Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 1 (Изобретение кино 1832-1897, Пионеры кино 1897-1909)
Этот демпинг фонографов закрепил связи Патэ с греческими коммерсантами Лондона, благодаря чему он стал первым импортером кинетоскопов Поля во Франции, потом конструкторов аппаратов у Жоли. Но Патэ всего лишь несколько месяцев занимался продажей аппаратов, сделанных во Франции, потому что в конце 1895 года успех кинематографа Люмьера наносит смертельный удар аппаратам с окулярами, как раз в то время, когда они начали входить в моду на ярмарках.
Глава V
ТРИУМФ ЛУИ ЛЮМЬЕРА В ПАРИЖЕ
Люмьер взял патент на свой кинематограф 15 февраля 1895 года, но коммерческую эксплуатацию своего аппарата начал только в конце 1895 года.
Все эти месяцы ушли у него на подготовительную работу. В конце 1895 года Люмьер располагает сотней фильмов по 17 метров — стандартная длина пленочной катушки «Эдисон — Кодак». Демонстрация такой катушки длится приблизительно одну минуту благодаря замедленному темпу проецирования. С небольшими антрактами для перезарядки аппарата проекция дюжины фильмов могла занять около получаса.
Люмьер выбрал для представлений маленький подвальчик «Гран кафе» на бульваре Капуцинов, 14, в двух шагах от Оперы, в центре самого элегантного и модного в то время квартала Парижа. Управляющий кафе Борго не знал, что делать с подвалом, роскошно названным «Индийский салон». Этот подвал предназначался для бильяда, но игра на бильяарде в кафе была запрещена. Этот-то зал и был снят за 30 франков в день.
Для первых представлений выбрали рождественскую неделю. Генеральная репетиция состоялась 28 декабря 1895 года. Люмьер и Морис созвали на нее своих сотрудников, вроде Карпантье, научных обозревателей, как Анри де Парвиль, и директоров различных парижских зрелищных предприятий, которых могло заинтересовать изобретение. Среди приглашенных был Жорж Мельес, директор театра Робер-Удэн, в котором показывались фокусы.
20 лет спустя Мельес так описывал этот сеанс: «Мы находились перед маленьким экраном, похожим на те, которые мы употребляли для проекций Мольтени, и спустя несколько мгновений на нем появилась неподвижная фотография, изображающая площадь Бель-кур в Лионе. Немного удивленный, я только успел сказать соседу:
— Так это из-за проекций нас потревожили. Я этим занимаюсь десять лет.
Не успел я закончить эту фразу, как лошадь, везшая телегу, пошла на нас, а вслед за ней — другие экипажи, потом прохожие — словом, вся уличная толпа. При виде этого зрелища мы сидели с открытыми ртами и остолбенелые от удивления, пораженные донельзя.
Потом нам показали «Стену» с облаком пыли, «Прибытие поезда», «Завтрак ребенка» на фоне деревьев, раскачиваемых ветром, потом «Выход с фабрики Люмьера», наконец, знаменитого «Политого поливальщика». В конце представления все были в упоении и каждый спрашивал себя, каким образом могли достигнуть таких результатов?
По окончании сеанса я стал просить господина Люмьера, чтобы он согласился продать мне свой аппарат для моего театра. Он отказал. Тогда я предложил ему 10 тысяч франков, несмотря на то, что сумма эта представлялась мне сверхмерной. Господин Томас, директор музея Грэвен, преследуя ту же цель, предлагал 20 тысяч франков и тоже не получил согласия. Тогда господин Лаллеман, директор фоли-Бержер, который тоже присутствовал на сеансе, поднял цену до 50 тысяч франков. Напрасный труд. Господин Люмьер оставался недосягаемым и добродушно ответил нам: «В этом аппарате таится большой секрет, я не хочу продавать его. Я хочу сам его эксплуатировать».
Мы разъехались восхищенные, но и разочарованные, потому что мы незамедлительно поняли, какие возможности обогащения заключаются в этом новом открытии».
Ответ Люмьера Мельесу — надо думать, что разговор шел с Люмьером-отцом, главой предприятия, — доказывает, что лионские предприниматели не подозревали еще 28 декабря 1895 года об уровне, достигнутом изобретателями в этом направлении, ведь через полтора года повсюду во всем мире был открыт секрет движущихся фотографий, тогда как Люмьер и компания считали себя единственными владельцами секрета и отказывались получить за него 50 тысяч франков (равнозначных полумиллиону франков 1939 г.) и намеревались сами с этого же вечера приступить к эксплуатации своего нового аппарата.
Сборы от первого дня показа были невелики. Они достигали всего 35 франков — только-только для покрытия расходов на помещение.
