Альфред Штенцель - История войн на море с древнейших времен до конца XIX века
3 июня в 3 часа утра лейтенант Хобсон и 7 добровольцев вошли на нем в проход, сопровождаемые паровым катером, и были встречены сильным огнем с фортов и с судов. Немедленно приняли меры к постановке на якорь и затоплению парохода; в результате он сел на мель, довольно далеко от входа, на правой стороне фарватера; команде пришлось сдаться.
Все это тонко задуманное и энергично выполненное предприятие окончилось таким образом безрезультатно; оно затруднило возможность позднейшего прорыва тем, что точное положение затонувшего парохода им не было известно. Таким образом, это лихое дело можно назвать только бесцельным и довольно дорогим предприятием. Но вообще оно едва ли могло увенчаться успехом. Заградить вход можно было только затопив пароход точно в самом узком месте, поперек фарватера; но дать ему такое положение было бы, пожалуй, возможно днем при наличии всех средств и спокойной работе, а не в такой трудной обстановке.
В течение следующих дней американцы произвели высадки по обе стороны Сантьяго для поддержки инсургентов и бомбардировали снова порт в течение трех часов. На одном из испанских крейсеров было убито 23 человека, больше бомбардировка не дала никакого результата.
Теперь Сэмпсон решил обеспечить себе поблизости опорный пункт и послал 4 корабля для обследования бухты Гуантанамо. Положение ее оказалось очень удобным, бухта врезается на 10 миль в берег по направлению на север. Во внутренней ее части соединенной узким проливом с наружной, глубина – 4-5 метров, в наружной части – 12 метров. Гарнизон укреплений у входа вскоре обратился в бегство; находившуюся там испанскую канонерку загнали в глубь бухты и после ряда стычек американцы оказались хозяевами бухты и ее окрестностей. Мины заграждения, поставленные там, не взрывались и были убраны американцами.
В середине июня американцы опять бомбардировали в течение трех дней Сантьяго. Эти бомбардировки служили только хорошей практикой в стрельбе, больше они ничего не давали. Так как испанские снаряды не долетали до судов, то укрепления обыкновенно скоро прекращали огонь и американцы были каждый раз уверены, что заставили замолчать их орудия, разрушив укрепления. Результат бомбардировки каждый раз был равен нулю, хотя газеты и трубили на весь мир о величайших успехах.
Ночные обстрелы с борта «Везувия» также не дали никакого результата. В течение первых трех недель все оставалось по-старому, и Сэмпсон приобрел только близкую и удобную базу для погрузки угля и припасов.
По прибытии большого транспортного флота адмиралы и генералы не могли прийти к решению и соглашению, где высаживать войска. Как у обоих министерств, так и у обоих главнокомандующих не было взаимного понимания и солидарности, и даже проявлялось некоторое неприязненное отношение. Генерал Шафтер не желал высаживаться у Гуантанамо, находя, что это слишком далеко, поблизости же берега были крутые и доступ к ним не безопасен. Наконец, выбрали местом высадки Даякири, лежавшее на 20 миль восточнее, хотя и здесь обстановка была неблагоприятная.
Высадка началась только через три дня. Одновременно произвели ложную высадку у Кабанас на западе, послав туда 10 транспортов с 3 500 человек, и бобмардировали ближайшие прибрежные места. Стоявшие у Даякири испанцы в количестве 300 человек, могли бы нанести тяжелые потери высаживающимися войскам, но они отступили, не оценив своего выгодного положения.
Неудобный для высадки берег, недостатки диспозиции и недисциплинированное поведение капитанов транспортных судов создало такую массу затруднений, что неприятельское нападение вызвало бы форменный хаос. Условия высадки были как нельзя хуже: имелись только две дамбы с железнодорожными рельсами, но без настила. Шлюпки могли приставать только по одиночке, многие были выброшены на берег, никаких вспомогательных приспособлений не было. Место высадки было бы неудобным даже в мирное время. Ничего заранее не было обдумано, ничего не приготовлено. Саперы были заняты где то в другом месте, но и впоследствии их не привлекли к устройству дамб или пристаней. На берегу никто не руководил высадкой, хотя Сэмпсон и предоставил для нее большое количество мелких судов и шлюпок и командировал капитана, наблюдавшего за высадкой с особого судна.
