Григорий Кроних - Приключения Неуловимых Мстителей
— Привет, как прошла экскурсия?
— Хорошо.
— У меня тоже, — сказал Валерка, опережая вопрос.
16
— Остапенко… Остапенко!
— Я здесь, товарищ Оксана, — откликнулся из темноты подвала чекист, приставленный помогать Ксанке с беспризорниками.
— Коля, я уверена, что у них тут второй выход есть.
— Був, — поправил Микола, — да я его рухлядью привалил. За имя ж не угонишься, такие бисовы дяты!
— Молодец, товарищ Остапенко, — похвалила Ксанка. — Значит, действуем, как договорились: ты ловишь только того мальчишку, которого я укажу. Он верткий и крикливый, хоть и шепелявый. Только когда его поймаешь, можешь ловить следующего.
— Да ясно, товарищ Оксана. Чекисты осторожно пробрались к месту, где прятались беспризорники.
— …а над клестами глоп с покойниском летает!
— Врешь!
— Вот те клест — сам от дядьки Савелия слысал! — забожился рассказчик. — Вдоль довоги мелтвые с косами стоят и… тисина!
— Коля, оратора бери, — шепнула Ксанка. Остапенко кивнул и шагнул вперед.
— Всем стоять на месте, а то ухи пообрываю!
— Шухер, братва!
— Атас, пацаны!
Беспризорники кинулись к запасному выходу, но, встретив неожиданное препятствие, заметались по помещению. Остапенко кинулся в гущу, а Ксанка старалась держаться ближе к единственному проходу, чтобы не пропустить Кирпича. Часть мальчишек постарше, поняв, что вторая дверь только завалена, стали упорно раскачивать створки. Среди них оказался и Костя. Тут Микола его и настиг. "Ой, пусти, больно!" — попробовал кричать мальчишка, но Остапенко твердо помнил приказ своей юной начальницы и хватку не ослабил. Свободной рукой он прихватил еще одного пацана.
Услышав знакомый голос, Ксанка двинулась на звук, прихватив пару снующих в панике малышей. Видя, что проход освободился, беспризорники гурьбой кинулись к нему, отталкивая друг друга.
— Привет, Кирпич, опять ты нам попался! — сделав удивленные глаза, сказала Ксанка.
— А я опять сбегу! — заявил мальчишка.
— Это мы еще посмотрим, — встряхнул его Остапенко.
— Из детдома сбегу, а садить меня не за сто!
— А иностранца кто бил?
— Я не бил, — твердо сказал Кирпич.
— Правильно, ты на шухере стоял, — сказала Ксанка, — выводи их, Коля.
Некоторое время Кирпич шел, повесив голову, думал.
— Откуда знаесь? — спросил, наконец, он, глянув исподлобья на Оксану.
— А кто "сухел" кричал? — ехидно спросила Ксаика. — Тебя, в отличие от дружков твоих, даже в темноте опознать можно.
— А се ты длазнися, я вообсе нисего говолить не буду!
— И не надо, у нас свидетель имеется.
— Немец, сто ли? — презрительно спросил Кирпич.
— А откуда знаешь, что он немец? — спросила Ксанка. — Я ведь сказала иностранец.
Мальчишка прикусил язык и отвернулся. Лучше с легавыми вообще не говорить, хитрые они, как лисы.
— А ты, шкет, зеленый еще, — словно прочитав его мысли, заметил Остапенко, — подрасти сначала, а потом уж выбирай: в тюрьме сидеть или каким-нибудь хорошим делом заниматься.
— Это пасанов ловить — холосее дело?
— Нет, немцев бить, — отпарировал Микола, хоть спор с шепелявым, но острым на язык мальчишкой прекратил.
Пойманных четверых беспризорников посадили в припасенную пролетку и с ветерком доставили по знакомому Кирпичу адресу — на улицу Одесскую в детский дом имени Клары Цеткин. Остапенко караулил мальчишек в приемной, а Ксанка прошла в кабинет к заведующей, забыв закрыть за собой дверь.
— Здравствуйте, Тамара Васильевна. Я опять к вам с пополнением.
— Здравствуй, Оксана. Новенькие?
— Кроме Кирпича, всего четверо.
— Четверых не возьму, только Кирпича.
— Но, Тамара Васильевна…
— И слушать ничего не хочу. Ты у себя начальница, а я у себя. Не могу! Нет места.
— Очень нужно.
— Оксаночка, я знаю, но мест нет. Я сколько просила отдать мне правое крыло нашего здания? Пока не будет решения — ни одного воспитанника не приму, — твердо сказала заведующая.
Кирпич победоносно поглядел на своих приятелей: его принимали, а их нет, а кроме того, он знал, как отсюда сбежать, поскольку однажды уже это проделал.
