Дмитрий Волкогонов - Сталин
В государстве Сталин сразу увидел инструмент власти, позволяющей ей быть всегда правой. Он не опустился до тривиального: "Государство - это я", но, даже не являясь до 1941 года главой правительства, обладал абсолютными прерогативами законодательной и исполнительной власти. Партийно-государственная машина стала для Сталина средством обеспечения безраздельного единовластия. Этот человек никогда не был знаком с "Государством" Платона. Но если бы читал это произведение, то мог бы страшно удивиться: по каким же старым рецептам он действовал! Платон писал: "Установив законы, объявляют их справедливыми для подвластных... а преступающего их карают как нарушителя законов и справедливости... Во всех государствах справедливостью считается одно и то же, а именно то, что пригодно существующей власти. А ведь она - сила, вот и выходит, если кто правильно рассуждает, что справедливость - везде одно и то же: то, что пригодно для сильнейшего"1174.
А чтобы народ отдавал себе отчет в том, что только государство может определять, что справедливо, а что нет, нужно быть беспощадным к тем, кто в этом сомневается. По старой привычке из гигантского потока писем Сталину выбирали ежедневно несколько характерных. Тут много зависело от Поскребышева и его аппарата. Но почти никогда Сталин не давал повода подумать, что государство ошиблось. Вот и на этот раз его помощник вложил в папку письмо от родственников правнука декабриста Юрия Анатольевича Пестеля о том, что, мол, сидит он уже десять лет, у него нет кисти руки, сжальтесь... Ведь фамилия Пестеля для России так много значит... Но Сталин просто отложил письмо в сторону. А вот еще:
"... Мои четыре сына, бывшие орденоносцы и заслуженные мастера спорта братья Николай, Александр, Андрей и Петр были арестованы 21 марта 1939 года и приговором военной коллегии Верховного суда СССР осуждены по ст. 58-10 УК к 10 годам лишения свободы каждый.
Разрешите оказать милость моим сыновьям сражаться на фронте.
12 марта 1944 года
Старостина Александра Степановна"1175.
Сталин и это письмо отложил в сторону: пусть разбирается Берия. Он знает его, "вождя", установку: государство зря не карает.
Почему в годы единовластия Сталина произошло укрепление тотальной бюрократии? Дело в том, что во время правления единодержца наше общество, вопреки заявлениям Сталина, не построило никакого "полного социализма", а продолжало создавать казарменно-тоталитарный режим. А бюрократия как раз способна лишь загонять противоречия, проблемы вглубь, а не решать их. Проблемы власти, культуры, общественной мысли, прав человека благодаря бюрократии долгие годы казались решенными. Во внутреннем плане государство всячески стимулировало рост бюрократии: все больше была нужда в надсмотрщиках, понукателях, контролерах, цензорах, планировщиках, нормировщиках, инспекторах. Внешнеполитическая ситуация также способствовала цементированию бюрократии: чем больше поражений терпело революционное движение, чем больше усиливалась угроза войны, тем более обоснованными выглядели шаги по "закручиванию гаек". В конце концов в стране появился главный победитель - бюрократия, надолго одержавшая верх над идеей, партией, народом. В храме бюрократии находился ее главный жрец - "великий Сталин". По существу, "вождь народов" стал персональным олицетворением тотальной бюрократии коммунистической Системы. Революционную лаву, извергшуюся из февральского и октябрьского кратеров, остудили холод и равнодушие сталинской бюрократии. Пройдут долгие годы, прежде чем история предъявит свои векселя к оплате.
Свобода и диктатура личности несовместимы. А Сталин добился их синтеза. Сам этот факт уже дает материал для исторического вердикта; диктатор - это несвобода миллионов и свобода лишь одного деспота. Нужно признать, что недруги Сталина и сталинизма заметили и сказали об этом раньше, чем большевики. Еще в 1932 году в Париже вышла книжка Александрова "Диктатор ли Сталин?", в которой делалась попытка ответить на вопрос о природе сталинизма и характере государственной власти деспота. Сталин, писал автор, "не захватил в свои руки власть, а корону - лидерство - преподнес ему созданный им железный, преданный ему аппарат во главе группы видных новых вождей партии, во всем согласных с ним"1176. В этой связи подчеркну: партия не может снять с себя ответственности за прошлое, связанное со Сталиным. Догматизм и бюрократию породили не только государство и общество, но и их институты, важнейшим из которых была коммунистическая партия.
