Людмила Морозова - Великие и неизвестные женщины Древней Руси
Королева Франции Анна, дочь Ярослава Мудрого. Скульптура в монастыре св. Викентия (Франция)
Кроме того, захоронение женщины с Ярославом Мудрым могло быть связано с живучестью языческих обрядов, согласно которым знатных людей хоронили вместе с рабынями. Пожилая женщина могла быть прислужницей тяжело больного князя. Княгиню же, игравшую важную политическую роль, таким образом вряд ли могли захоронить. Она должна была иметь собственную могилу.
К тому же, по описанию современников, Ингигерд была красивой женщиной, привлекавшей внимание многих мужчин. Она никак не должна была походить на грубую мужеподобную особу из гробницы Ярослава Мудрого. Ее неординарную внешность унаследовали и дочери, пленявшие своей красотой многих известных мужчин в Европе.
Таким образом, думается, что нет никаких оснований считать, что в гробнице Ярослава Мудрого захоронена именно Ингигерд. Напротив, целый ряд обстоятельств указывает на то, что ее гробница находилась в Софийском соборе Новгорода. Во-первых, хорошо известно, что традиции почитания местных святых никогда не возникали на «пустом месте». Они всегда имели глубокие корни и были связаны с реальными событиями. Ингигерд-Ирина-Анна и ее сын Владимир чтились за то, что построили Софийский собор. У местного духовенства не было необходимости выдумывать данный факт, поскольку оно всегда чувствовало себя независимо по отношению к княжеской власти. В Новгороде с древнейших времен память княгини и ее сына отмечалась особой трапезой в дни их смерти. В нее входили напиток из меда и кутья с ягодами. При этом Ингигерд не путали с женой Владимира Александрой, чья гробница также находилась в Софийском соборе. Ее память также чтилась, но несколько скромнее.[308]
Следует отметить, что шведская принцесса, имевшая значительные личные доходы от принадлежащей ей Ладоги, могла помочь сыну в строительстве в Новгороде величественного каменного собора. Историки архитектуры обнаружили в кладке этого храма приемы, типичные для скандинавских построек того времени. Это использование не тонкого кирпича плинфы, как в Византии, а дикого камня с прослойками из розового цемента.[309] Значит, для постройки Софийского собора приглашались специалисты из скандинавских стран. Сделано это могло быть по инициативе Ингигерд, сохранявшей связи с родиной. Правда, некоторые детали в новгородской Софии были типично византийскими: арки, внутренний декор и т. д. Они свидетельствуют о том, что в числе строителей были и византийский мастера, присланные из Киева Ярославом Мудрым.[310]
Некоторые исследователи, отрицая наличие гробницы Ингигерд в Новгороде, утверждали, что она не могла носить имя Анна, поскольку ее христианским именем было Ирина. Однако исследователи Софийского собора в Киеве обнаружили, что в нем было два придела – в честь святого Георгия, небесного покровителя Ярослава Мудрого, и Иоакима и Анны. Придела в честь святой Ирины не было. Данное обстоятельство может свидетельствовать о том, что в конце жизни Ингигерд была уже не Ириной, а Анной, поскольку приделы были возведены лет через 10 после основного здания собора.[311]
Имя Анна княгиня могла получить не только после пострига в монахини, но и после крещения в православную веру. В середине XI в. как раз произошло разделение христианства на католичество и православие. На родине Ингигерд под именем Ирина могла быть крещена по католическому обряду. На Руси и с этим именем жила какое-то время. Но после разделения церквей она могла перейти в православие уже под именем Анны и поэтому покоиться в монастыре святой Ирины в Киеве не захотела. Следуя ее примеру, Ярослав Мудрый также не пожелал быть захороненным в своем монастыре святого Георгия.
Косвенным свидетельством в пользу предположения о переезде Ингигерд в Новгород в конце жизни могут являться данные антропологии о том, что в старости Ярослав Мудрый отличался очень плохим характером: был раздражительным, вспыльчивым, резким в минуты гнева. К тому же он едва передвигался из-за болезни ног. Жить с таким человеком было очень сложно, поэтому у княгини были веские причины для переезда в Новгород к сыну под предлогом оказания ему помощи в строительстве большого каменного собора.
В последнее время исследователи перевели на русский язык многие зарубежные источники, сообщавшие сведения о шведской принцессе, и это дало возможность проанализировать их вновь. К числу этих памятников относятся: «История о древних норвежских королях», «Сага об Олаве Святом», «Гнилая кожа», «Круг земной», «Красная кожа», «Саги о норвежских конунгах», «Хроника Адама Бременского» и др.
