Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель
В конце шумерского периода и в дальнейшем связь правительства Месопотамии с ее храмами становилась все менее прочной, но жрецы так и не смогли избавиться от контроля со стороны светских властей. Царь продолжал занимать положение полубога, аналогичное тому, которое имели его шумерские предшественники. Как и прежде, он имел право осуществлять свои функции верховного религиозного лица. В Ассирии он делал это лично, а в Вавилонии эта роль обычно доставалась его представителю. Обычно, но не всегда. Во время грандиозного праздника Сотворения, отмечавшегося на Новый год, он выполнял столь важную религиозную роль, что «во время этих церемоний становился для своего народа настоящей реинкарнацией бога», писал Лабат.
Б. Мейснер в труде «Вавилон и Ассирия» подчеркивал, что, если в Ассирии правительство осуществляло строгий административный и юридический контроль над доминирующей религией, то в Вавилонии этот контроль был гораздо слабее. Но и здесь цари имели право назначать жрецов высшего ранга; получив свой пост от суверена, жрец, как и все другие чиновники, обязан был принести ему клятву верности.
Ахеменидские цари, которые в ходе завоевательных войн подчинили себе весь Ближний Восток, не имели, с точки зрения своего народа, божественного происхождения. Удалось ли им сохранить на своей персидской родине более ранние нетеократические взгляды? Или их персидские подданные поклонялись им как божественным созданиям, потому что они были наделены божественной сущностью? Но каким бы ни был ответ на эти вопросы, победоносный Кир принял в Вавилонии все элементы халдейской монархии, включая и идею о божественном происхождении царя, а его последователи поступили точно так же и в Египте. Как и всех древних египетских царей, известных нам, Дария называли божественным «Хорусом» и «добрым богом».
Эллинистические суверены империй Птолемеев и Селевкидов быстро научились совмещать религиозное и светское управление. Зато поклонение царю на институциональной окраине гидравлического мира, в Анатолии, было развито гораздо слабее. Но и здесь, по мнению Нильсона, эллинские правители определенно, хотя и осторожно, стремились утвердить свой теократический статус (Нильсон М. История греческой религии).
Римляне позаимствовали многие институты у своих новых подданных, живших на Востоке. Внедрение идеи о божественном происхождении императора проходило постепенно, однако поклонение императору уходило корнями в первые годы империи. Культ, который был предложен еще Цезарем, был официально утвержден первым императором Рима Августом.
В ранней Византии христианство приспособилось к самодержавному режиму, который считал себя «полностью компетентным в деле установления законов для всех религий и всех светских дел» (Бери Дж. История поздней Римской империи), но концепция божественного происхождения правителя здесь не прижилась. Несмотря на значительные усилия утвердить идею о полубожественной сущности императора, византийское правительство было, по нашим критериям, лишь частично теократическим, в лучшем случае.
У ислама имелись свои причины отвергать идею божественного происхождения правителя: Магомет был пророком Аллаха, а не его сыном; поэтому халиф, унаследовавший власть пророка, божественного статуса не имел. И хотя он отвечал за все важнейшие религиозные дела, звания верховного жреца он получить не мог. Оценив положение халифа по этим критериям, мы вслед за другими экспертами можем сказать, что оно не было ни теократическим, ни иерократическим[9].
В Китае правитель появляется на арене истории в качестве верховного авторитета как в светских, так и религиозных делах. Но мы не знаем, отражал ли его традиционный титул «Сын Небес» древнюю веру в божественное происхождение императора или нет. Повелители империи Чжоу и последующих имперских династий, использовавшие этот титул, считались людьми, хотя и занимали полутеократическое положение. Наделенные небесным мандатом, они контролировали магические отношения с силами природы, принося богатые жертвы. Во время великих религиозных церемоний правитель и его чиновники центрального и местного управления играли главные роли, оставив профессиональным жрецам и их помощникам второстепенные. Император был главным лицом в самой важной церемонии – принесении жертвы Небесам; он играл ведущую роль и в ритуале жертвоприношения Земле, прося у нее даровать богатый урожай, а также дождям в начале лета и национальным божествам Почвы и Проса. Некоторые из этих жертвоприношений совершались в столице империи. Другие производились во многих региональных и местных центрах государственной власти; их совершали высокопоставленные провинциальные, областные и городские чиновники. В число этих ритуалов входили: великая жертва дождю, церемониальная пахота, жертвы Конфуцию и покровителю сельского хозяйства и т. д.[10].
Суммируя все вышеизложенное, подчеркнем: в китайской государственной религии правитель и высшие чиновники выполняли самые важные функции жрецов, хотя в большинстве своем эти чиновники и сам император были заняты преимущественно светскими делами. Поэтому правительство традиционного Китая представляло собой последовательный – и весьма необычный – вариант теократии.
Аграрный деспотизм всегда включает доминирующую религию в свою систему власти
Таким образом, в пределах гидравлического мира некоторые страны управлялись квазииерократически с помощью профессиональных жрецов, которые уже не занимались своими церковными делами, а многие другие государства управлялись теократически или квазитеократически суверенами «божественного» происхождения или же понтификами, то есть главами церквей. Среди последних ряд случаев был пограничным, а другие, вероятно, не являлись ни иерократическими, ни теократическими. Но даже среди последних доминирующая религия не сумела утвердить себя в качестве независимой церкви, противостоящей правительству. В той или иной форме она была интегрирована во властную структуру гидравлического государства.
В определенных районах Мексики до завоевания ее конкистадорами политическим лидером также был верховный жрец, а в Мичоакане эта форма управления господствовала до испанского вторжения. В территориальных странах, существовавших вокруг озера Мехико, функции государства были разделены еще до испанского завоевания, но король продолжал выполнять определенные церковные задачи, и храмы с их персоналом находились под его властью. В отдельных случаях суверен в одиночку или вместе со своими помощниками высшего ранга надевал церковные облачения и лично совершал жертвоприношения. Более того, и, возможно, это было самым важным, король и его высокопоставленные помощники назначали главных жрецов, а храмовая земля, скорее всего, находилась под тем же управлением, что и правительственная.
Следует ли нам по этой причине называть Мексику доколумбовых времен квазитеократическим государством? Возможно, мексиканское созвездие не поддается простой классификации, но ясно одно: жрецы разных храмов, которых собирали для проведения церемоний, не имели собственной независимой организации. Тесно сотрудничая со светскими властями, детей которых они обучали и в армиях которых служили, они становились не противовесом деспотичному режиму, а его неотъемлемой частью.
О пограничных случаях древней Персии Ахеменидов, а также Византии и исламского общества мы уже говорили. Но даже тогда, когда правительства этих стран были только относительно теократическими, доминирующая религия была везде прочно встроена в светскую систему власти. Царь Ахеменидов, который был абсолютным владыкой лишь в светских делах,
