Барбара Такман - Загадка XIV века
Смертельная болезнь, распространившаяся в середине XIV столетия, медицинского названия не имела. Позже ее стали называть «Черной смертью», а во время первых губительных проявлений ее именовали «великим мором». В те времена с Востока поступали жуткие сообщения о диковинных смертоносных бурях, сопровождавшихся низвергавшимися с небес языками пламени и огромными градинами, «убивавшими почти все живое», да еще распространялись слухи об «огненном смертоносном дожде», сжигавшем людей, животных, деревья, камни, деревни и даже целые города. По другому источнику, «бурные порывы ветра» разносили инфекцию по Европе.
В те же времена люди, рассуждая о землетрясениях, говорили о сопутствующих этим явлениям зловонных серных парах, выделяющихся из недр земли, а иные, объясняя эти явления, толковали о титанической борьбе суши и океана, в результате которой вода может полностью испариться, и тогда рыбы погибнут и, разложившись, отравят воздух. Согласно этим источникам, люди считали, что губительные болезни вызываются отравленным воздухом и вредными испарениями, которые, в свою очередь, вызываются как природными, так и воображаемыми явлениями: от стоячих болот и озер до пагубного соединения планет, козней дьявола и Божьего гнева. Недалеко ушли от этих воззрений и средневековые медики, не имевшие никакого понятия о настоящих распространителях смертельной болезни. Впрочем, существование двух видов ее носителей — блох и крыс — усложняло проблему. Блохи любили жить и перемещаться вне зависимости от крыс и, заразившись чумой, передавали эту болезнь людям самостоятельно. Положение еще более осложнялось тем обстоятельством, что, кроме бубонной чумы, получила распространение чума легочная, которая действительно передавалась по воздуху с мельчайшими капельками мокроты, выделявшимися больным.
Причиной возникновения чумы являлся «самый ужасный из всех существующих ужасов» — писал некий авиньонский священнослужитель своему адресату в Брюгге. О чуме знали и раньше. В V веке до н. э. эта болезнь появилась в Афинах (однако неточность изложения античными авторами симптомов болезни не позволяет с уверенностью сказать, что это была именно чума), в VI веке «великий мор» свирепствовал в Римской империи, а в XII, а затем и в XIII веке в Европе возникали спорадические вспышки смертельной болезни, но опять же нельзя с достоверностью утверждать, что это была чума. О том, что к чуме приводит контакт с больным человеком, было ясно и раньше, но каким образом передается инфекция, об этом не знал никто. Ближе всех к пониманию злободневной проблемы подошел Джентиле да Фолиньо, врач из Перуджи, преподававший медицину в университетах Падуи и Болоньи. Он предполагал, что болезнь передается «вдыхаемым и выдыхаемым воздухом». Не имея понятия о микроскопических частицах мокроты, выделявшейся больным, он полагал, что чума передается по воздуху, который инфицируется под планетарным воздействием. А вот Ги де Шольяк считал, что можно заразиться чумой «от одного лишь взгляда больного». Три века спустя Джошуа Барнс, биограф Эдуарда III, писал, что инфекция передается «лучами, которые источают глаза больного».
Врачи, столкнувшись с необычной болезнью, не могли не обосновать ее появление с помощью астрологии, которая, как они полагали, определяет физиологию человека. Церковники астрологию порицали, но не могли помешать ее влиянию на умы. Ги де Шольяк, врач, последовательно лечивший трех римских пап, в своей практике тоже прибегал к астрологии. В труде «Хирургия» он не только описал средства анестезии, такие как болиголов, мандрагора и опиум, но и рекомендовал использовать при определенных болезнях кровопускание и слабительное в зависимости от положения планет, а также писал, что на хронические болезни влияет Солнце, а на острые болезни — Луна.
В 1348 году Филипп VI повелел медицинскому факультету Парижского университета выяснить причины ужасного бедствия, которое угрожает всему человечеству. Ученые мужи представили королю пространное заключение, резюмировав, что губительную болезнь вызвало тройное соединение Марса, Юпитера и Сатурна в созвездии Водолея, случившееся 20 марта 1345 года, но в то же время мудрецы признали, что природа воздействия этого явления на людей недоступна для понимания. Это заключение стало официальным, его перевели с латыни на многие языки, и оно было признано единственно правильным даже арабскими врачами Кордовы и Гранады. В связи с тем что интерес к проблеме был чрезвычайно высоким, перевод труда французских ученых на национальные языки способствовал развитию письменности, что стало единственной пользой от «великого мора».
