Дипломатия и дипломаты. Из истории международных отношений стран Запада и России - Коллектив авторов
22 июня 1917 г. указом Временного правительства «член Совета Министерства иностранных дел (III-его класса, тайный советник Иван Коростовец)» был уволен, согласно прошению, от должности с 1-го июня, «по случаю назначения состоящим при ведомстве МИД» (Циркуляр по МИД России от 19 июля 1917 г.). Так завершилась его 33-летняя служба императорской и «новой» России.
За это время на посту главы внешнеполитического ведомства сменилось десять министров. Иван Яковлевич начал службу при Н.К. Гирсе (министр в 1882–1895 гг.), продолжал её при кн. А.Б. Лобанове-Ростовском (1895–1896 гг.), гр. М.Н. Муравьёве (1897–1900 гг.), гр. В.Н. Ламздорфе (1900–1906 гг.), А.П. Извольском (1906–1910 гг.), С.Д. Сазонове (1911–1916 гг.), Б.В. Штюрмере (июль – ноябрь 1916 г.), Н.Н. Покровском (ноябрь 1916 г. – февраль 1917 г.), затем служил при министре Временного правительства П.Н. Милюкове (март – май 1917 г.) и закончил службу при М.И. Терещенко (май – октябрь 1917 г.). В своих неизданных мемуарах он оставил выразительные характеристики первых четырёх министров, подробно разобрав достоинства и недостатки их личностей и деятельности. Также здесь можно найти интересные зарисовки внутренней жизни царского МИДа, узнать, что волновало чиновников этого ведомства.
После окончательной отставки Коростовец «превратился в обыкновенного черниговского помещика», но продолжал часто бывать в Петрограде, активно участвуя в работе ОСМИДа. Михайловский отмечает, что Коростовца очень ценили в этом обществе за подчас меткие и ядовитые суждения или оценки, иногда выражавшиеся даже без слов. Так, например, когда его племянник (В.К. Коростовец – сын его двоюродной сестры, чиновник МИД с 1912 г., член кадетской партии, секретарь министра Милюкова. —Авт.) стал уверять его, что Милюков скоро вернётся к власти, Иван Яковлевич непристойным образом захохотал, показав этим, что отставной министр – конченый человек. А ведь в 1917 г. немногие это понимали, добавляет автор[375].
Октябрьский переворот застал дипломата в Петрограде. К его организаторам он испытывал ещё меньше симпатии, чем к министрам Временного правительства. Поэтому с самого начала существования Советской власти он принимал участие в саботажном движении в МИДе. Правда, Михайловский отмечает тот факт, что при этом Коростовец ничем не рисковал, т. к. уже не занимал никакой официальной должности. Дипломат продолжал публиковать свои сочинения. Так, в журнале «Былое» в 1918 г. выходят его упоминавшиеся нами «Мирные переговоры в Портсмуте в 1905 г.» (№ 1–3, 12). 26 июня 1918 г. Российская Импортная палата приглашает его принять участие в качестве члена-корреспондента в заседании, посвящённом развитию торговых отношений с Монголией, учитывая особый интерес, проявленный им к этой теме. «Зная Вашу отзывчивость ко всяким деятельным начинаниям в области развития торговли России на Востоке, Совет Палаты надеется, что Палата будет иметь возможность воспользоваться Вашими в высшей степени компетентными указаниями, которые помогут правильному решению весьма существенных вопросов нашей внешней торговли»[376]. В.Л. Генис в очерке, посвящённом А.Н. Вознесенскому, бывшему вице-консулу в Шанхае, поступившему на службу в Народный комиссариат по иностранным делам (НКИД), пишет, что, вернувшись в феврале 1918 г. из Финляндии в Петроград, Коростовец посетил НКИД в расчёте на получение продовольственных карточек и пообщался с наркомом Г.В. Чичериным и своим бывшим подчинённым Вознесенским. Поскольку он отверг предложение наркома о поступлении на советскую службу, указав на «расхождения во взглядах и отсутствие взаимного доверия», и вскоре уехал в Киев, где занял пост товарища министра иностранных дел в правительстве гетмана П.П. Скоропадского, своеобразной местью Наркоминдела стала помещённая 19 октября в газете «Известия» заметка «Китайца» (псевдоним Вознесенского) «Оживший труп», в которой бывший посланник обвинялся во всех смертных грехах вплоть «до растления несовершеннолетних» (имелся ввиду всё тот же инцидент с А. Пири. – Авт.), и выражалось большое сожаление, что «сей представитель самой мрачной эпохи царского империализма» не был сразу расстрелян[377]. Осенью 1918 г. Коростовец покинул ставшую для него опасной столицу. В Киев он приехал в сентябре, здесь, как мы уже упоминали, вновь поступил на службу. В 1918 г. Михайловский встретил его в Киеве и узнал, что тот занимает пост товарища (заместителя) министра иностранных дел Украины Д.И. Дорошенко в правительстве Скоропадского. При безликом Дорошенко Коростовец фактически стоял во главе украинского дипломатического ведомства. Михайловский описывает некоторые аспекты деятельности Коростовца, его взгляды на положение Украины, её возможных союзников и противников.
Одним из важных направлений работы Коростовца в это время было укомплектование МИДа молодого государства опытными дипломатическими кадрами. Поэтому он хотел привлечь и Михайловского на службу к Скоропадскому, у которого уже работали некоторые бывшие русские дипломаты. Но Михайловский отказался от этого предложения, так объяснив свой отказ: «…Хотя я знал людей, с которыми мне пришлось бы работать, и лично симпатизировал И.Я. Коростовцу в его желании не дать попасть Украине в большевистские сети, всё же поступать на дипломатическую службу к Скоропадскому я категорически отказался»[378]. Михайловский твёрдо решил уехать за границу и перед отъездом даже не зашёл попрощаться с Коростовцом, «так как знал во всех подробностях его планы и в них не верил». В личном фонде Коростовца сохранились многочисленные документы о его деятельности на Украине, записки, рабочие материалы. Они ждут своего исследователя.
Отъезд Михайловского за границу, вероятно, заставил Коростовца задуматься и о собственной судьбе. При всей бурной деятельности, развитой им в Министерстве, он прекрасно понимал, что его служба в украинском МИДе скоро закончится, т. к. режим гетмана дышал на ладан. Германофильские настроения, существовавшие у части украинского общества, на чём держался Скоропадский, начинали выдыхаться. Единый антибольшевистский фронт с русскими белогвардейцами не мог быть создан, т. к. украинцев отпугивал их лозунг возрождения «единой и неделимой» России[379]. В этой ситуации крепли позиции местных большевиков, которые призывали к совершению на Украине социалистической революции по примеру Петрограда. Дипломат, как опытный политик, понял, что и ему придётся бежать за границу, спасать свою семью. Второй его брак с француженкой Пири был во всех отношениях счастливым, что, однако, не мешало Коростовцу время от времени заводить на стороне романтические связи. Недаром его коллега по дипломатической работе в центральном аппарате МИД и в Монголии Г.А. Казаков говорил о Коростовце как «о человеке умном, но себялюбивом, у которого себялюбие сопровождалось путаницей в делах на романтической или иной почве»[380]. Далее началась его «кочевая жизнь» в Европе. Михайловский пишет о том, что в Лондоне он увидел семилетнего сына Коростовца Якова (Иакова), которого он называет плодом когда-то нашумевшего в
