Аполлон Кузьмин - Начало Руси
В Скандинавии германцы появились вряд ли задолго до рубежа н. э., причем свевы продвигаются туда с континента уже в эпоху великого переселения народов, после развала державы Аттилы. Основная масса скандинавской топонимики сближается не с германской, а с кельтической (или «кельто-скифской»)[299]. Вместе с тем в Южной Скандинавии, где обычно искали прародину германцев, наблюдается разрыв в культурах между эпохами бронзы и железа, что заставляет предполагать вмешательство внешнего фактора (в этот период не обязательно германского)[300]. Именно это обстоятельство побуждает некоторых специалистов говорить о позднем сложении основных европейских народов и языков, а в немецкой литературе появился не лишенный смысла вопрос: «Германцы ли мы?». Конечно, любой современный народ и язык — результат неоднократных «революционных» изменений. Тем не менее определяющий элемент может быть выявлен. Просто автохтонная теория в данном случае оказывается несостоятельной.
В раннем Средневековье германцы знали несколько генеалогических версий. Согласно одной из них, саксы вместе с ругами и пруссами появились на трех кораблях, причем исходная область определяется различно, увязываясь то с севером, то с югом (Троянская война или осколок армии Александра Македонского)[301]. «Героические» версии имели, видимо, отчасти и книжный характер. Несколько иначе выглядят генеалогические предания норманнов.
Воспоминания о «прародине» наиболее живучи у тех народов, которым пришлось покинуть ее невольно. Предания норманнов сообщали о их прибытии «из Азии», с которой ассоциировалось представление о вечно цветущей стране, несравненно более богатой, чем холодное побережье Атлантики. Одна версия появление норманнов с юга зафиксирована в Младшей Эдде. В саге норманно-германская генеалогия увязывается с легендами о Трое. Бог-предок Тор отождествляется здесь с троянским Трором. Но от Тора, привязанного к гомеровской эпохе, до непосредственного предка германцев Одина сменяется 20 поколений (т. е. примерно шесть столетий). Лишь теперь Один во главе «множества Людей», следуя пророчеству, двигается в страну саксов, а затем и в другие районы Германии. Сам легендарный Тор, согласно саге, владел Фракией, где (а не в Малой Азии) он и воспитывался. Во всех землях, куда приходят «асы», местное население покоряется пришельцам. Здесь асы берут себе жен, и в конце концов «язык этих людей из Азии стал языком всех стран»[302].
Согласно другой версии, норманны во II в. во главе с Роллоном приходят с Дона. Анналист Саксон дает даже точную дату: 166 г[303]. В начале н. э. с Дона в Западную Европу проходили отдельные ираноязычные группы, в частности роксаланы и аланы[304]. О некоторых аспектах истории алан — «русов-тюрк» будет сказано ниже в связи с упоминанием восточных источников о «двух видах» русов. Здесь отметим, что на севере Франции и соседней Бельгии имелись обширные могильники погребенных аланов. А вождь норманнов из Норвегии Роллон, захвативший в начале X в. эту часть французской территории, считал себя потомком Роллона II в. Почти наверняка норманский викинг оправдывал свою операцию памятью великого предка. Об этом прямо сказано в «Хронике герцогов нормандских, составленной в XII в. по заказу потомка герцогов — Генриха II Бенуа де Сент-Мор. Роллон считал завоеванную территорию своей прародиной и в 911 г. согласился признать себя вассалом французской короны. А отвоеванная (или возвращенная) им территория стала практически самостоятельным «Герцогством Нормандским».
На северо-западе Европы получило значительное распространение имя Алан (Ален) и Алдан (кельтический вариант этого же имени). Широкое распространение получило также понятие «асы» как своего рода высшая категория норманнов и даже божества. А это — самоназвание алан Подонья, которых русские летописи и венгерские источники именуют ясами, грузинские источники — «осами» (нынешние аланы-осетины).
Примечательна также версия исхода с Танаиса, воспроизведенная исландским сказителем XIII в. Снорри Стурлусоном. В Саге об Инглингах говорится о Великой Свитьод (обычно совершенно необоснованно трактуемой как «Великая Швеция»), которая занимала обширные области около Танаиса[305]. Здесь была страна асов — Асаланд, вождем которой был Один, а главным городом — Асгард. Оставив в городе своих братьев, Один, следуя предсказанию, повел большую часть асов на север, затем на запад «в Гардарики». После чего повернул на юг в Саксонию. Здесь довольно точно представлен возникший в VIII–IX вв. Волго-Балтийский путь (о нем речь будет ниже). Примечательно также, что «Гардарики» в этом изложении — восточный берег Балтики, где, согласно Саксону Грамматику, Один оставил свой след.
