1905-й год - Корнелий Фёдорович Шацилло
В этот день палуба на «Потемкине» выглядела необычно: впервые за более чем 200-летнюю историю русского флота на военном корабле состоялся матросский митинг. Одного взволнованного оратора сменял другой: шли выборы новых командиров, которым предстояло руководить революционным кораблем, обсуждался и принимался план действий на ближайшие дни: идти в восставшую Одессу и помочь ей в борьбе с самодержавием.
Вечером 14 июля в по-южному шумной Одессе царило оживление. Из уст в уста передавалась новость: в порту под красным флагом стоят два восставших корабля!
«Известие о восстании на «Потемкине» пришло в то время, — писал представитель Одесского комитета РСДРП, которому удалось побывать на броненосце, — когда вся Одесса была страшно возбуждена, когда движение пролетариата поднялось на небывалую прежде ступень и принимало все более и более грозные формы. Пересыпь вся стояла. Рабочие тысячами рвались в бой. В городе забастовка разрасталась с каждым часом. Забастовщики уже были на улицах, они были уже демонстрантами… были баррикады, были кровавые стычки с полицией и войсками»{226}.
«Контактная комиссия», созданная большевиками, членами Одесского комитета РСДРП II. Лазаревым (Афанасием) и М. Корниевским (Томичем) совместно с меньшевиками и бундовскими организациями, предложила матросам «Потемкина» высадить десант, соединиться с рабочими и захватить власть в городе. Но потемкинцы ожидали подхода всей черноморской эскадры, рассчитывая, что она перейдет на сторону революции. Высадить десант они отказались, полагая, что это раздробит силы восставших матросов.
Восстание тем временем ширилось. 15 июня в порт вошло посыльное судно «Веха». Его команда, узнав о событиях на «Потемкине», присоединилась к нему. Офицеры «Вехи» были арестованы, а матросы пополнили ряды борцов с царизмом.
Поздно вечером в тот же день потемкинцы послали ультиматум городским властям: они потребовали прекратить расправу над жителями города и обеспечить безопасность матросам, решившим на следующий день торжественно похоронить убитого Вакуленчука. Восставшие обратились с воззванием и к одесскому гарнизону: «Просим немедленно казаков и армию положить оружие и присоединиться всем под одну крышу на борьбу за свободу, пришел последний час нашего страдания, долой самодержавие!»{227}.
Но одесским военным властям удалось удержать солдат в повиновении и стянуть верные правительству войска из близлежащих городов. Из Севастополя в Одессу на бой с «Потемкиным» была вызвана вся черноморская эскадра. Командовавший ею адмирал получил из Петербурга от морского министра грозную телеграмму: встретить «Потемкина», предложить его команде покориться, «если же будет получен отказ, то немедленно потопить броненосец… дабы не дать возможности «Потемкину» успеть открыть огонь по городу и судам. Спасающуюся команду «Потемкина», если будет сопротивляться, расстреливать, а остальных сдавать командующему войсками для заключения под стражу»{228}.
Пока эскадра собирала силы и шла к Одессе, события в городе принимали для властей все более и более грозный характер. 16 июня состоялись похороны Вакуленчука, превратившиеся в грандиозную политическую демонстрацию. Когда ее участники возвращались с кладбища, осмелевшие власти приказали солдатам открыть по ним огонь. В ответ заухали орудия «Потемкина». В городе началась паника: состоятельные жители молили военное командование поскорее «навести порядок». Последнее принимало самые энергичные меры. Из Петербурга в Одессу и Севастополь летела одна правительственная телеграмма за другой. Все они требовали не останавливаться ни перед чем, вплоть до потопления «Потемкина» со всей его командой. На крутых одесских берегах устанавливались дальнобойные орудия, в Севастополе на броненосцы спешно грузился дополнительный боезапас: командование готовилось к бою с мятежным броненосцем.
Утром 17 июня радисты «Потемкина» перехватили сообщение о том, что к Одессе приближается почти весь Черноморский флот. Судовой комитет принял решение встретить его в море. «Потемкин» и миноносец № 267 приготовили боевое оружие, «Веху» превратили в госпитальное судно для приема раненых. Днем под Одессой произошел бой, получивший название «немого». В настороженной тишине сближалась эскадра с буревестником революции. На стороне первой грозная сила: пять броненосцев, минный крейсер, семь миноносцев. На стороне «Потемкина» — сочувствие всех матросских сердец.
Никто не открывал огонь первым. Офицеры боялись, что матросы не только не выполнят их приказа, по и выйдут из повиновения, потемкинцы же не хотели быть зачинщиками братоубийственной бойни. С наведенными на адмиральский броненосец орудиями «Потемкин» дважды под прицелами эскадры пересекал ее строй. Наконец экипажи на эскадре не выдержали войну нервов. Броненосец «Георгий Победоносец» поднял восстание. Матросы бросились на командирский мостик и потребовали поддержать «Потемкина», угрожая в противном случае перебить и выбросить за борт всех офицеров. В ответ на запрос, что происходит на броненосце, командующий эскадрой получил ответ: «Команда «Георгия» решила свезти офицеров на берег и присоединиться к «Потемкину».
Положение для царских властей стало совсем угрожающим, когда начались волнения на третьем броненосце — «Синопе». Его команда вышла на время из подчинения офицерам: матросы высыпали на верхнюю палубу, бросали в воздух бескозырки, кричали «ура» в честь восставших.
Потеряв всякую веру в надежность своих матросов, командующий эскадрон приказал взять курс на Тендру, подальше от мятежных кораблей. Однако там ждал его новый сюрприз: утром 19 июня руководимые большевиком А. Петровым матросы учебного корабля «Прут» захватили его в свои руки и отправились в Одессу, чтобы присоединиться к «Потемкину».
По что делать дальше? Ответ на этот вопрос матросы найти не могли, а получить совет от революционеров Одессы не удалось: попытки одесских большевиков — Е. М. Ярославского и члена комитета РСДРП рабочего В. А. Хрусталева — связаться с восставшими не увенчались успехом. Опоздал и посланец вождя большевиков.
Когда в Женеве, где находился заграничный центр партии, стало известно о восстании на «Потемкине», В. И. Ленин вызвал к себе опытного большевика М. II. Васильева-Южина.
«Разговор был недолгий, — вспоминал тот.
— По постановлению Центрального Комитета вы, товарищ Южин, должны возможно скорее, лучше всего завтра же, выехать в Одессу, — начал Ильич.
Я вспыхнул от радости:
— Готов ехать хоть сегодня! А какие задания?
— Задания очень серьезные. Вам известно, что броненосец «Потемкин» находится в Одессе. Есть опасения, что одесские товарищи не сумеют как следует использовать вспыхнувшее на нем восстание. Постарайтесь во что бы то ни стало попасть на броненосец, убедите матросов действовать решительно и быстро. Добейтесь, чтобы немедленно был сделан десант. В крайнем случае не останавливайтесь перед бомбардировкой правительственных учреждений. Город нужно захватить в наши руки. Затем немедленно вооружите рабочих и самым решительным образом агитируйте среди крестьян. На эту работу бросьте возможно больше наличных сил одесской организации. В прокламациях и устно зовите крестьян
