Джон Джулиус Норвич - История папства
Тем временем папа Григорий действовал с обычной для него энергией. Во время проведенного им Великопостного собора в Риме в феврале 1076 года он отстранил всех непокорных епископов и объявил об отлучении от церкви самого короля Генриха. Это возымело в Германии эффект катаклизма. Ни один правящий монарх не подвергался отлучению со времен Феодосия Великого семью веками ранее, что поставило императора на колени, а теперь та же угроза нависла над самим Генрихом. Чисто религиозный аспект не беспокоил его — эту проблему можно было всегда решить с помощью своевременного покаяния, — однако политические последствия оказались весьма серьезными. В теории отлучение освобождало всех подданных короля от необходимости быть верным ему; напротив, они сами подвергались анафеме, если продолжали иметь с ним какие-либо дела или подчиняться ему. И если строго следовать этому, то власть Генриха должна была бы рухнуть, а сам он оказался бы не в состоянии дольше оставаться на троне. Неожиданно император обнаружил, что оказался в изоляции.
Можно представить себе жестокую радость папы, когда он наблюдал за тем, как король борется за то, чтобы вернуть себе верность тех, кто его окружал. Наложенный Григорием запрет оказался более действенным, чем можно было рассчитывать. Германские князья, встретившись в Трибуре, договорились дать своему королю год и один день от момента этого решения и до снятия папой отлучения. Они уже назначили съезд в Аугсбурге на февраль 1077 года. И если к 22-му числу этого месяца отлучение не будет снято, они официально откажутся соблюдать верность по отношению к нему и выберут на его место другого короля. Генриху лишь оставалось подчиниться этому решению. С его точки зрения, все могло кончиться еще хуже. Ультиматум князей означал для него всего-навсего страшное унижение перед папой. Если это плата за сохранение королевской власти, то он готов был заплатить ее. К счастью, один из альпийских перевалов, Монсени, не завалило снегом. Преодолев его с женой и маленьким сыном, Генрих прошел через Ломбардию и наконец нашел папу в замке Каносса, где последнего принимала в качестве гостя его друг, герцогиня Матильда, пока не прибыл эскорт, чтобы проводить его в Аугсбург. В течение трех дней Григорий заставлял Генриха ждать аудиенции. Наконец он сказал, что ему ничего не остается сделать, кроме как смягчиться, и даровал ему прощение, которого тот добивался.
История с Каноссой, обычно оживляемая елейным изображением короля, босого и в дерюге, дрожащего на снегу перед закрытыми воротами ярко освещенного замка, всегда пользовалась популярностью у авторов детских книжек по истории, которые преподносили ее в качестве наглядного примера суетности мирских вожделений. Однако на деле триумф Григория ничего не стоил, и Генрих знал об этом. Его собственное унижение не имело отношения к покаянию. Это был хладнокровный политический маневр, обусловленный необходимостью сохранить корону, и Генрих не собирался выполнять обещания после того, как они позволили достичь поставленной цели. Папа тоже не строил особых иллюзий по поводу искренности короля. Если бы христианская совесть позволила ему не снимать отлучение, он был бы только счастлив поступить так. Григорий одержал бесспорную моральную победу. Но какая польза была от победы, если побежденный вернулся в свое королевство, не чувствуя страха, в то время как победитель остался сидеть взаперти в тосканском замке, отрезанный от Германии крайне враждебно настроенными по отношению к нему ломбардскими городами, будучи не в силах вмешаться?
А Генрих, разумеется, показал, что не собирается исправляться. Он настолько обострил отношения с германскими князьями, что они избрали вместо него другого короля, Рудольфа Швабского. Григорий сделал все от него зависевшее в качестве посредника, чтобы примирить их, однако кончилось тем, что в 1080 году он вторично отлучил Генриха от церкви, объявил о его низложении и провозгласил королем Рудольфа. Увы, он поставил не на ту лошадь. В том же году Рудольфа убили в сражении. Что же касается Генриха, то никогда его мощь не была так велика. Он во второй раз объявил о низложении Григория, а затем созвал синод германских и итальянских епископов в Бриксене (ныне Брессаноне) в Тироле, который в июне 1080 года послушно избрал Гиберта, архиепископа Равенны, папой под именем Климента III.
Избрать антипапу было легко, но гораздо труднее — утвердить его власть. Генрих предпринял три попытки завладеть Римом, однако лишь на третий раз добился успеха. Наконец в начале 1084 года отряд из миланцев и саксонцев сумел взойти на Леонинскую стену, и в течение часа или двух воины Генриха вели ожесточенный бой в храме Святого Петра и вокруг него. Однако Григорий действовал быстрее их. Сдаваться он не собирался. Поспешив в замок Святого Ангела, он забаррикадировался там и в бессильной ярости наблюдал, как в Вербное воскресенье Климента интронизировали в Латеранском соборе. Всего неделю спустя, в Пасхальное воскресенье, состоялась императорская коронация Генриха.
