Средневековый Восток - Леонид Васильев
Конечно, всем этим город разительно отличался от деревни, даже если в деревне были дома богачей. Но в одном, причем в самом главном, город был абсолютно одинаков с ней — в статусе и правах. В этом смысле город был всего лишь податной и административной единицей — у него не было ни особых прав, ни привилегий, ни гарантий. Напротив, в городе были жестче порядки, хотя бы потому, что следившие за этим органы находились здесь же, в городе. Ведь города обычно бывали центрами провинций, областей, уездов.
В танское время империя была разделена на 10 провинций (дао), которые, в свою очередь, подразделялись на области (чжоу) и уезды (сянь). Области (или округа) и уезды различались по размерам, населению, сумме налогов и соответственно делились на категории, что сказывалось на статусе и количестве (штатном расписании) управлявших ими чиновников. Но при этом все чиновники, вплоть до уездных, всегда назначались из центра и им контролировались.
Система государственно-административного управления страной была сложной, но достаточно стройной. При императоре существовал Государственный совет из наиболее видных сановников, включая подчас близких родственников правителя. Исполнительную власть представляли в нем обычно два канцлера (цзайсаны или чжичэны) — левый (он обычно считался старшим) и правый, каждый из которых ведал тремя из шести ведомств палаты Шаншушэн, своего рода Совета министров. К первой группе ведомств относились управления чинов (подбор кадров и назначения по всей империи), обрядов (контроль за соблюдением норм поведения, охрана общественного порядка) и налогов (учет податных, распределение наделов, сбор налогов, земельный кадастр и т. п.). Ко второй — управления военными делами (содержание войск, охрана рубежей, военные поселения на границах и соответствующие назначения), наказаний (суды, кроме уездного, где этим ведал сам уездный начальник; тюрьмы, содержание преступников) и общественных работ (реализация трудовых повинностей, строительство, включая ирригационное). Работу исполнительных органов и всей государственной системы строго контролировали цензоры-прокуроры специальной палаты Юйшитай, которые имели большие полномочия, включая право подачи докладов на высочайшее имя. Кроме того, при дворе существовали еще две влиятельные палаты, ведавшие подготовкой императорских указов и церемониалом.
На уровне провинций были свои чиновные управы во главе с наместником-губернатором; то же, но в меньшем объеме имелось на уровне областей и округов различных категорий. Уезд обычно был представлен лишь начальником, который сам комплектовал свой штат помощников из числа местных влиятельных лиц, обычно готовых работать на общественных началах, что, однако, никак не было равнозначно бескорыстной работе, и наемных служащих низшего ранга, то есть писцов, служек, стражников и т. п. Власть уездного начальника ограничивалась как сроком (не более трех лет на одном месте с последующим перемещением на другое), так и местом службы (ни в коем случае не там, откуда чиновник родом).
Чтобы административная система и бюрократический аппарат действовали максимально эффективно, в империи уделялось особое внимание подготовке чиновничьих кадров. Этим много занимались в свое время и конфуцианцы, начиная с самого Конфуция, и легисты. В Китае издревле существовало немало методов отбора чиновников, как общих для всего Востока и даже для всего мира (назначение близких родственников, приближенных, сподвижников правителя по его воле и выбору; предоставление должности по праву знатности либо родственной близости; назначение по рекомендации и протекции влиятельных лиц и т. п.), так и специфически китайских. К числу последних относятся классический конфуцианский принцип выдвижения «мудрых и способных» и беспристрастный конкурс претендентов на должность. В танском Китае на первое место понемногу, но со все большим успехом стал выходить конкурс, нашедший свое отражение в уже хорошо отлаженной системе экзаменов — в принципе той самой, что теперь благодаря китайцам хорошо известна и активно работает во всем мире: каждый в предельно объективных и равных для всех условиях демонстрирует свои знания и способности, отвечая в устной или письменной форме на заранее не известные ему вопросы.
Экзамены проходили в уездных, провинциальных и столичном центрах, обязательно в закрытых помещениях, под строгим надзором специальных комиссий, члены которых не должны были быть знакомы с экзаменующимися, а те сдавали работы в письменной форме не под своими именами, а под девизами. Для успешной сдачи экзамена следовало хорошо знать сочинения древних, прежде всего классические конфуцианские каноны, а также уметь творчески интерпретировать сюжеты из истории, отвлеченно рассуждать на темы философских трактатов, обладать литературным вкусом и уметь сочинять стихи. Лучше других справившиеся с заданием (3–5 процентов из числа кандидатов) удостаивались первой ученой степени и получали право сдавать экзамен на вторую степень, а обладатели двух степеней — на третью.
В танском Китае трехступенчатая структура была принята еще не везде, но со временем она устоялась и получила всеобщее признание. Сдавшие экзамен трижды, на все три степени, получали высшую ученую степень цзиныпи. Они считались самыми подготовленными, трижды проверенными конфуцианцами, из их числа назначались чиновники на наиболее ответственные должности, низшей из которых была должность уездного начальника (в стране было около 1,5 тысячи уездов). И хотя успешная сдача тройных экзаменов не была единственным путем к должности, этот путь казался наиболее подходящим: кто как не хорошо знающий суть и принципы конфуцианства и доказавший свои знания в честном соперничестве с другими может наилучшим образом справиться с нелегким делом управления страной? При этом для системы как таковой было не важно, откуда, из какого социального слоя появился способный знаток официальной доктрины. Гораздо важнее было то, что это хорошо образованный человек, который с немалым трудом пробился наверх, и потому будет ценить свое место и по убеждению, не за страх, а за совесть, отстаивать заповеди, положенные в основу империи.
Что же касается вопроса о том, из каких все-таки социальных слоев выходили наверх «мудрые и способные», то здесь важно быть предельно четким. Да, в большинстве случаев это были потомки знати и чиновников, зажиточных земледельцев, для которых хорошее воспитание в конфуцианском духе было делом семейной чести (примерно так же, как и знание французского для русских дворян в начале XIX века). Но в то же время хорошо известно, что с ростом престижа экзаменов среди всех слоев империи сильно развился стимул к учебе, к получению знаний. А так как формально каждый налогоплательщик имел право попробовать свои силы и испытать свой шанс, а в случае удачи сделать блестящую карьеру (ограничения были лишь для немногочисленной категории не плативших налоги неполноправных — цзянь-минь), ясно, что появление способного мальчика в деревне всегда обращало на себя внимание односельчан и родни. Обычно находился богатый покровитель (из родни, клана, иной корпорации) либо коллектив, которые готовы были взять на себя расходы, связанные с обучением такого мальчика,