Сталин всегда верил в силу государственной машины и подозрительно взирал на малейшие проявления общественной самостоятельности. Любая попытка создания самой безобидной самодеятельной общественной организации, не предусмотренной инструкциями аппарата, расценивалась им как враждебное деяние. Сталин смог соединить единовластие и социализм. Правда, от этого социализм стал по сути абсолютистским.
Был ли Сталин подлинным партийным лидером? И этот вопрос ставит не автор, а время. Я бы сказал так: Сталин не мог быть лидером прогрессивной партии. Еще до революции он - под влиянием Ленина - быстро отрешился от социал-демократических "заблуждений". Отринув меньшевиков, Ленин и его соратники обрекли себя на тоталитарное мышление. Вот почему Сталин сразу начал процесс изменений в самой партии, и, по сути, к концу 20-х годов это была уже партия, утратившая демократические начала. Сталин стал лидером другой партии. В чем выразились эти изменения? Прежде всего в составе партии. Если бросить глубокий ретроспективный взгляд на историю партии, то она предстает как история борьбы различных групп, как тогда говорили, "фракций", "уклонов", "оппозиций". Думаю, что разномыслие и раньше и потом излишне драматизировалось. Борьба за единство в значительной мере была борьбой за однодумство. Для этого в партии были нужны чиновники духа, ранжированные функционеры. Невозможность свободно высказать свое мнение и одновременно готовность бороться за исполнение принятого решения поставили революционную партию перед угрозой перерождения. Отказавшись от социал-демократических идеалов, партия переродилась в тоталитарное орудие диктатора. Возникла номенклатура, утвердилось абсолютное право ЦК (так прикрывалась часто воля Сталина); демократический централизм переродился в централизм бюрократический. В этих условиях партия действительно превращалась в монолит. Но что это означало? Огромный социальный, политический вес, с одной стороны, и минимальный творческий потенциал - с другой. Даже Ленина, создавшего такую партию, тревожил ее быстрый рост. Ленин в своих письмах Молотову в марте 1922 года выражал беспокойство в связи с разбуханием партии, настаивал на ужесточении приема в члены партии: "Если у нас имеется в партии 300 - 400 тысяч членов, то и это количество чрезмерно, ибо решительно все данные указывают на недостаточно подготовленный уровень теперешних членов партии"1177.
Однако стараниями Сталина и Зиновьева условия приема в партию еще более облегчались, она стремительно росла и, как докладывал генсек на XIV съезде в 1925 году, ее численность перевалила рубеж одного миллиона1178.
В партию пришло немало людей без должной политической закалки, враждебно относящихся к тому, что называлось социал-демократией, с низкой культурой и образованием, людей, которые увидели в партийности способ поднять свой социальный статус. Одновременно был ужесточен подход к приему "спецов" бывших инженеров, учителей, военных. Компетентность партийцев, их социальная и политическая зрелость заметно снизились. У новых членов партии особенно ценилась готовность исполнять "директивы" Центра, одобрять "установки" ЦК и его Генерального секретаря. Достаточно скоро после революции партия по своему составу существенно изменилась, превратилась в послушную организацию, начала приобретать черты огромного специфического аппарата, похожего, как я уже отмечал, на идеологический орден. Сталин стал еще больше подходить на роль лидера этой сильно изменившейся партии.
Кроме того, к началу 30-х годов значительная часть из руководящего звена партии, знающая о ее социал-демократических истоках, по выражению Сталина и с его помощью, успела "выпасть из тележки". Новый партийный лидер, об этом мы как-то мало говорим, не мог стать единодержцем, цезарем, диктатором в государстве и партии без глубокого изменения состава, структуры и функций партийных органов и организаций. И это ему удалось. Когда последние представители дореволюционного периода наконец забеспокоились, спохватились, все было кончено. Практически на всех постах стояли личные выдвиженцы генсека. Поэтому на вопрос: "Был ли Сталин подлинным партийным лидером?" - отвечу однозначно: он был вождем сталинизированной партии, почти все утратившей из старого социал-демократического арсенала. Остался централизм без демократии, дисциплина без творчества, нетерпимость к инакомыслию, недопустимость свободы мнений.