Григорию пришлось спасаться у норманнов. Четырьмя годами ранее Роберт Гвискар поклялся ему в верности, пообещав оказывать папе любую помощь, в которой тот будет нуждаться; во всяком случае, его позиции оказались бы под угрозой, если бы Генрих, недавно ставший императором и к тому же пользовавшийся поддержкой послушного ему Климента III, смог распоряжаться в Южной Италии. И поэтому 24 июня 1084 года Роберт выступил по Латинской дороге (via Latina) с силами, насчитывавшими примерно 6000 всадников и 30 000 пехотинцев, и где-то поблизости от нынешней пьяцца ди Порта Капена разбил лагерь у стен Рима.
Генрих не ждал его. Сведения о размерах и мощи норманнской армии побудили его поторопиться с решением. Собрав на совет виднейших граждан Рима, он объяснил им, что сейчас настоятельно необходимо его присутствие в Ломбардии. Он вернется сразу, как только позволят обстоятельства. Они же должны храбро сражаться со всеми, кто нападет на них. Затем, за три дня до того, как герцог Апулийский появился перед воротами города, он бежал со своей женой и большей частью армии: объятый страхом антипапа поторопился вслед за ним.
Три дня Роберт прождал в своем лагере, не будучи уверен, что Генрих действительно скрылся. Затем в ночь на 27 мая под покровом темноты он подошел к городу с севера. На рассвете он пошел в атаку, и в течение нескольких минут первый из его штурмовых отрядов прорвался через Фламиниевы ворота. Они столкнулись с упорным сопротивлением; по всему Марсову полю — территории, лежащей непосредственно за рекой от замка Святого Ангела, — шла кровавая резня. Однако вскоре норманны отбросили оборонявшихся через мост, вызволили папу из крепости и с триумфом пронесли его мимо дымящихся руин в Латеранский дворец.
Увы, триумф оказался кратковременным. Столица была предана грабежу и разорению, в ходе которых свирепые банды сицилийских сарацин, приведенных Робертом, себя не сдерживали.
На третий день население Рима больше не могло выносить зверств и кровопролития. Весь город восстал против притеснителей. Застигнутый врасплох Роберт Гвискар оказался в кольце. В критический момент его спас собственный сын, который сумел прорваться через толпы врагов к убежищу отца, однако лишь после того, как норманны, борясь за свою жизнь, подожгли город.
Теперь Рим постигла катастрофа, равной которой не случалось со времен варварских нашествий за шесть столетий до этого. Церкви, дворцы, древние храмы рушились в разраставшемся пламени. Капитолий и Палатин были уничтожены. На всем пространстве между Колизеем и Латеранским дворцом едва ли хоть одно здание избежало гибели. Когда наконец дым рассеялся и те из виднейших граждан Рима, кто еще уцелел, покорно простерлись перед герцогом, (каждый) с обнаженным мечом, привязанным к шее в знак капитуляции, город лежал пустым, являя собой картину разорения и отчаяния.
Григорий, так или иначе, выиграл битву — но какой ценой? Героические папы прошлых веков спасали свой город от завоевателей: Лев I — от Аттилы и гуннов; тезка Григория VII, Григорий I, — от захватчиков-лангобардов; а он, во многих отношениях их превосходивший, довел город до разрушения. Тем не менее в посланиях папы не видно следов раскаяния или сожалений. Его совесть была чиста. Он боролся за принципы, и благодаря его упорству и неустрашимости эти принципы взяли верх. Свершилась воля Господня.
Так мог рассуждать Григорий в своей гордыне, которая была одной из его наиболее характерных и непривлекательных черт. Однако воздаяние не заставило себя ждать, население Рима, с таким воодушевлением провозгласившее его папой одиннадцать лет назад, теперь с немалыми к тому основаниями видело в нем причину всех своих несчастий и утрат. И оно жаждало мести. Только присутствие Роберта Гвискара и его армии не давало им возможности разорвать на куски когда-то обожаемого папу. Однако Роберт не желал оставаться в Риме дольше, чем того требовала необходимость, и в результате Григорий пережил последнее унижение: осознание того, что когда норманны покинут Рим, ему придется уйти вместе с ними. В начале июля 1084 года сопровождаемый большой толпой норманнов и сарацин, которые были и его спасением, и его гибелью, папа покинул Рим в последний раз. Он направился на юг, в Салерно. Здесь Григорий поселился во дворце, подобавшем его достоинству. И в нем 25 мая 1085 года он умер. Его погребли в юго-восточной апсиде собора, «построенного Робертом Гвискаром на свои средства», как гласит надпись на его фасаде. Там находится могила папы и по сей день.
