Рафаил Нудельман - Библейская археология: научный подход к тайнам тысячелетий
Первым, кто высказал сомнения в чисто ессейском характере Кумранских рукописей, был уже неоднократно упоминавшийся Норман Голб. Исходя из определенных палеоэпиграфических соображений, он заявил, что в написании свитков, найденных в пещерах вокруг Кумрана, участвовало не менее 150-ти писцов — число, намного превышающее все, что могло существовать в рамках кумранской общины.
Надо сказать, что вопрос о «писцах Кумрана» тоже оказался довольно запутанным и противоречивым. Представление о том, что найденные в пещерах свитки писались в Кумране, возникло после того, как де Во и сопровождавший его Хардинг нашли в одном из раскопанных ими помещений Кумрана вделанный в пол глиняный кувшин, похожий на те, в котором в пещерах хранились рукописи, а в другом помещении — обломки деревянных столов и целых пять чернильниц. Все это и было объявлено ими доказательством того, что свитки Мертвого моря писались в этом втором помещении (которое с легкой руки первоисследователей получило название «комнаты писцов» или «скрипториума»), а затем помещались в глиняные кувшины и относились в пещеры для хранения. Поскольку пол в помещении с кувшином датировался первым веком нашей эры, т. е. временем, близким к временам т. е. Иудейской войны, или «Первого Восстания», то и рукописи были первоначально датированы, первым веком н. э. Дополнительным подтверждением этой датировки были найденные де Во и Хардингом в том же помещении старинные монеты.
Однако последующие раскопки — как в самом Кумране, так и в соседних местах, в частности — в Йерихо, поставили под сомнение все эти выводы де Во. Пресловутый пол в первом помещении оказался настланным на более древний, засыпанный в конце I в. до н. э. и затем расчищенный. Найденный там кувшин оказался относящимся к этим более древним временам, поскольку совершенно аналогичный кувшин, твердо датируемый концом I в. до н. э., был найден Рахелью Бар-Натан в развалинах Йерихо. Другие кувшины, найденные де Во, хотя и относятся к I в. н. э., но, по признанию самого де Во, не предназначались специально для хранения свитков и потому не могут свидетельствовать, что свитки писались именно в I в. н. э., а не раньше. Из пресловутых пяти чернильниц (именно это необычное количество чернильниц в одном месте когда-то и заставило де Во заговорить о специальной «комнате писцов» в Кумране), три. оказались, как выявил более поздний анализ, принадлежащими к III в. н. э., то есть ко временам, когда никакая кумранская община, даже если она когда-то была, теперь наверняка уже не существовала. И, наоборот, монеты, найденные де Во и Хардингом, оказались более древними, относящимися не к I в. н. э., а к I в. до н. э. На то же более раннее время указывают данные палеографического анализа кумранских рукописей (например, Ада Вардени доказала, что в кумранских текстах нет того способа написания букв — специфического полукурсива, — который был характерен для I в. н. э.), а также радиоуглеродного метода их датировки.
Любопытно, что хотя все эти факты стали со временем известны де Во, он ни разу не упомянул их в своих выступлениях и статьях последующих лет. Данные его собственных раскопок, как мы уже говорили, до сих пор не опубликованы до конца, и трудно понять, почему он так упорно датировал все свои находки именно I в. до н. э., несмотря на все противоречия этой датировки с новейшими данными. Возможно, то была ошибка, возможно, какую-то роль сыграл тот факт, что I в. н. э. очень хорошо знаком историкам — это век, подробно описанный Исофом Флавием и другими тогдашними авторами, тогда как I–II в. до н. э. — это «темные века» иудейской истории. Но не исключено также, что датировка Кумранских рукописей I в. н. э. была продиктована подсознательным стремлением доказать историчность Иисуса Христа: уж очень хорошо ложился «Учитель праведности» на его образ. Как бы то ни было, Грег Дудна, который суммировал все эти споры в своей обзорной статье «Передатировка кумранских свитков» (2004), в конце статьи заключает, что все имеющиеся сегодня данные приводят к решительному выводу: кумранские свитки были написаны не позднее конца I в. н. э., т. е. почти за столетие до Иудейской войны.
Несколько более точную дату предлагает Майкл Вайз, проделавший специальный анализ скрытых намеков в тексте этих свитков. В результате своего анализа Вайз обнаружил, что 6 таких намеков относятся к людям и событиям, существовавшим или имевшим место во II в. до н. э., 26 — к людям и событиям I в. до н. э., и нет ни одного, который относился бы ко времени позднее 37 года до н. э. На этом основании Вайз заключает, что «почти 90 % всех «ессейских» рукописей Кумрана были написаны (или переписаны) в I в. до н. э., причем 52 % из них — в десятилетие между 45-м и 35-м годами до н. э». Потом это занятие буквально обрывается. Несомненно, тут таится какая-то загадка, требующая разрешения.