Из саг об Олаве Святом удалось узнать, что матерью Ингигерд была прибалтийская славянка по имени Эстрид, поэтому в ее внешности не могло быть чисто нордических черт. У принцессы был брат по имени Иаков, ставший шведским королем Анундом-Яковом, правивший после смерти отца до 1050 г.[312]
В «Истории о древних норвежских королях» монаха Теодорика сообщалось, что сначала Ингигерд была невестой норвежского конунга Олава Харальдсона, прозванного потом Святым. Но отец принцессы за что-то прогневался на жениха и отдал дочь «Ярицлаву, конунгу восточного пути».[313] Последнее уточнение кажется весьма примечательным, поскольку из него выходит, что Ярослав был не правителем Русского государства, а держал под своим контролем только торговый путь в восточные страны и лежащие на нем города. Остальная территория Руси, видимо, принадлежала местному населению. (Более углубленное исследование данного вопроса может помочь в решении проблемы «варяжского призвания» и роли князей в формировании древнерусского государства.)
Дата свадьбы Ингигерд и Ярослава в скандинавских источниках колеблется от 1014 до 1020 г. Большинство историков, сопоставив все данные, пришли к выводу, что она состоялась в 1019 г.[314]
Софийский собор в Киеве. Реконструкция здания XII в.
В «Круге земном» по этому поводу сообщено следующее: «Весной в Швецию прибыли послы Ярицлейва, конунга из Хольмгарда, узнать, собирается ли Олав конунг сдержать обещание, данное предыдущим летом, и выдать свою дочь Ингигерд за Ярицлейва конунга. Олав конунг сказал об этом Ингигерд и заявил, что он хочет, чтобы она вышла за Ярицлейва конунга. Она отвечала: “Если я выйду за Ярицлейва конунга, то хочу получить от него, как вено, все владения ярла Альдейгьюборга и сам Альдейгьюборг (Ладогу. – Л. М.)”. Послы из Гардарики согласились от имени своего конунга».[315] Далее в «Круге земном» сообщалось, что полученными землями по указанию Ингигерд стал управлять ее родственник ярл Рангвальд.[316]
Некоторые исследователи сочли данное сообщение Снорри Стуолусона недостоверным, поскольку, по их мнению, древнерусские женщины не имели права на личную собственность и находились на содержании у мужа.[317] Однако это представление об имущественном положении женщин в Древней Руси неверно. Из летописей известно, что княгиня Ольга владела городом Вышгородом, селами, охотничьими и рыболовными угодьями; Рогнеда жила на своем дворе у Киева, потом перешедшими к ее старшей дочери Предславе; принцессе Анне в качестве вено был дан Херсонес. Аналогичным образом получила Ладогу и Ингигерд. Вполне вероятно, что ее двоюродный брат Рангвальд стал управлять этим крупным торговым городом и передавать доходы в казну княгини.
В легендарной «Саге об Олаве Святом» сообщается, что шведский король дал за дочерью большое приданое, равное по стоимости Ладоге с прилегающими землями. Такой якобы была плата за вено жениха. В «Гнилой коже» отмечено, что Ингигерд была «мудрее всех женщин и хороша собой. При этом она была очень «великодушна и щедра на деньги», в отличие от мужа, который «не слыл щедрым, но был хорошим правителем».[318] Данная информация очень ценна, поскольку дает представление о внешности и характере шведской принцессы. Сведения о ее красоте еще раз заставляют усомниться в том, что именно ей принадлежат останки грубой и мужеподобной женщины из гробницы Ярослава Мудрого. К тому же из этого сообщения становится известно о наличии у княгини собственных средств, которые она щедро раздавала нуждающимся, несмотря на то что муж ее был очень прижимистым человеком.
В некоторых сагах повествовалось о том, что Ингигерд была влюблена в своего первого жениха, как и он в нее. Разрыв помолвки стал настоящим ударом для влюбленных. Даже выйдя замуж за русского князя, Ингигерд якобы продолжала любить прежнего жениха и постоянно интересовалась у гостей из Скандинавии его жизнью. Ярослава это очень задевало. В саге «Гнилая кожа» утверждалось, что для завоевания сердца жены князь построил великолепный дворец, все стены в нем были затянуты драгоценными тканями. После этого он устроил новоселье, на которое пригласил знать и жену с ее окружением. Однако Ингигерд не оценила красоту и роскошь нового дворца и заявила, что для нее нет милее места, чем то, где сидит ее бывший жених Олав. Сказанное так возмутило Ярослава, что в гневе он ударил жену по щеке. Рассерженная княгиня тут же решила навсегда покинуть нелюбимого супруга, и тому стоило большого труда загладить свою вину. Он даже пообещал выполнить любую просьбу супруги. Тогда Ингигерд потребовала, чтобы он взял на воспитание незаконнорожденного сына Олава. За мальчиком тут же был отправлен корабль.[319]
