Норман Стоун - Краткая история Турции
Зато при младотурках этот процесс пережил бум, а в наши дни по странному совпадению Галатасарай является любимой командой стамбульских курдов.
Но одновременно люди открыли, что значит быть турком, и даже приняли предположение (в действительности принадлежавшее иностранцам, особенно Арминию Вамбери и кому-то из венгров, а также русским татарам, которые нашли прибежище в Анатолии) о связях с давно потерянными братьями в Центральной Азии.
Так или иначе, но младотурки создали организацию, которая распространилась по всей Анатолии, где создавались местные группы «Комитета „Единение и Прогресс“» (CUP) – в Анкаре, например, они заняли шикарное здание, где позднее разместилась Национальная Ассамблея. На большей части страны люди обсуждали принципы модернизации, а также сделанные назначения и подписанные контракты. Члены Комитета были уверены в одном – должна быть создана «национальная буржуазия», способная конкурировать с не-мусульманами, а это означало бы передачу национальному бизнесу в первую очередь общественных контрактов. Шли также дискуссии о реформе языка, в том числе изменении алфавита. Для всех таких вещей это был необыкновенно созидательный период.
Однако на политическом уровне имели место разброд и замешательство. Парламент 1908 года в большинстве состоял из сторонников CUP, и какое-то время при достойном и умном спикере (Ахмеде Ризе) функционировал с изяществом и серьезностью. Но, как оказалось тогда, и как показали более поздние эксперименты с привнесенной извне демократией, парламентские институты фатально воспроизвели раскол нации, а затем лишь усугубили сложную ситуацию – случилось в точности то, о чем всегда говорили российские реакционеры. Российская Дума, которая родилась из революции 1905 года, целиком исчезла в июне 1907, когда тогдашний премьер-министр приколол на двери уведомление, приказывающее депутатам разойтись. Австрийцы в том же 1907 году получили парламент, избранный всеобщим голосованием, но он лишь обострил существующее национальное напряжение до точки, при которой бюджеты утверждались декретами, депутаты стучали крышками столов, а молодой Адольф Гитлер, наблюдавший эти процедуры, начинал понимать суть момента.
Османский парламент собирался в здании на Ипподроме – оно позднее сгорело, и новое здание парламента было выстроено на Финдикли, возле Долма-бахче и других босфорских дворцов. Он представлял империю христиан всех конфессий, курдов, арабов, албанцев и множества иных народов. В нем можно было говорить на любом языке, на каком вы хотели (как и в австрийском парламенте), и в итоге ассамблея постепенно оказалась в руках неумных людей с огромным самомнением, любящих и умеющих говорить. Сами младотурки оказались расколоты на либералов, которые придерживались уважения к исламу и считали необходимой терпимость по отношению к не-мусульманам, напористых националистов, постепенно все более конфликтующих с либералами, и армейских офицеров, которые уже видели себя спасителями страны.
К 1912 году, когда в стране стало расти недовольство иностранцами, младотурки на время даже оказались отстранены от власти. Они назначили выборы на апрель 1912 года, но часть военных объединилась с либералами, и летом 1912 года новая коалиция взяла верх, а министром образования даже стал грек. Но это правительство, в свою очередь, было сброшено переворотом в январе 1913 года, когда Энвер-бей вывел пушки на улицы столицы. Так произошел первый военный переворот в современной турецкой истории – последний из них и самый интересный состоялся в 1980 году.
С этого момента и до последних дней Первой мировой войны в стране сохранялась диктатура CUP. Тем временем в повестку дня встал турецкий национализм. Национальный бизнес расширялся и креп, а с началом войны ненавистные «капитуляции» были наконец устранены, и все доходные контракты начала получать «национальная буржуазия». Эта грязная ситуация в итоге завершилась конфискационным налогом 1942 года и антигреческой программой 1955 года. Но предпосылки этих событий лежали в ситуации, сложившейся перед Первой мировой войной.
Существенной причиной этого политического беспорядка явилось то, что турки оказались вытолкнуты назад на собственную духовную родину, в Анатолию. Албания и арабы теперь угрожали отделиться. Последним мирным годом стал 1910; Первая мировая война на деле началась в 1911 году и закончилась в 1923, обе эти даты касались турецких дел. В 1910–1911 годах младотурки (будем так обозначать CUP) имели немного времени и возможностей для ведения обычной политики, однако даже провели нормальные дополнительные выборы (проигранные с разницей в один голос).