Одно из возможных решений этой загадки предложил Стивен Пфанн, один из главных дешифровщиков кумранских свитков. Он выдвинул предположение, что ессеи жили в Кумране (и, по его мнению, писали там свои рукописи) лишь до землетрясения и пожара 31 года до н. э. Потом они перешли в Иерусалим по приглашению царя Ирода и, возможно, снова вернулись в Курман с началом Иудейской войны. В промежутке же, соглашается Пфанн, там могли временно жить ремесленники и сезонные рабочие, а, может, даже и вельможи. Этим, по Пфанну, объясняется противоречивость кумранских археологических данных. Пфанн, как видно из его гипотезы, упорно хочет сохранить авторство кумранских рукописей за ессеями. Но Дудна в своем обзоре приходит к несколько иным выводам. «Не вступая в противоречие со всеми имеющимися сегодня данными, — пишет он, — можно думать, что главная или, во всяком случае, значительная часть этих текстов была импортирована в Кумран, то есть доставлена извне, тогда как некоторые, действительно, могли быть составлены на месте… Что касается их обнаружения в пещерах, то тут могут быть три объяснения. То могло быть постоянное хранилище, вроде т. н. «генизы», откуда свитки и не планировалось изымать, — они просто складывались там, потому что это были священные тексты, которые у евреев, даже устарев или придя в негодность, не уничтожаются, а хранятся в особом помещении. Либо же это было своего рода действующее книгохранилище, которым пользовались до тех пор, пока война или другое бедствие не нарушили прежний порядок жизни и заставили его забросить. Либо же, наконец, свитки могли спрятать там во время той же войны, а спрятавшие их люди уже не смогли за ними вернуться, потому что были убиты или депортированы. А, возможно, что каждое из этих объяснений приложимо к различным пещерам». И далее Дудна, подобно Вайзу, указывает на еще одну загадку Кумрана: «Любопытная деталь, — говорит он, — состоит-в том, что в одних пещерах, более далеких от самого Кумрана, свитки были найдены в кувшинах, а в других, более близких — разбросанными как бы наспех. Но при этом во всех пещерах были свитки самого разного рода и разных дат. Как это истолковать? Не знаю и не думаю, что кто-либо из кумрановедов может предложить ответ».
Мысль о том, что большинство свитков было доставлено в Кумран извне, для сохранения во время опасности, приобретает в последние годы все больше сторонников. А поскольку в этом случае авторами свитков не обязательно должны были быть ессеи Кумрана, то такое авторство приписывается самым разных группам, существовавшим в тогдашней Иудее, — ведь принести свитки в Кумран могли откуда угодно. Так, Баумгартен и Шиффман предложили гипотезу, согласно которой основная часть т. н. кумранских свитков была, в действительности, написана не ессеями, а саддукеями (влиятельной при Хасмонеях религиозной группой, тесно связанной со жречеством Иерусалимского храма и крупными землевладельцами) или группой «радикальных цадокитов», идейно родственной этому течению тогдашнего иудаизма. В пользу этой гипотезы говорит, во-первых, само название «саддукеи» (современная наука возводит его к первосвященнику Цадоку, к которому возводит себя и секта из «Дамасского документа»), а, во-вторых, содержащееся в свитках (и характерное как раз для саддукеев) ригористическое требование исполнения всех мельчайших предписаний религиозного закона. Однако социальное положение саддукеев во времена Второго. Храма, отрицание ими воскресения из мертвых и ряд других важных деталей саддукейской доктрины явно не совпадают с перечисленными выше религиозными идеями собственно ессейских документов Кумрана, и потому гипотеза Баумгартена-Шиффмана представляется кумрановедам не очень убедительной.
Самое радикальное объяснение загадки кумранских свитков предложил все тот же Норман Голб. Это объяснение постепенно приобретает все больше сторонников. Сегодня в его пользу высказываются многие авторитетные археологи и историки, занимающиеся Кумраном, в том числе упоминавшиеся нами Изхар Хиршфельд и Ицхак Маген. По Голбу, свитки Мертвого моря вообще не имеют отношения к Кумрану, независимо от того, существовала там какая-то сектантская (ессейская?) община или нет. Широкий спектр этих документов, отражающих самые разные течения и подходы в тогдашнем иудаизме, может быть объяснен, — утверждает Голб, — только предположением, что все они первоначально принадлежали либо Храмовой библиотеке, либо, еще скорее, самым разным группам и отдельным людям. В таком случае, они могли оказаться в пещерах по самой простой причине: владельцы спрятали их там, когда бежали из Иерусалима от римлян, в конце «Первого восстания». Эту же мысль повторяет Ицхак Маген: «Они (свитки) могли быть принесены сюда кем угодно, включая беженцев, спасавшихся от римлян. Некоторые из них уносили с собой драгоценные свитки, но позже, перейдя Иудейские холмы и оказавшись перед необходимостью пробираться по берегу моря, не захотели нести их с собой и решили спрятать. Таким образом, это не сектантские писания, ессейские, саддукейские или храмовые, это — литература иудаизма в целом, литература иудаизма времен Второго Храма. Она принадлежит всему еврейскому народу».
