Юрий Воробьевский - Шаг змеи
Чтение оккультной литературы вызывает у некоторых то, что психиатры называют «мистической интоксикацией». Человек полностью погружается в прочитанное. «Вырывается из профанического времени». Окунается в магический «режим воды», когда границы реального и ирреального мiров размываются. Такие люди, имеющие порой весьма утонченный облик «интеллектуалов», способны к нечеловеческой жестокости.
Энтузиастов оккультной революции наиболее активно вербуют масс-медиа. Кровь и секс на экранах и страницах посвящают слабодушных в сатанизм. Инициация в оккультной традиции почти всегда имеет своим элементом шок, когда потрясенный чем-либо человек меняется кардинально. Он как бы переживает второе, «мистическое рождение». Увы, на подобные факты наши следователи обращают мало внимания.
Итак, «специфический контингент» рано или поздно попадает к психиатрам. Что дальше? Врачи привешивают бирку с латинским названием диагноза и оглушают пациента препаратом или психотехнологией. Психиатрия не способна убедительно объяснить происходящее[135].
Да, ни медики, ни силовые ведомства, ни общество в целом не готовы адекватно ответить на демонический вызов. Сказанное касается не только так называемых материалистов. Не относится ли это и к некоторым православным священникам? И Аверин, и многие другие «мистические» пациенты института имени Сербского на начальной стадии своих отклонений обращались к батюшкам, которые долгом своим имеют душепопечительство и пастырское окормление. Однако они отмахнулись. Оставили наиболее сложную часть своей паствы. Оставили один на один с диаволом…
Кто же, пока не поздно, даст по очкам Поттеру? Кто сломает об колено метлу непрошеного гостя? Надо бы сломать! Пусть этот бедолага канючит о нарушении прав шайтанов в православной России. Пусть клянчит деньги в своем посольстве на обратную дорогу.
Последняя капляКаждый колдун (или ведьма) был когда-то невинным младенцем. Как же вошла в его жизнь страшная «сказка»?
Отучившись два месяца на курсах экстрасенсов, некая T. начала практиковать. Вскоре среди клиентов появились и ее брат с сестрой. Сестра стала настоящей гипноманкой и ездила на сеансы, как за наркотиком. Прослеживаются истоки «странностей» и у их брата. «Заскоки» начались после его наивной попытки изгнать одного беса с помощью другого — кодирования от привычки курить…
Однажды, обсуждая втроем проблемы своей личной жизни, родственники пришли к выводу: во всех бедах виновата их мать-колдунья. Возникло это решение, очевидно, под влиянием воспоминаний детства: мать постоянно шаманила, снимала сглаз и т. д.
В итоге компания поехала в Альметьевск и под крышей родного дома устроила «изгнание дьявола». Шабаш длился несколько дней. Накручивая друг друга и доводя до истерики, «целители» наблюдали, как из тела матери «выскакивал черт», как у нее «начинали отрастать копыта». Их решили жечь огнем…
Наконец 68-летняя женщина умерла от многочисленных переломов, ран и болевого шока. Но дети ее не успокоились. Среди изрисованных каббалистическими знаками стен они ждали воскрешения «очищенного» тела.
Возникла настоящая психическая эпидемия. Она охватила десять человек. Даже сосед, не подозревая о чудовищных бдениях, услышал вдруг «морзянку» (в армии он служил радистом): это была команда найти фотографию соседей и отрезать от нее изображение одной из сестер. Только выполнив приказ, мужчина вышел из странною состояния.
Психиатры утверждают: если бы подобное происходило в небольшой деревне, психоз мог обуять все население. Наука называет все это индуцированным психозом. Известен подобный феномен, датированный 1212 годом. Тогда одному одержимому удалось увлечь в крестовый поход 30 тысяч детей со всей Западной Европы. Точно так в XIV веке целые регионы охватывались «пляской святого Витта». Это было смутное время. Уже произошло отпадение латинства от Православия, уже в самой Католической Церкви начиналась Реформация. Ереси охватили почти всю Европу. Нечто подобное происходило и в другой период утраты духовной стабильности. В 1928 году в подмосковной деревне Верея в колдунов и ведьм «превратилось» вдруг все население[136].
