Уве Топпер - Великий обман. Выдуманная история Европы
То есть доверия вся эта история не заслуживает.
Равно как и красивая легенда о святом Анскаре, миссионере северной Германии, жизнеописание которого, созданное его последователем Римбертом, рассматривается (несмотря на вполне обоснованные подозрения в принадлежности к подделанным в XVIII—XIX веках летописным книгам из Корвея) многими учеными как подлинное. Пятилетнему монастырскому ученику уже являлась Дева Мария. Юношей он был настолько потрясен смертью императора Карла Великого, что впал в некое помраченное состояние, пережил подобие смерти, во время которой Петр и Иоанн (Креститель) показали ему чистилище. Три дня, проведенные в огненных муках, показались ему тысячью лет; затем он вернулся в сей мир с твердым намерением принять мученический венец (что, впрочем, впоследствии не подтвердилось). Кроме прочего, в тексте присутствует покаянная исповедь. Все это – моменты, появившиеся не ранее XII века.
Далее Ле Гофф знакомит нас с латинским пересказом (1149) «Видения Тнугдала Ирландского» (Бар, с. 106) – печатное издание 1882, Эрланген – и показывает, что в нем, наряду с идеей воскресения и кармой, представлена «частью индоевропейского наследия», как и легендарные ирландские короли (типичный продукт гуманистов). Ле Гофф удивляется тому, что ирландских королей всерьез принимают за исторических персонажей. Я удивляюсь тому, что Ле Гофф всерьез принимает датировку.
Или «Жизнеописание святого Патрика», ирландского миссионера (V век), написанное Г. Сэлтри, у которого рыцарь Овейн сопровождает якобы фигуру из романа короля Артура. Для теологического подтверждения истории о чистилище цитируются святой Августин и папа Григорий Великий (сочинения обоих я хотел бы отнести к XVI веку). Впервые роман был издан Мессингэмом в 1624 году; затем – иезуитом Колганом в 1647-м.
Ле Гофф, считающий ссылку на святого Патрика необоснованной, ссылается на первое упоминание книги около 1180 года, причем некоторые ученые отодвигают дату создания этого «бестселлеpa Средневековья» (якобы в 1190-м уже переведенного Марией Французской) в 1210 год. В 1497 году связанные со святым Патриком места паломничества в Северной Ирландии были прокляты тогдашним папой; в 1632 (и неоднократно в более позднее время) они насильственно уничтожались, но с 1790 года паломничество возродилось и стало весьма популярным. Сейчас Патрик – один из наиболее уважаемых ирландских святых. Из этого можно сделать вывод, что христианское почитание этих мест паломничества и соответствующая легенда сформировались значительно позже.
Преобразование
Некоторые из этих подделок разоблачались довольно скоро. Так, Абеляр (XII век) установил, что в знаменитом парижском монастыре Сен-Дени подделывались многочисленные рукописи, приписываемые часто Карлу Лысому. То, в чем я подозревал аббата Одилона Клюнийского, похоже, подтвердилось: инок Йот-свальд приписал ему (Петр Дамиани повторил, а Яков Ворагин-ский в XIII веке занес в свою книгу «Золотая легенда») мысль о том, что следует ревностно молиться, поститься и жертвовать на спасение несчастных душ в чистилище. Ле Гофф пишет (с. 173): «К тому времени, как Йотсвальд и Петр Дамиани написали „Житие Одилона", чистилище еще не родилось». Как, впрочем, не родился к тому времени и Достопочтенный Бэда, проповедовавший якобы за пятьсот лет до них то же самое.
«XII век стал эпохой взрыва (вспышки) латинского христианства» (Ле Гофф, с. 177). Вот именно! Предыдущее столетие церковь находилась в эмбриональном состоянии, а до этого покоилась в раю «нерожденных».
Но мы уже знаем (с. 183), что «литература XII века полнится апокрифами», то есть текстами, приписанными ранним, завоевавшим добрую славу авторам. Оригиналы во всех случаях отсутствуют. Самые ранние рукописи восходят к XIII—XIV векам, – сообщает Ле Гофф. Возражений у меня нет.
Для святого Августина испытания верующих и очищение страданиями начинается уже здесь, на Земле; в потустороннем мире все они – иначе какой же смысл в земных страданиях? – будут продолжать страдать до Страшного Суда. Это – довольно поздняя фаза развития концепции чистилища; я не решусь датировать ее ранее чем XIII веком. Григорий Великий идет дальше: позорные грехи могут быть искуплены страданиями в форме пыток прямо там, где они совершались. Психологически убедительно, но не для поздней античности, а для ментальности раннего Ренессанса. Кстати, у Августина есть даже трактат о подаянии и молитве за усопших (De сurа pro mortuis gerenda). Кто-нибудь когда-нибудь интересовался его происхождением?