— Решение уже есть, — понизив голос, конфиденциально сказала Ксанка. Но пока, Тамара Васильевна, губчека держит часть вашего дома в резерве. Всего на два месяца.
— Зачем?
— Через месяц здесь будут чоновцы. Поймите, у нас нет другого помещения.
— Рядом с детьми? — возмутилась Тамара Васильевна. — Неужели тюрьма так переполнена?
— Чоновцы — это не бандиты, а части особого назначения, красноармейцы, понятно?
— А точно решение уже есть? — переспросила подозрительная заведующая.
— Точно.
— Хорошо, Оксана, два месяца мы с детьми потерпим, — согласилась Тамара Васильевна, — но ни днем больше!
— Договорились, — обрадовалась Ксанка. — Принимайте ребят, а я с товарищем Остапенко должна осмотреть помещение под казарму.
— Вот ключ, — сказала Тамара Васильевна, я от своих сорванцов запираю.
— Думаете, помогает? — улыбнулась Ксанка, кивая в сторону Кирпича.
— Помогает, — строго сказала заведующая, — когда начинают понимать, что ломать замки — это плохо. Заводи ребят.
Остапенко с облегчением сдал мальчишек Тамаре Васильевне. С этой шпаной порой тяжелее приходится, чем с бандитами.
— Разрешите быть свободным, товарищ Ларионова? — козырнул Микола.
— А как же приказ начальника отдела по борьбе с бандитизмом?! — громко спросила Ксанка, закрывая за собой дверь кабинета.
— Но…
— Осмотреть помещение под казарму без разговоров!
— Есть, — сказал Микола, все равно не понимая, о каком это приказе Оксана гутарит.
17
— Господин штабс-капитан! Господин штабс-капитан! — хорунжий влетел в квартиру Овечкина, словно брал ее штурмом.
— Что случилось? — Петр Сергеевич вскочил с кресла, в котором отдыхал после обеда.
— Провал, большевистский агент не приехал! — забыв о субординации, Славкин рухнул на диван.
— Господин хорунжий! — проревел капитан. — Объяснитесь толком!
Георгий Александрович подскочил к Овечкину.
— Поезд прибыл по расписанию, я с тремя помощниками прочесал все вагоны, никого похожего на чекиста с подругой обнаружено не было.
— Черт, — сказал только Петр Сергеевич, застегивая верхнюю пуговицу на кителе, — ничего поручить нельзя, все нужно самому делать. Где ваши люди?
— У подъезда ждут-с.
— Не кривляйтесь, вы же офицер, — поморщился Овечкин. — Список пассажиров вы проверили?
— Так точно, господин капитан. Все на месте, никакого Мещерякова в поезде не было.
— Гостиницы?
— Проверили, никто похожий не появлялся.
— Странно, — пробормотал Петр Сергеевич, — красные должны были приехать группой. Такой компании не легко затеряться в дороге.
— Так точно! — крикнул хорунжий, забегая вперед.
— Болван, — сказал Овечкин, проходя в предупредительно распахнутую дверь.
Лица агентов у подъезда выражали преданность и благоговение. Никто в наше время не хочет потерять работу, даже такую.
— Все в такси, — приказал капитан, довольный, что хоть машину не придется искать в тот момент, когда каждая минута на счету. — В компанию "Бруно и сыновья"!
Славкин сказал водителю адрес, и автомобиль помчался со всевозможной скоростью, обгоняя прочие неторопливые экипажи.
Швейцар распахнул перед посетителями дверь, в уютном фойе навстречу гостям поднялся секретарь.
— Господам назначено? Как ваши имена?
— Назначено, назначено, — бросил Овечкин. — Где герр Бруно?
— Сын — вы хотите сказать? — стараясь сохранить вежливую улыбку, переспросил секретарь.
— Ага, сын, — подтвердил Славкин.
— Простите, господа, но патрон принимает только по предварительной договоренности. Изложите, пожалуйста, ваше дело, и я сообщу вам время посещения.
— Он здесь, ваш патрон?
— Господа, герр Бруно не может принять вас и… — секретарь набрал воздуха, — прошу вам покинуть помещение, иначе я буду вынужден вызвать полицию.
Секретарь сделал шаг к столику, на котором стоял телефон.
— Секретаря и швейцара связать, — коротко распорядился штабс-капитан.
— Вы не можете… не имеете права… Агенты бросились на секретаря, скрутили ему руки и заткнули рот галстуком.
— Как к нему пройти? Кляп на секунду вынули.
— Направо и прямо, — выпучив глаза, сказал секретарь. — Я подчиняюсь силе.
— И правильно, — сказал Овечкин. — Двое здесь, остальные — за мной.
Услышав в коридоре топот, герр Бруно-сын успел только поднять от чертежей голову, как в кабинет ввалилась компания незнакомых людей мрачного вида.