Заключение французских врачей нашло распространение и признание в научных кругах, а простые люди считали, что «великий мор» — Божья кара за человеческие грехи. Маттео Виллани сравнивал чуму с Всемирным потопом и считал, что цель смертельной болезни — истребить человечество. Стали предприниматься попытки смягчить Божий гнев, умилостивить Всевышнего. В Руане местные власти запретили спиртные напитки, азартные игры и сквернословие. Стали устраиваться одобренные папой многолюдные шествия кающихся грешников, продолжавшиеся иногда по нескольку дней. Босые, во власяницах, посыпанные золой, стенающие и рвущие на себе волосы, а некоторые с веревкой на шее или истязающие бичом плоть, грешники шли по улицам, умоляя святых и Деву Марию простить им грехи. Подобную картину можно увидеть в богато иллюстрированном «Великолепном часослове» герцога Беррийского. Картина изображает процессию во главе с папой и четырьмя кардиналами в алых мантиях. Папа в мольбе простирает руки к ангельской фигуре на замке Святого Ангела, а сопровождающие папу священники с мощами в руках обращают свой взор на пораженного болезнью страдальца, лежащего на земле и корчащегося от боли. На заднем плане монах в серой сутане склонился над другой распростертой на земле жертвой чумы, в то время как горожане с ужасом наблюдают за разыгравшейся сценой. (В действительности эта картина изображает процессию во время «великого мора», случившегося в VI веке во времена папы Григория I, но она актуальна и для XIV столетия.) Когда стало очевидным, что во время народных шествий чума еще больше распространяется, Климент VI запретил подобные церемонии.
Жители Мессины, где впервые появилась чума, попросили архиепископа соседней Катаньи передать им на время мощи святой Агаты. Но жители Катаньи отказали мессинцам, и тогда архиепископ погрузил мощи в сосуд с водой и, освятив воду, доставил ее в Мессину. После того как сосуд со святой водой пронесли по улицам города, его поместили в местную церковь. И вот тогда согласно легенде, в церковь «ворвался дьявол в виде собаки; скаля зубы и орудуя зажатым в лапах мечом, он учинил в церкви погром, разрубая в куски серебряные сосуды, подсвечники и свечи на алтаре… Ужасное зрелище вогнало мессинцев в страх».
Отсутствие понятной причины «великого мора» понуждало людей объяснять его зловещее появление кознями мистических, сверхъестественных сил. Так, скандинавы во всем винили Деву Чумы, которая вырывается изо рта умершего в виде синего пламени и заражает все живое окрест. А литовцы считали, что эта злобная Дева заражает людей своим красным шарфом, просовывая его в неосторожно открывшуюся дверь или окно. Согласно легенде, некий храбрый селянин специально открыл окно и притаился за ним с обнаженным мечом в руке. Как только в проеме появилась рука с красным шарфом, он рубанул по ней. Храбрец умер, но раненая Дева Чумы в этой деревне больше не появлялась, а ее красный шарф жители повесили в местной церкви на всеобщее обозрение.
Но все же многие полагали, что чума — наказание за грехи. Климент VI в булле 1348 года отметил, что чума — «наказание Божье за грехи христиан». Такого же мнения придерживался и византийский император Иоанн VI Кантакузин. Но если чума явилась наказанием за грехи, то и грехи должны быть чрезмерно тяжкими. Что в XIV веке считалось грехами? Ростовщичество, жадность, скупость, суетность, прелюбодеяние, лживость, богохульство, неверие в Бога.
Джованни Виллани, пытаясь найти причину многочисленных бедствий, ополчившихся на Флоренцию, пришел к мысли, что всему виной ростовщичество, как паутиной опутавшее бедных людей, и скупость властей по отношению к беднякам. В те времена нередко писали о горестях, выпавших на долю простого народа, о разорении крестьян во время войны, отмечая, что все эти невзгоды — целиком на совести общества. В то же время в средневековье вся деятельность людей — в военной, коммерческой и даже половой сфере — противоречила церковным догматам. Забыл попоститься — грех, пропустил мессу — грех.
То, что «великий мор» считали Божьим наказанием за грехи, вероятно, объясняет небольшое количество комментариев, относящихся к этому бедствию. Например, в дошедших до нашего времени документах, обнаруженных в Перигоре, несравнимо больше сведений о военных конфликтах средневековья, чем о «великом море». Фруассар только в одном труде написал о чуме а Чосер упомянул об этом бедствии лишь мельком. Видно, осуждать или даже комментировать Божий гнев считалось непозволительным.