Таким образом на месте высадки получилось вскоре вавилонское столпотворение, в котором каждый думал лишь о самом себе. Большое количество привезенных лошадей погибло при этом. Постановка на якорь транспортов тоже не была организована, над ними не было военного начальника, и их капитаны делали все, что им приходило в голову. Капитаны их думали только о безопасности своих судов и о выгоде своих хозяев. Транспорты с припасами стали в 3 милях от берега, а некоторые из них пропадали по несколько дней.
Вообще высадка армии сопровождалась редким счастьем; времени хватало, погода стояла великолепная, противник не показывался. Но какой-либо совместной работы армии и флота при высадке не было и в помине. Высаженным войскам не хватало всего, они даже отчасти голодали. В первый день едва удалось высадить 6 000 человек, в следующие дни – еще меньше из-за начавшегося сильного волнения, так что пришлось высаживать еще в других местах. Только через четыре дня высадили большую часть войск, но из-за недостатка барж почти все материалы остались на судах. Часть полевых орудий выгружали до конца июня, а осадную артиллерию свезли на берег так поздно, что ее уже не пришлось применить. Даже слабый и лишь чуть-чуть энергичный противник мог бы нанести экспедиционной армии тяжелое поражение.
Высадку в таком месте, совершенно не отвечавшем всем требованиям, следует назвать грубой ошибкой еще и потому, что случайная буря во время высадки совершенно отрезала бы высаженную часть войск и обрекла бы ее на уничтожение. Только на редкость счастливая судьба спасла американцев от тяжелого и позорного поражения – за эти дни не было урагана.
Наступление на Сантьяго повели довольно беспорядочно по разным дорогам, но всюду энергично отбросили испанцев после ряда небольших стычек. Раненые доставляли американцам немало затруднений, потому что для них опять-таки ничего не было приготовлено. Шафтер остался первоначально на корабле и предоставил наступление своим младшим генералам, не имевшим никаких вспомогательных средств. Войска медленно подвигались вперед по лесистой, бездорожной местности, страдая от ужасного климата. Стоявшие к северу от Гуантанамо 8 000 испанцев не беспокоили их.
2 июля американцы разбили 8 000 испанцев у Эль-Каней-Сан-Хуан к востоку от Сантьяго, понеся при этом большие потери: 104 убитых и 800 раненых. Не столько искусное ведение боя, сколько храбрость солдат дала американцам эту победу. Вскоре они подошли к Сантьяго, где наступило некоторое затишье, так как испанцы, несмотря на подкрепление в 3 000 человек, не решались перейти в наступление и не сознавали даже выгоды своего положения, дав таким образом американцам время подготовиться.
Власти в Сантьяго считали свое положение настолько безнадежным, что Сервера решил сделать попытку прорваться в Гавану, чтобы не попасть в руки неприятеля вместе с городом, которому, очевидно, предстояла сдача из-за голода. Кроме того, он неоднократно получал уже определенные приказания из Мадрида и из Гаваны покинуть порт, но не успел этого сделать из-за крайне медленной погрузки угля.
Сэмпсон учредил самый бдительный надзор над входом; ночью его освещали так сильно прожекторами, что можно было заметить даже отдельную шлюпку: суда его приближались ночью на 1-2 мили, а миноносцы, вспомогательные канонерки и паровые катера стояли еще ближе. Большие суда составляли на расстоянии около 2 миль полукруг из 6-8 броненосцев и броненосных крейсеров. Днем суда отходили дальше, заходя по одному в Гуантанамо пополнять свои запасы.
2 июля Сервера вернул на суда свои десанты и решил прорываться на следующий день, так как ночью светила луна и слишком слепили неприятельские прожекторы; кроме того, ночью американские суда стояли ближе к выходу.
3 июля, утром, он узнал что перед самым выходом находятся 5 судов. Это были «Бруклин», «Индиана», «Техас» и прибывший из Тихого океана «Орегон» – суда с ходом в 15,5-21 узел и вооруженные 14 крупными, 46 средними и 130 мелкими скорострельными пушками. Этому вооружению испанцы могли противопоставить только 6 крупных, 10 средних и 90 мелких скорострельных пушек. Кроме того, 3 американских броненосца имели гораздо более сильную броню, чем испанские суда. Но испанские суда были значительно слабее, еще и потому, что на одном из крейсеров, «Кристобаль Колон», не были поставлены все 25-сантиметровые пушки.
Артиллерийской подготовки почти совсем не было. Машинная команда не привыкла к работе на полном ходу. Днища кораблей обросли так, что вследствие этих причин все четыре испанских корабля едва могли развить свою полную скорость в 20 узлов и, конечно, не были в состоянии держать ее даже самое непродолжительное время.
