Жан Мари Констан - Повседневная жизнь французов во времена Религиозных войн
Официальный характер иконоборческого движения проявился также в Монпелье и во владениях Жанны д'Альбре, где власти, располагая необходимым временем, действовали методично и не допускали импровизаций. Но бывали досадные случайности. Согласно источникам, 20 октября 1561 года в Монпелье капитан городской стражи и его люди, получив приказ охранять утварь, конфискованную в соборе Святого Петра, продали ее с целью личного обогащения, и магистратам, прибывшим ранним утром составить опись церковного имущества, осталось только констатировать отсутствие такового. 22 октября толпа протестантов ворвалась в церковь Августинцев, разграбила ее, осквернила и растащила всю церковную утварь.
В Ниме и Монтобане были отмечены столкновения между яростными борцами с идолопоклонничеством и борцами умеренными. 16 мая 1562 года Кальвин лично выразил свое неудовольствие барону Адрету по поводу грабежей, которыми занимались его солдаты. Еще большее возмущение Кальвина вызвало участие в несанкционированных властями грабежах протестантских пасторов. Здесь следует сказать также и о противостоянии между теми верующими, кто отвергал идолов и церковное убранство во имя Реформы, и теми, кто видел в разграблении церквей перераспределение богатств духовенства и считал себя вправе использовать эти богатства для личного обогащения. Примеров тому множество, но, разумеется, суть борьбы с культом святых заключается в решительном размежевании двух конфессий. Когда город захватывали сторонники Реформации, они прежде всего принимались уничтожать все, что было связано с обрядовой стороной католической веры, не оставляя ни у кого сомнений в том, что мир обратился к новой вере и возврата к старому уже не будет. Для протестантов уничтожение статуй в церквях и отмена мессы являлись акциями символическими.
В Отене протестанты решили не собираться в зданиях римской церкви, потому что стены их «осквернены идолами и суеверием», а проводить собрания в амбарах. В Романе, в провинции Дофине, пастор читал проповеди в монастыре кордельеров под охраной солдат. В Вильфранш-де-Руэрг проповеди читались в помещении школы. Борцы с идолопоклонничеством не раз отказывались использовать для своих богослужений места отправления католического культа, мотивируя отказ тем, что эти места «источали заразу». Так было в Ажене, где протестанты разорили церковь Легроль и убили тамошнего ректора.
Протестанты убивали значительно меньше, чем католики, ибо, как утверждает Дени Крузе, были убеждены, что свет евангельских истин позволяет сопротивляться злу, «которое не может совладать с силой божественного провидения». И, как пишет далее историк, «напротив, насилие, творимое католиками, принимало особенно широкие масштабы именно потому, что охвативший всех эсхатологический страх заставлял людей постоянно думать о конце света и убеждать себя, что после смерти Господь признает своих».
Но хотя на счету протестантов меньше человеческих жертв, есть основания говорить о целенаправленном истреблении протестантами католических священников. Об этом свидетельствуют события, произошедшие в 1561 году в Лионе, Еиени и в аббатстве Святого Медара в Суассоне. В июле 1563 года в Орлеане был убит кюре церкви Сен-Патерн. В ноябре 1562 года в Питивье солдаты Конде пощадили солдат-католиков, но перебили всех католических священников за то, что те призывали горожан не сдаваться на милость победителя. В Келюсе глашатаи ходили по городу и громко возвещали о том, что запрещено убивать «всех, кроме священников». В Вире все священники, монахи и церковники были повешены.
Священников часто подвергали позорной казни через повешение, протестанты считали такую казнь справедливой карой. Однако нередко над священниками учиняли расправы, отличавшиеся изощренной жестокостью. Например, в Лаворе двух священников повесили на колокольне, четырех монахов-кордельеров убили, а церковного сторожа подвергли пыткам: сначала отрезали нос, потом половой член, который вложили в правую руку, и только потом убили. В сентябре 1562 года в Маконе приор якобинского монастыря был задушен, а привратника монастыря кордельеров смеха ради заставили проделать поистине крестный путь, во время которого его подвергали варварским пыткам: у ворот Сент-Антуан ему отрезали одно ухо, у следующих ворот — другое ухо, затем ему поочередно отрезали кончики пальцев и наконец отрезали нос. На Рыночной площади ему подпалили ступни и кастрировали его. На мосту через Сону «его постыдные части» были брошены в реку.