После ряда перемещений Один поселился в Старой Сигтуне, у оз. Меларн. Эта область получит название Свитьод или Манхейм (жилище людей). А Великая Свитьод будет называться Годхейм (жилище богов). По смерти (а боги скандинавов смертны) Один вернулся в Асгард, забрав с собой всех умерших от оружия.
Снорри упоминает скальда конца IX в. Тьодольфа, который передавал предание об Одине. Очевидно, оно было сродни тем преданиям, которые подвигли Роллона занять области реальных аланских могильников в Северной Франции, а Тура Хейердала побудили (незадолго до его кончины) поискать на Дону и в Приазовье легендарный Асгард, откуда в Швецию пришел «славянский бог» Один. В IX в. по Волго-Балтийскому пути шло интенсивное движение и с запада на восток и с востока на запад. Об этих «встречных» движениях речь пойдет в следующей главе.
В Западной Европе аланы смешивались с разными племенами. Часть их ушла с вандалами в Северную Африку, часть вместе с гуннами-фризами и готами участвовала в походе из Восточной Европы (черняховская культура) на Дунай, где сложилась держава Аттилы. И знаменитый историк VI в. Иордан, создавший первую историю готов, был аланом и имел представление о Причерноморье, куда после распада державы Аттилы вернулись гунны, готы и руги, входившие в состав Черняховской культуры.
К сожалению, тема взаимоотношений алан с западноевропейцами все еще мало исследована. Скандинавы явно усваивали и приписывали себе разные предания, что встречалось и у многих других народов. И можно сожалеть, что после давнего (1904 г.) опыта шведского археолога Б. Салина не было попыток проверить предания археологическим материалом. Но в данном случае, может быть, доказательнее материал антропологический, поскольку он меняется медленнее, чем археологические культуры.
Население современной Германии и Скандинавии в целом восходит к древнейшим эпохам. Но это служит доказательством не автохтонности, а сравнительной малочисленности германцев. Выше приводилось наблюдение В.П. Алексеева о преобладании в Скандинавии тех же расовых типов, которые жили здесь в эпоху неолита и бронзы и которые не имеют отношения к германцам. Говоря о прародине германцев и славян, Т.И. Алексеева и В.П. Алексеев замечают, что «обе они тяготели больше к южным и центральным, а не к северным районам центральноевропейской области»[306]. И это не одни и те же области. Самыми близкими родичами германцев оказываются те самые фракийцы, земли которых фигурируют в Младшей Эдде как отправной пункт германского переселения на север[307]. В этой связи весьма показательно, что из славян ближе всего к германцам по антропологическим данным стоят болгары. Эта близость убедительно объясняется антропологами влиянием фракийского субстрата, родственного основному компоненту германцев[308].
Население культуры ленточной керамики, к числу которого относились фракийцы и германцы, постепенно продвигалось по долине Дуная на северо-запад, сталкивая или вовлекая в свое движение и племена иного облика. Ко времени этого движения на севере завершился процесс естественной депигментации[309]. Приход германцев снова усиливает здесь удельный вес темнопигментированного населения[310].
Германцы уверенно прослеживаются с ясторфской культуры, возникшей в районе Нижней Эльбы около 600 г. до н. э. (т. е. примерно в то время, когда по Младшей Эдде Один направился в Саксонию). С эпохой бронзы эта культура не связывается, а некоторые гальштатские и латенские черты говорят о южном влиянии в ее зарождении и развитии[311]. В отдельные периоды культура принимала прямо-таки латенский облик. Как и всюду в буферных зонах, на границе кельтских и германских племен происходило неоднократное взаимопроникновение культур, причем наступала то одна, то другая. Здесь происходило примерно то же, что и много позднее, когда германский этнос оказался на грани исчезновения в процессе германизации. Но накануне н. э. положение меняется, поскольку начинается повсеместное отступление кельтских языков и культур, связанное с их общим политическим ослаблением.
