Александр Кобак - Исторические кладбища Санкт-Петербурга
Сретенская церковь на Волковском единоверческом кладбище
Не сохранила своего первоначального ампирного вида и Благовещенская церковь на Волковском единоверческом кладбище. Ее первый проект сочинил знаменитый Тома де Томон в 1809 г., но проект показался заказчикам чересчур дорогим, и потому для реализации был принят более скромный, составленный молодым В. И. Беретти. Строительство длилось пять лет, в 18131818 гг., но после его окончания не прошло и двадцати лет, как архитектору А. И. Мельникову было предложено сделать фасады «понаряднее»[201]. К ампирной композиции были в 1835–1836 гг. добавлены более «современные» аксессуары: массивный портал, главки, новые наличники. Украшенный большим куполом и легкой двухъярусной колокольней храм вмещал много икон XVII–XVIII вв., древних антиминсов и более новых художественных произведений.
Старинных предметов было много также в стоявшей по соседству небольшой деревянной Сретенской церкви, освященной в 1801 г. после переделки из часовни и использовавшейся в основном для панихид. Надо заметить, что большинство старообрядческих и единоверческих церквей на кладбищах изначально были своеобразными музеями древнерусского искусства.
Спасская церковь на Волковском православном кладбище
Вплоть до николаевского царствования для кладбищенских храмов были характерны довольно скромные размеры и небогатое архитектурное убранство, поскольку средства шли главным образом на городские соборы и приходские храмы. Когда, например, В. И. Беретти в 1812 г. предложил возвести на Волковском кладбище пятикупольный храм-ротонду в подражание римскому Пантеону, его проект отвергли как чересчур дорогой.
Прошло четверть века, и в 1837–1842 гг. этот храм Спаса Нерукотворного все-таки выстроили, но проект Беретти значительно переделал, упростил и удешевил другой итальянец, работавший в Петербурге, – Ф. Руска[202]. Несмотря на упрощение, массивное трехпридельное здание, завершенное большим куполом в центре и четырьмя малыми по краям, выглядело очень импозантно, часто из-за своих размеров именуясь «собором». Сейчас это трудно представить, глядя на изувеченную постройку, которую внутри некогда украшали красивый иконостас с образами кисти И. А. Денисова, золоченые киоты и изящный орнамент.
Переделывая первоначальный проект Беретти, Руска следовал уже складывающимся в русской архитектуре принципам русско-византийского стиля. Это хорошо заметно в объемно-пространственном решении Спасского храма и его внешнем оформлении. Доминирует пятиглавие со шлемовидным куполом, барабаны прорезаны высокими полуциркульными окнами, портал решен в виде килевидной арки без всякого намека на ордер.
Чувствуется зависимость от храмов К. А. Тона – главного представителя русско-византийского стиля, и умелое им подражание. В эти годы русско-византийский стиль стал не просто господствующим, но почти официальным. Уменьшенным повторением Спасской церкви явилась однопридельная Всесвятская церковь Волковского кладбища, выстроенная тем же Руска в 1850–1852 гг. на деньги местного церковного старосты.
К. А. Тон построил на столичных кладбищах всего один храм. Он стоял на уничтоженном после Великой Отечественной войны Митрофаниевском кладбище и был посвящен новопрославленному святому – Митрофану Воронежскому. Вначале здание предполагалось возвести по образцу Митрофаниевского собора в Воронеже, но смета на его постройку оказалась очень высокой, и потому был выбран ранее утвержденный проект Тона, по которому уже строился военный собор в Свеаборге, морской крепости под Гельсингфорсом (Хельсинки)[203].
Церковь св. Митрофания на Митрофановском кладбище
Пятикупольный храм был заложен в 1839 г. и завершен восемь лет спустя. Убран он был очень богато: иконы в серебряных окладах написали известные академические живописцы П. М. Шамшин, К. Дузи, А. В. Нотбек и др. Большой пятиярусный иконостас и роспись сводов были исполнены по эскизам академика Ф. Г. Солнцева, знатока древнерусской живописи. Убранство и масштабы делали Митрофаниевский храм, наряду со Спасским, самой значительной кладбищенской постройкой в старом Петербурге. Внешний вид церкви, завершенной уже в середине XX в., отличается от более ранних сооружений русско-византийского стиля разнообразием архитектурного оформления и орнаментики, что отражало сдвиг в сторону большей декоративности, наметившийся в русской архитектуре.