Известный еретик Иоанн Скот Эриугена («IX век») точно обозначил потусторонний мир как «местность внеположенную», где души бестелесны. Правда, мысли эти (как и их гениальный выразитель) появились с опережением действительности на три столетия, так как в XII веке ту же тему в сходном духе подхватил прямой ученик Эриугены, ирландец, живший в Регенсбурге, – загадочный Гонорий Отенский [83] (Ле Гофф, с. 184).
Впоследствии тема встала на повестку дня, и наследие Скота Эриугены было, наконец, отдано на растерзание церковному суду.
Примерно с этого времени церковь принимается всерьез за еретиков, т. е. за всех сограждан, веривших в Христа, но отрицав-ших чистилище. Все они объявлялись еретиками. С 1184 по 1291 г. в основном в Ломбардии существовали пассагинцы, верившие в сильно иудаизированной форме в Христа, признававшие обрезание и превыше всего чтящие Ветхий Завет. Параллельно им существовали уже упоминавшиеся мной широко известные альбигойцы (катары); приверженцы Петра Вальдена – вальденцы и, наконец, павликиане [84], которых стали называть publikanae (от лат. – публичная девка). Эта грязная кличка приклеилась вскоре к еретикам всех направлений.
Большинство еретических направлений придерживалось вегетарианства и свободного взгляда на брак (по меньшей мере, не как на святое таинство); кроме этого, еретиков объединяло общее заблуждение: идея чистилища казалась им абсурдной. Один из бывших катаров, Райнер Сачеони, ренегат, ставший в 1250 году инквизитором и преследовавший своих бывших единомышленников, особенно подчеркивал это обстоятельство в своих обвинительных заключениях.
В 1235 году вопрос о чистилище стал яблоком раздора между церквями римской и византийской (находившейся в изгнании в Никее: Константинополь был в руках «римских» католиков). «Писание против греческих заблуждений» (1262), долженствовавшее примирить церкви, есть «собрание подделок, грубо выполненных и плохо сочетающихся друг с другом» (выражение Ле Гоффа, с. 381). На латинском соборе в Лионе чистилище было возведено в ранг догмы.
Осталось совсем немного: в 1319 году Данте завершил «Божественную комедию» и достроил христианское чистилище. Потусторонний мир окончательно разделился на три части. Исчез прохладный лужок для добрых душ в преднебесье на пороге рая; осталось преддверие ада для некрещеных детей и своего рода зал ожидания для античных язычников – в предчувствии приближающегося Ренессанса.
Зато святые и мученики без всякого судебного разбирательства попадают прямиком на небо. Длительное время подготавливаемый полный отход от иудейской эсхатологии и насаждение представлений о потустороннем мире не обошлись, помимо острых теологических дискуссий, без жестокой кровопролитной борьбы с кровопролитием, пытками, изгнаниями и многочисленными жертвами. В этих мучительных родах возникла католическая церковь.
Лишь отграничившись от других христианских движений, ценой крови и человеческих мук – смогла возникнуть католическая церковь в ее нынешней замкнутой форме.
Прибалтийский теолог Адольф Харнак [85] (1893, вступление) объяснил механизм этого преобразования церковной догмы. Авторитетные в свое время ортодоксальные писатели впали позже в немилость. Их труды переставали копировать и утаивали; или же им стали приписывать поддельные трактаты, чтобы доказать правильность веры авторов, образующих фундамент теологического аппарата, стоявших у истоков зарождения церкви, ее полное соответствие новой официальной установке. В рукописях текстов Иринея подчистили устаревшие к тому времени слова о наступлении тысячелетнего царства. В ходе бесчисленных переработок «апостольских» писаний от них часто оставляли лишь заглавие и общий объем рукописи, так как эти два параметра были зафиксированы в других произведениях или в справочных списках.
Там, где подмена была невозможной, трактат снабжали комментарием, что соответствующий святой либо иногда лгал ради защиты церкви, либо на смертном одре признал свои заблуждения, либо мученической смертью искупил грех непонимания истины. В спешном порядке измышлялись новые и новые мученики, церковные соборы, писатели, призванные восстановить соответствие догмата с головокружительной быстротой меняющейся текущей действительность Ренессанса. Так, вместе с церковью, преобразовывалась, становилась иной и ее собственная история возникновения.