Протестанты, похоже, испытывали животную ненависть к священникам, монахам и вообще всем церковникам. Они приписывали им все смертные грехи и обвиняли их в подстрекательстве: дескать, они отговаривают католиков переходить в новую, правильную веру. Подобные чувства толкали протестантов на кровавые расправы над церковниками.
Сами солдаты практически никогда не становились зачинщиками массовых кровопролитий, хотя их командиры, такие как барон Адрет или Блез де Монлюк, повсюду сеяли панику среди населения. Но это же самое население в большинстве случаев само учиняло жестокие расправы над своими идеологическими противниками.
Насилие, творимое католической чернью, — это поистине мистическая ярость, «сакральное» деяние, совершаемое по воле самого Господа, пожелавшего истребить сторонников новой религии, приравненных к еретикам и поклоняющимся Сатане. Католики так жаждали покарать протестантов, что без малейшего сожаления калечили их, терзали, швыряли собакам, бросали в воду, сжигали, причиняя им на земле муки, ожидавшие их в загробном мире. Таким образом в ожидании, когда Господь снизойдет к ним и подаст свой знак, они очищали христианский мир от скверны. Важную роль в восстановлении изначальной чистоты играли дети: они олицетворяли невинность тех, кто выступал в роли судей.
Насилие, чинимое кальвинистами, имело совершенно иную природу. Оно было рационально обосновано, тщательно просчитано, запрограммированно и осуществлялось под контролем новой элиты реформированной церкви. Оно заключалось в систематическом истреблении церковных символов, изображений святых, икон, статуй, дорогих вещей, которые хранились в храмах, в физическом разрушении этих вещей или в переплавке их (чтобы использовать для других целей) для возвращения им изначальной евангельской чистоты. Не довольствуясь уничтожением идолов, протестанты преследовали лиц духовного звания, «тех, кто с тонзурой» (razes), так как, по их мнению, именно они препятствовали народу обратить свои взоры к истинной вере.
Религиозные новшества, новый стиль поведения сторонников реформированной церкви позволяют утверждать, что протестанты явились носителями новой культуры, как религиозной, так и политической. Следовательно, пора поставить вопрос о содержании протестантской культуры и о масштабах ее распространения.
Глава IV.
ПРОТЕСТАНТЫ И ПОЛИТИКА: ЖИЗНЬ БЕРЕТ СВОЕ
В настоящей главе мы будем говорить о том, как становление протестантизма повлекло за собой коренные изменения в общественно-политических воззрениях эпохи. На общественную сцену вышла новая организованная сила, отвергавшая все, что было связано с католической церковью. Отдавая приоритет совести индивида, новая сила отводила коллективу и коллективному поведению второй план, что не могло не оказать глубокого влияния на традиционные формы общественных отношений. Организацией, в рамках которой можно было попытаться реализовать новые формы общежития, явилась «консистория», структура, повторяющая, по мнению сторонников реформы, раннюю апостольскую церковь.
Консистория
Консистория была создана самим Кальвином, описавшим ее в церковных установлениях 1539 года и прокомментировавшим в «Наставлении в христианской вере». Во главе организации Кальвин полагал нужным ставить министров (то есть пасторов), докторов, а затем старейшин (пресвитеров) и диаконов.
Однако во Франции не было деления на старейшин и диаконов, обе эти должности входили в состав своего рода «церковного сената». Старейшинам надлежало надзирать за паствой, гасить скандалы, решать проблемы и вершить суд, но главное, управлять церковью, и, разумеется, в согласии с пастором. Должность пастора была выборной, его можно было низложить. Французские протестанты обязаны были подчиняться воле синодов, провинциальных конгрессов и конгресса государственного, где заседали делегаты от консисторий. Консистории и синоды формировались на выборной основе.
Выборная структура, возникшая не только в иерархической системе католической церкви, но и гражданского общества, явилась настоящим открытием. До этого считалось, что общество строится по принципу пирамиды: на самом верху находится Господь, а его наместники, папа и король, обладают властью по определению, исключительно в силу занимаемого ими положения. И хотя выборы рассматривались как выражение божественной воли, их вторжение в самое сердце жизни консисторий повлекло за собой такие небывалые прежде действия, что последствия их не замедлили сказаться на политической жизни общин. Разумеется, тогдашние выборы нисколько не походили на те, к которым привыкли мы сегодня, а, скорее, напоминали кооптацию, но тем не менее они затрагивали все население, в том числе и сельское. Так, например, в 1576 году 28% наказов из деревень бальяжа Шартр содержали требование выборности приходских священников. По мнению прихожан, подобные выборы были делом «святым и похвальным» и соответствовали божественному праву.