Но на другой день начался успех. Зеваки, эаинтересованные странным и труднопроизносимым словом кинематограф, решились спуститься в подвал «Гран кафе». Если они и не поняли ничего в механизме проекции, несмотря на объявление на дверях, они вышли оттуда, «разинув рот, остолбенев от изумления». Они возвращались, ведя за собой знакомых. Вечером публика образовала очередь, которая доходила до улицы Комартэн. Вскоре представления стали давать в течение всего дня. В некоторые дни сборы достигали 2500 франков, то есть по 1 франку с места — 20 сеансов в день.
Клеман Морис был директором зала. Главный механик Муассон с помощью Жака Дюкома заправлял аппаратом.
В течение нескольких лет эти же люди, почти не меняя программу, с непременным успехом будут эксплуатировать «Индийский салон». В чем же причина такой необычайной удачи?
Глава VI
КУСОК НАСТОЯЩЕЙ ЖИЗНИ, ИЛИ ПРИЧИНЫ УСПЕХА «ПОЛИТОГО ПОЛИВАЛЬЩИКА»
Предприниматель, желающий выпустить новый предмет потребления, должен обладать капиталом, опытом и знанием торговли, иметь влияние и связи, располагать компетентным персоналом, быть способным создать рекламу.
Но все эти данные, которыми обладал Люмьер, не имели бы никакой цены, если бы сам предмет его производства не соответствовал потребностям и вкусу публики.
У Луи Люмьера было великолепное «чувство публики», и его главное достоинство, может быть, заключалось не столько в том, что он изобрел аппарат, с помощью которого можно было проецировать на экран гораздо лучше, чем с помощью аппаратов его конкурентов, сколько в том, что он снабдил свой кинематограф первоклассным репертуаром, не имевшим равного в мире и обладавшим притягательной силой для публики.
Люмьер, обладая киноаппаратом, который мог снимать в любом месте, был настолько умен, что понял, что его надо использовать не для механического повторения лент зоотропа, а как «машину для воспроизведения жизни».
Он шел непосредственно от семейного альбома. Но с художественным вкусом воскресных фотографов-любителей он сочетал технические навыки великолепного профессионала. Первым фильмом этого капиталиста, гордящегося успехом своей семьи, был, естественно, «Выход с фабрики Люмьер», который убеждал клиентов в значительности предприятий Монплезира, показывая внушительное число служащих. Ворота распахнуты настежь. Впереди идут женщины, затянутые в корсеты, подметая юбками пыль, в шляпах с лентами, подвязанными под подбородком. Потом идут мужчины, большинство с велосипедами. Выходит около 100 человек. Последней прыгает и убегает собака. Потом привратница быстро закрывает ворота.
В июне 1895 года Люмьер поразил участников Конгресса фотографических обществ Франции, показав им через 24 часа после съемки два фильма, отражавших отдельные эпизоды конгресса: «Прогулка участников конгресса по берегу Сены» и «Янсен, беседующий со своим другом Лагранжем, генеральным советником Роны». Можно себе представить удивление и радость моделей, узнавших себя на экране.
Проекционный фонарь Мольтени, применявшийся для демонстрации диапозитивов. Люмьер приспособил его для своего киноаппарата.
Люмьер помнил произведенное впечатление и учел его торговое значение, поручив своим операторам снимать сцены, в которых зрители могли бы себя узнать.
Несомненно, что сюжеты многих лент Люмьера были заимствованы из репертуара кинетоскопа Эдисона. Например, «Кузнец», «Пожар», «Матч бокса», сцены с пожарными.
Но если сюжеты и принадлежат Эдисону, то в претворении их сделан большой шаг вперед. Диксон довольствовался тем, что давал общее представление о пожаре, зажигая бенгальские огни в «Черной Марии»; Люмьер снимал лионских пожарных во время учений и толпу, бегущую за ними, когда они проезжают по улицам. В своем «Кузнеце» Эдисон использовал при постановке черный фон и минимальное количество аксессуаров. Люмьер же снял настоящего кузнеца в кузнице своего завода и, сам того не желая, получил «дымовой эффект», который потрясал и восторгал зрителей. Именно потому, что он понял и использовал возможности своего портативного аппарата, снимая «жизнь как она есть», и благодаря самому выбору сюжетов он создавал «захватывающее ощущение движения, жизни», и фильмы его имели громадный успех во всем мире. На этот счет все свидетельства современников единодушны. Выражение «сама жизнь» и «кусок жизни» не сходят с пера, и эта «жизнь» тем более доходит до сердца зрителя, что дело идет о «маленьких жанровых картинках», которые всем близки и знакомы, например «Кормление ребенка», «Катание на лодке» («Выход из порта Сиота»), «Партия в экарте», в которых было снято семейство Люмьеров.