Но затем пришла война. Летом 1911 года французы предприняли агрессивный шаг в Марокко, и немцы ответили посылкой туда канонерской лодки, а кайзер продемонстрировал себя защитником ислама. Британцы публично приняли сторону французов, и англо-германский раскол стал виден всем. Итальянцы нырнули в этот пролом и попытались захватить последнее владение османов в Северной Африке – Ливию; они спровоцировали здесь войну. На земле дела шли плохо – итальянцы смогли захватить только узкую береговую полосу, а турки подняли арабские племена. Однако имело место безусловное превосходство Италии на море, и оно было использовано для захвата южно-эгейских островов – так называемых «двенадцати» (на самом деле их тринадцать), именовавшихся «Додеканессами» (по-гречески это значит двенадцать). Это, в свою очередь, подтолкнуло Балканские государства к активности: если Турция распадается, каждый может урвать свою долю. В этой связи возникло редкое согласие между Грецией, Сербией и Болгарией по поводу разделения турецких Балкан, включая Албанию, которая в большой степени уже была на пути к восстанию.
В октябре 1912 года Балканские государства перешли в атаку. Османская армия была разделена между Анатолией, Албанией, Фракией, а морские коммуникации оказались из рук вон плохими. Греки разбили турецкий флот и за несколько недель захватили Салоники, в то время как болгары подошли к самому Константинополю. Сербы заняли большую часть Македонии, а черногорцы вторглись в Северную Албанию.
После такого успеха союзников греки встревожились и настояли на прекращении военных действий.
Но перемирие было нарушено болгарами, которые захватили Эдирне. Повсюду османские войска сдавались, возникли громадные волны беженцев. 30 000 беженцев скопилось только в окрестностях Айя Софии, но сотни тысяч их растеклись повсюду. Эти ужасы хорошо описаны Львом Троцким: женщин, детей и стариков выгоняли из деревень, где все молодые мужчины были вырезаны, взбесившиеся священники и профессора подстрекали балканских националистов.
На этом фоне в январе 1913 года была установлена диктатура CUP. Тем временем в мае был заключен унизительный мир, но балканские государства уже сами схватились с Болгарией во второй войне. Она быстро закончилась, так как турки перешли в контрнаступление и снова захватили Эдирне – последний кусок Османской империи на Балканах. «Европейская Турция» – Салоники, откуда вышли столь многие младотурки, – стала греческой.
Балканские войны закончились летом 1913 года, но это не уничтожило пугающего беспорядка даже в тех странах, которые их начали. Один из признаков грядущих проблем заключался в том, что Албания, долгое время бывшая прочной опорой империи, в декабре 1913 года стала независимой; единственной памятью о долгом турецком владении ею остается район Стамбула, называемый Арнавутка – «Албанская деревня».
Однако теперь появились и более опасные угрозы. Курды почти превратились в восточный эквивалент албанцев – тоже свирепые и разделенные на племена, и так же пока безусловно лояльные. Но некоторые их вожди, которые научились изворотливости в Константинополе, узрели некий смысл в национализме. Русские особенно активно проявляли интерес к курдам и первыми начали изучать курдский язык (точнее, языки). Арабы также вытащили на свет некоего рода национализм – при этом ведомые в первую очередь арабскими христианами, которые могли обращаться к французам (а теперь и к британцам в Египте) за деньгами и поддержкой. В Йемене также началась долгая война.
Однако самую большую угрозу представляли армяне. В шести восточных анатолийских провинциях исторической Армении все еще существовало значительное армянское население, хотя нигде армяне не составляли большинства. Распад Османской империи на Балканах и в Северной Африке предсказывал общий распад империи, и армянские националисты вставили ногу в щель; в этом они наконец-то получили одобрение России. Через границу потекло оружие, а российские консулы предложили поддержку и другими путями. Дело в том, что на Кавказе царские губернаторы всегда очень подозрительно относились к армянам, отчасти потому, что в Баку и в других местах, будучи успешными в бизнесе, они осложняли взаимоотношения с мусульманами – татарами или азерисами, как их называли тогда. Карс, с 1878 года являвшийся русским провинциальным городом, увенчанный громадной великолепной цитаделью, стал на девять десятых армянским, мусульман здесь знали только как носильщиков и бродячих торговцев, а армянские националисты теперь мечтали, чтобы он стал центром их восстановленной страны.
