояние, которое бывает только на Пасху. Так закончилась жизнь этого непростого, противоречивого, не всегда последовательного, но, бесспорно, благородного человека. Мне кажется, что легенда о том, что он был сумасшедший, неврастеник, базируется в основном на тех слухах, которые распускали участники заговора — птенцы екатерининского гнезда — для того, чтобы оправдать свое преступление.
Существует сборник воспоминаний под названием «Цареубийство 11 марта 1801 года», где собраны воспоминания и очевидцев, и некоторых участников этой трагедии. Они были изданы еще до революции, но года 3–4 тому назад переизданы. Один из вопросов, о которых постоянно пишут историки и который нельзя исследовать за отсутствием документов, — это вопрос об участии английской дипломатии в этой истории. Коль скоро англичанам союз Павла с Наполеоном был горше смерти, и прекращение очень выгодной для них торговли с Россией было тоже поперек горла, то возникает вопрос, потратил ли Вильям Питт, руководитель английского кабинета, деньги на заговорщическую деятельность? Е. В. Тарле считает бесспорным, что попойки заговорщиков щедро оплачивались за счет английской казны. Английский посол в Петербурге был любовником одной из светских дам, родные братья которой служили в гвардии и приняли деятельное участие в подготовке заговора. Все может быть. Доказать это нельзя, т. к. нет документов, но слухи эти возникли с момента цареубийства. Вполне возможно, что нечто подобное было: уж слишком выгодно это было для Англии.
7. Итальянский и Швейцарский походы А. В. Суворова
Итальянский и Швейцарский походы и средиземноморский поход русского флота. У Павла с Суворовым были отвратительные отношения. Суворов был убежденным монархистом и поэтому никакого разговора об отречении императора ни с кем вести не собирался, но, считая Павла не военным человеком, болезненно воспринимал все его новации в армии. Суворов позволял себе невероятно оскорбительные вещи в отношении императора. Так, на одном из парадов, куда его пригласили, он публично заявил, что у него понос, и отправился вон. Когда дело дошло до взаимных оскорблений, Павел отправил его в ссылку, и отнюдь не почетную. Он отправил его под надзор полиции в село Кончанское Новгородской губернии — глухое село, существовавшее без всякой связи с внешним миром. Фельдмаршалу было тогда 69 лет. Это обстоятельство, между прочим, тоже подогревало ненависть многих военных к Павлу и объективно работало на {49} заговорщиков. Суворов писал в письмах, что впереди у него только смерть, что уже «весь сок высох в лимоне» У него бывали случаи частного кратковременного паралича, время от времени открывалась та или иная рана, но он еще интересовался внешней политикой. Когда ему время от времени привозили какие-то газеты, он их внимательно читал, следя за тем, как Бонапарт колошматит австрийцев и завоевывает Италию, и произнес фразу, которая стала пророческой: «Далеко шагает мальчик. Пора унять».