Кстати, еще в 1880 году московский профессор А.А. Токарский установил страшную по сути своей вещь: ПСИХИЧЕСКИМ ЭПИДЕМИЯМ ПОДВЕРЖЕНЫ И МЕДИЦИНСКИ ЗДОРОВЫЕ ЛЮДИ[137]. А вот и подтверждение. Когда убийц из Альметьевска изолировали друг от друга, постепенно они пришли в «норму». Никто из них не был признан психически больным. Речь шла о временном психозе… О грузе греха психиатры, конечно, не задумались. И о том, что забесовление — это реальность, которая может быть скрыта под маской вполне нормативного поведения, — тоже.
Во многих, кстати, беса обнаружил не кто иной, как Кашпировский[138]. Он «дал установку», и вот уже закачались, закувыркались тысячи и тысячи человеческих тел. Это бесы заплясали внутри несчастных.
«…все многочисленные случаи нарушения психического здоровья как телезрителей, так и непосредственных участников сеансов Кашпировского говорят лишь о том, что большая часть населения бывшего Советского Союза настолько лишена Божественной благодати, что поддается самой злокачественной, т. е. прессинговой, форме воздействия… на психику людей… Успехи 75-летнего триумфального шествия по стране «научного атеизма», как говорится, налицо».
Кашпировщина‚ кстати, была репетицией спектакля, который готовится по очень давнему сценарию. Атеизм должен смениться подмененной духовностью Люцифера. Антихристу ведь не нужны неверы… Репетиция Кашпировского прошла «успешно».
«Такое же массовое воздействие на сознание миллионов позволяет существам параллельного мира подпитывать «революционную активность масс», изменяя сознание целых народов в периоды революций и войн, во время которых население страны или нескольких стран на время как бы «сходит с ума», проявляя необъяснимую, нечеловеческую злобу и бесчувственность к страданиям соотечественников или народов противоположного лагеря» [81].
В конце романа «Преступление и наказание» такое состояние описывает Достоевский: «Люди собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались». Оказалось, виной всему — вселившиеся в людей духи.
Наука вынуждена подтвердить такие духовные реалии: «…рационалистическая аргументация действует до тех пор, пока люди хотя бы до известной степени свободны от эмоций. Стоит «температуре аффектов» подняться выше критического уровня, и возможность «эффективного применения разума уменьшается, и на его место выходят лозунги и химерические фантазии». Коллективная одержимость быстро развивается в психическую эпидемию. Едва терпимые в нормальном состоянии общества элементы оказываются во главе стола, а иногда — и на вершине власти. Такого сорта индивиды всегда имеются, поскольку на одного душевнобольного (примерно 1 процент населения) приходится около десяти человек с латентно протекающим психозом. Мышление у них само по себе близко «одержимости» — когда страсти накаляются, эти индивиды оказываются более приспособленными к ситуации. Они всегда были заняты поисками виновных во всех бедах и «врагов», тянулись к лидерам, обещающим простые решения всех проблем путем насилия».
Вот кто является реальной движущей силой всех революций! Люди, «подружившиеся» с падшими ангелами. Те, чья душа становится мятежной в самом прямом смысле слова. Только один пример — знаменитый Камо, чьими экспроприациями так восхищался Ленин. «Совершавшиеся им террористические акты отличались хладнокровием и жестокостью. Будучи задержанным в Берлине в 1907 году и помещенным в тюрьму, Камо подвергся всестороннему психиатрическому обследованию и высококвалифицированными медицинскими работниками был признан душевнобольным»[139]. Из этой же серии — наркомания многих революционеров. Каракозов — лишь один такой пример. «В источниках также нередко отмечается, что многие революционеры после задержания сходили с ума, кончали жизнь самоубийством и пр. Например, один из числа участников подготовки цареубийства 1 марта 1881 года Аркадий Тырков «во время следствия заболел психически; следствие о нем было прекращено, и он был отправлен в казанскую психиатрическую больницу». Петр Тычинин «признал свое участие в слежке за царем. Во время следствия он заболел психически и покончил жизнь самоубийством в доме предварительного заключения, бросившись вниз с лестницы галереи третьего-четвертого этажа». Елизавета Оловенникова «признала свое участие в слежке, но до суда заболела психически». Такое поведение напоминает поведение наркоманов, лишенных наркотиков, в период ломки»[140].