Русско-византийский декор петербургские зодчие охотно использовали применительно к вышеописанной схеме ампирного храма с трапезной. Так случилось, например, при строительстве однопрестольной церкви великомученика Димитрия Солунского на Большеохтинском единоверческом кладбище, автором которой был архитектор К. И. Брандт[204]. Церковь сооружалась в 1846–1853 гг. и внутри была украшена старинными образами и подражаниями им, выполненными известным мастером «византийского извода» В. М. Пешехоновым. Вместо одного купола, как в ампирных храмах, в центральной части высилось пятиглавие, одноярусная колокольня получила шатер, фасад прорезали «романские» окна, украсили закомары, филенки и лопатки.
Развиваясь в сторону большей «археологической» точности и чистоты, русско-византийский стиль во второй половине XX в. разделился на два направления: византийское, или византийско-романское, взявшее за образец средневековые храмы Малой Азии и Закавказья, и русское, которое опиралось главным образом на московское зодчество XVII в. Оба эти направления неплохо представлены на петербургских погостах.
Церковь Спаса Нерукотворного на Шуваловском кладбище
К первому – византийскому – направлению относится действующая церковь Спаса Нерукотворного на Шуваловском кладбище – творение гражданского инженера К. А. Кузьмина (а не И. А. Монигетти, как иногда утверждают). Трехпридельный храм был сооружен на средства дачников и крестьян в 1876–1880 гг.[205] Он стоит на высоком стилобате, на холме у Суздальского озера, и его голубой купол на высоком барабане виден издалека. Другую вертикаль создает одноярусная восьмигранная колокольня над входом. Характерны для храма три массивные абсиды, сложного профиля выносной карниз и «перспективные» порталы. Снаружи Спасская церковь производит меньшее впечатление, чем внутри, так как архитектор плохо учел ее местоположение – она тяжеловесна и неудачна в пропорциях. Зато внутри ее украшает красивый резной иконостас с иконами на золотом фоне – типичное произведение церковного искусства царствования Александра II.
Церковь св. Александра Невского на Шуваловском кладбище
Чуть южнее Спасского храма находится самая, пожалуй, скромная кладбищенская церковь в городе. Она посвящена святому Александру Невскому и перестроена тем же К. А. Кузьминым в 1885–1886 гг. из старой деревянной церкви, возведенной в конце XVIII в. по проекту Л. Руска на месте Спасского храма. Церковка имеет вид восьмигранника, увенчанного небольшой главкой; она больше напоминает кладбищенскую часовню и долгие годы, действительно, выполняла ее функции.
Троице-Сергиева пустынь
В русско-византийском стиле были почти одновременно выстроены две надгробные церкви на монастырских кладбищах: однопрестольная святого Григория Богослова в Троице-Сергиевой пустыни (сохранилась в переделанном виде) и Божией Матери всех скорбящих Радости в Новодевичьем монастыре (снесена в 1929 г.). Первая строилась в 1855–1857 гг. придворным зодчим А. И. Штакеншнейдером над могилой графа Г. Г. Кушелева, вторая в те же годы – Э. И. Жибером над могилой павшего в бою с турками полковника А. Н. Карамзина, сына известного историка[206].
Несмотря на небольшие размеры, храмы обошлись заказчикам соответственно в шестьдесят и пятьдесят тысяч рублей серебром, прежде всего из-за богатой отделки. Одноглавая церковь в пустыни была снизу отделана гранитом, стены декорированы керамическими полуколоннами, портал – серым мрамором. Охтинские мастера вырезали по рисунку зодчего двухъярусный иконостас, образа в котором имели золотой фон. Посредине храма находился спуск в усыпальницу, облицованную белым мрамором. В Скорбященской церкви вся утварь была изготовлена из золоченого серебра.
Еще тридцать лет назад в пустыни, в ее юго-восточном углу, можно было увидеть еще одну интересную надгробную церковь – Покровскую, которую архитектор Р. И. Кузьмин возвел в 1844–1863 гг., подражая флорентийскому баптистерию – знаменитому произведению итальянского Возрождения. Такова была воля заказчика – князя М. В. Кочубея. Облицованное серым шотландским камнем, здание внутри было расписано орнаментом, а образа в стильном двухъярусном иконостасе написал известный В. М. Пешехонов. Интересный образец стилизации, которой часто увлекались зодчие-эклектики, погиб уже в послевоенные годы.
