Яровой Евгений - Мистика древних курганов

«На этом месте похоронен известный турецкий полководец. Он руководил огромной армией и погиб в одном из боев в этом районе. Еще мой дед рассказывал, что его прадед видел, как турки согнали массу войск и пленных и они насыпали курган.

Землю носили в шапках и корзинах. Очень много людей здесь работало…» — степенно рассказывал Стефан Иосифович Софроний — один из старейших жителей села Бурсучены в центре Молдавии, когда мы впервые приехали в это село. Курган оказался на трассе уже строящейся автомобильной дороги, и Энеолитическая археологическая экспедиция Академии наук республики срочно выехала на его раскопки. Старик Софроний был первым, с кем мы познакомились на месте. Нам повезло — он знал в этом районе все: где находятся древние поселения, курганы, старинные заброшенные кладбища. И действительно, везде, где он указывал, мы отмечали на археологической карте новые, ранее неизвестные памятники. Только в одном ошибался дед Стефан: к этому кургану турки не имели никакого отношения. Как показали первые же находки, курган был насыпан за несколько тысяч лет до появления в Молдове турецких завоевателей.

Этот наименее исследованный в Центральной Молдавии район оказался поистине археологической кладовой. Только на небольшом участке вдоль строящейся дороги сотрудниками экспедиции в первый же день были обнаружены два поселения первых веков нашей эры, средневековый могильник и два кургана эпохи бронзы. За два месяца раскопок к нам приходили десятки людей и рассказывали о случайных находках древних вещей и захоронений, а один раз даже принесли великолепно сохранившийся двуручный средневековый меч. Да и этот курган у села Бурсучены оказался буквально заполнен древними погребениями. Стоило лишь с помощью бульдозера снять небольшой слой насыпи, как в очередной раз появлялось перегнившее дерево, обмазанное белой глиной, — верный признак очередного захоронения.

Открытые погребения свидетельствовали, что курган был насыпан не позже III тысячелетия до нашей эры, в период проникновения в эти районы первых скотоводческих племен. Казалось, что вопрос культурной принадлежности памятника решен: конечно же, насыпь была возведена в эпоху ранней бронзы степными племенами так называемой ямной культуры. Ведь почти все древнейшие курганы, исследованные в различных районах Северного Причерноморья, были возведены над основными ямными захоронениями. Однако в Бурсученах археологов ждал очередной сюрприз…

На этот раз его преподнесли местные жители. Через месяц после начала раскопок ко мне подошли две благообразные старушки и обратились с неожиданной просьбой: разрешить им перезахоронить на кладбище все найденные человеческие кости. Спустя годы выяснилось, что в селе существовала запрещенная в то время, поэтому строго законспирированная секта, в которую входило подавляющее большинство жителей. Ее руководителем оказалась достаточно молодая и модная по тем временам женщина — заведующая единственным в округе магазином. Понятно, что в силу специфики своей работы она была в курсе всех происходящих в районе событий.

Естественно, что приезд в глухое село группы молодых бородатых мужчин вызвал не только интерес, но и настороженность. Как я понял позднее, все наши действия находились под пристальным вниманием десятков глаз. Дело в том, что работавшие до нас строители случайно разрушили средневековый могильник и вдоль дорожного полотна осталось множество разбросанных человеческих костей. Рабочих это нисколько не смущало, но в старинном и религиозном молдавском селе такое циничное отношение к останкам вызвало глухое недовольство. Когда же мы приступили к раскопкам, местные жители обратили внимание не только на наши бороды и потертые джинсы, но и на тот факт, что мы аккуратно расчищали человеческие кости и не выбрасывали их. Вот почему старики решили обратиться со столь редкой, но очень понятной просьбой. Их не остановили объяснения, что погребенные здесь люди никогда не были христианами, а некоторые кости мы забираем для антропологического изучения.

В итоге пришлось не только разрешить перезахоронение, но и письменно подтвердить наше согласие. Учитывая отношение властей к религии в период застоя, мне очень не хотелось оставлять документальные следы «контактов с подпольем». Недоверие было с обеих сторон, все боялись провокаций, но бабушки проявили неожиданную настойчивость в этом вопросе, заставив меня все же достать ручку. Написав несколько строк неизвестному священнику, я откровенно признался, что мне не поздоровится, если записка попадет в чужие руки. Но, увидев, куда ее запрятали богомольные старушки, сразу же успокоился, так как понял, что они скорее умрут, чем позволят ее найти.

Спустя несколько дней мы стали свидетелями редкой процессии из стариков и женщин. Они медленно, с нестройным пением направлялись к нашему кургану. Подойдя к отдельной яме за пределами насыпи, в которую мы собирали кости из изученных захоронений, они начали складывать их в чистые холщовые мешки. При этом раздались громкие причитания и не очень искренний плач. Мне почему-то показалось, что именно так «плакали» профессиональные плакальщицы в Древнем Египте во время похоронных процессий. Минут через двадцать ритуал был завершен и одинокая повозка в сопровождении по-прежнему громко «плачущих» женщин направилась в сторону кладбища. Надо признаться, что после этой истории наш рейтинг в селе резко вырос. Почти каждый день к нам стали наведываться гости со щедрым угощением или же следовало приглашение на «посиделки» к соседям. В итоге гостеприимство местных жителей стало создавать угрозу не только нашему здоровью, но и плановому завершению исследований. Тем не менее раскопки продолжались.

Когда опытные экспедиционные бульдозеристы Орест Статий и Виктор Малер с большой осторожностью зачистили центр кургана, неожиданно вместо одного ямного пятна от основного погребения появилось сразу три. Самое крупное из них, квадратной формы, находилось в центре, а два других, меньших размеров, были расположены по сторонам. Как оказалось, неожиданности только начинались.

Первую из них преподнесло крайнее маленькое захоронение. Рядом с хорошо сохранившимся скелетом ребенка лежали красноглиняная миска и миниатюрный изящный сосудик с двумя ручками-ушками. Их формы и состав глины не оставляли сомнений: сосуды относятся к позднему этапу земледельческой трипольской культуры, то есть к III тысячелетию до новой эры. Это погребение оказалось первым подобным подкурганным захоронением в данном районе Молдовы. Естественно, что аналогичный инвентарь следовало ожидать и в оставшихся двух центральных погребениях. Однако сюрпризы продолжались.

В самой большой погребальной камере были обнаружены сразу четыре костяка: молодой женщины и трех детей, а рядом с этим захоронением — одиночное погребение ребенка. Все скелеты лежали в одинаковой позе — скорченно на правом боку. Рядом с ними находились пять целых сосудов своеобразной формы. Из них выделялись два одинаковых кубка с округлым туловом и прямым, отогнутым наружу венчиком. Определить культурную принадлежность этой керамики оказалось гораздо сложнее: аналогичные формы сосудов на территории Днестровско-Дунайского междуречья пока неизвестны. Однако находки на этом не закончились.

Во время зачистки коллективного погребения на черепе женщины были найдены два медных височных кольца в 5,5 оборота и уникальная по форме и тщательности отделки костяная булавка в виде вопросительного знака. С одной стороны ее украшал пуансонный орнамент, а окончание было заострено и сильно заполировано. Она лежала у груди женщины и, вероятно, использовалась как застежка для одежды. У рук одного ребенка находился кремневый вкладыш серпа, а череп другого был покрыт десятками мелких украшений, нарезанных из птичьих костей и искусно заполированных каменным орудием. Находок было так много, а времени до конца дня оставалось так мало, что буквально все сотрудники занимались расчисткой. Вокруг нас молчаливо стояло в ожидании окончания работ почти все взрослое население села. Они держали в руках сумки с едой, вином и подарками для нас. Дело в том, что в этот воскресный день в Бурсученах был праздник — поминовение усопших, и все были уверены в том, что мы делаем богоугодное дело, за которое следует отблагодарить.

Мне пришлось расчищать скелет самого маленького ребенка, скорее всего девочки, в окружении десятков любопытных глаз. Видимо, на ней была надета небольшая шапочка, расшитая подобием бисера, и я осторожно собирал эти мелкие костяные украшения. Кости погребенных отлично сохранились, и их решили собрать для отправки на антропологический анализ в Москву. Когда был снят череп этой двухлетней девочки, я машинально провел несколько раз кисточкой по коричневому тлену от растительной подстилки, на котором он лежал несколько минут назад. Вдруг среди темно-коричневого тлена тускло блеснуло желтое кольцо. Я моментально прикрыл его ладонью и посмотрел наверх. За мной внимательно наблюдал только мудрый дед Софроний, который тут же понимающе кивнул. Дело в том, что, если ты хочешь что-либо найти на раскопках, ни в коем случае нельзя показывать золото местным жителям. Как горько нас научила жизнь, излишнее хвастовство всегда приводило к тому, что на другой день мы находили изуродованные раскопы и древние захоронения. Страсть к быстрому обогащению, к сожалению, дожила до наших дней, и никакие запреты и объяснения не могут остановить современных кладоискателей, мечтающих о древнем золоте.