Знать и помнить [Диалог историка с читателем] - Александр Михайлович Самсонов
«Основное в них — размышления и заботы о судьбах страны. Будто прорвалось наболевшее за многие годы молчания и отчужденности. Новая обстановка позволяет людям открываться. И они хотят поделиться своими думами, идеями и болью… В письмах поражают раскованность мысли, высокая политическая культура, стремление жить и работать по совести… Какие это прекрасные человеческие документы!»[5]
Свидетельствуя о борьбе мнений по вопросам отечественной истории на переломном этапе нашего развития, письма, публикуемые мною, отражают состояние общественного сознания в условиях перестройки.
Говоря о перестройке в духовной сфере, хотелось бы возразить против примитивного ее понимания. Появились статьи, где «перестройщиками», да еще с оскорбительным оттенком, названы такие талантливые мастера литературы, как Илья Эренбург и Валентин Катаев. Некоторые критики отказывают писателям и историкам в праве писать книги на новые темы, пересматривать свои взгляды и ранее высказанные мнения.
Что я понимаю под перестройкой в духовной сфере, «нравственной революцией», как назвали ее на XXVII съезде партии?
Одни — и я в том числе — считают, что перестройку надо начинать с себя, что перестройка — это прежде всего глубочайшее духовное обновление, пробуждающее в человеке новые творческие силы. Однако существует и противоположная точка зрения: перестройку надо начинать с «других», плохих людей, а самим перестраиваться вроде бы и нечего, мы и так готовы к ней…
Искренне убежден в том, что нельзя быть рабом устаревших взглядов, включая свои собственные, если они ошибочны в свете новых знаний. Лучше прийти к истине даже в конце жизни, чем цепляться до конца за обветшалые догмы. Устаревшие взгляды, в том числе и исторические, надо пересматривать. Не может быть без этого роста духовного, личностного, эстетического. Преодоление инертности, тормозящей наше движение вперед, невозможно без правды о прошлом и настоящем.
Мои публикации 1987 года даны в книге в том виде и в той последовательности, как они были подготовлены и напечатаны в газетах и журналах: «Знать и помнить» (беседа с корреспондентом И. Лариной, см.: Аргументы и факты, № 10, 14―20 марта); «Смотреть правде в глаза» (см.: Московские новости, № 18, 3 мая); «Историю забывать нельзя», «…Но нельзя и переиначивать» (см.: Социалистическая индустрия, 24 мая).
Знать и помнить. Беседа с корреспондентом И. Лариной
Кор. Александр Михайлович, прежде чем встретиться с вами, я обратилась в Институт социологических исследований АН СССР с вопросом: проводились ли его сотрудниками исследования об отношении молодежи к истории нашей страны? Мне ответили: не проводились. Значит, то, что я сейчас скажу, я не могу подкрепить данными исследований и буду опираться только на элементарные житейские наблюдения. Наши молодые люди историю знают плохо, у большинства из них образовались провалы исторической памяти, хотя в основном не по их вине, поскольку тяга к тому, чтобы заполнить эти провалы, у молодых огромная. А что вы думаете об этом?
Самсонов. «Белые пятна» в исторических познаниях нашей молодежи действительно существуют, и большая вина за существование этих пятен лежит на исторической науке.
В истории нет, наверное, такой эпохи, такого периода, который не был бы отмечен «белыми пятнами», хотя, казалось бы, исторической литературы и исследований, посвященных любой из этих эпох, начиная с древнейшей истории Руси и кончая новейшей историей нашего Отечества, достаточно много.
К сожалению, книги по истории, как правило, предназначены только специалистам, профессиональным историкам, хотя и могут вызывать более широкий интерес. К тому же они издаются ничтожно малыми тиражами и зачастую просто не доходят до читателя. Приведу такое соображение: во времена А. С. Пушкина книги, причем не только исторические, но и художественные, издавались тиражом 2―3 тысячи экземпляров; когда в 1818 году первые восемь томов «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина вышли тиражом 3 тысячи экземпляров, это была сенсация. Но ведь как ничтожно мала была грамотность в царской России!
Между тем сегодня в нашей огромной стране, с ее огромным населением и всеобщей грамотностью, тиражи исторических книг примерно те же, что и во времена Карамзина и Пушкина. Конкретный пример: издательство «Наука» печатает исторические книги тиражом 2―3 тысячи экземпляров, за небольшим исключением; впрочем, даже если их тираж достигает 25 тысяч экземпляров, это тоже капля в море.
Но, повторяю, «белые пятна» существуют во многом и по вине исторической науки, если тут можно говорить о вине; они обусловлены обстоятельствами, которые определяли нашу общественную атмосферу в те периоды времени, когда писались труды по истории.
Надо признать: исторические события раскрываются в трудах наших историков однозначно, не полностью, тенденциозно; мы зачастую обходим молчанием многих исторических деятелей.
Кор. И вот наглядный пример — во время просмотра фильма-притчи Т. Абуладзе «Покаяние» я обратила внимание на то, что многие молодые люди, сидящие в зале, не понимают, о ком идет речь в фильме, да и откуда им знать об этом? Откуда им знать, например, о Берии, Ежове?..
Самсонов. А между тем эти люди были, действовали, существовали вне зависимости от того, как мы относимся к ним и оцениваем их деятельность. Но они как бы выпали из истории.
После апрельского (1985 года) Пленума ЦК КПСС, XXVII съезда КПСС, январского (1987 года) Пленума ЦК КПСС со все большей силой звучат слова о том, что нам нужна правда, какой бы она ни была. Приглаженная, отлакированная история — это уже история тенденциозная, ее нельзя назвать объективной.
Кор. Александр Михайлович, вы занимаетесь историей периода Великой Отечественной войны. Хотя о войне — и это известно каждому — написано множество книг и исследований, все же и этот период имеет свои «белые пятна». Может быть, вы приведете примеры?
Самсонов. О Великой Отечественной войне сказано действительно много, но далеко не все, что было на самом деле, далеко не все события наша историческая литература воспроизводит точно, в соответствии с фактами.
Возьмем, скажем, причины неудачного развития событий в начале войны, затем в 1942 году. В предвоенные годы в нашей военной доктрине существовал тезис: если враг на нас нападет, мы будем вести войну на его территории. В действительности оказалось совсем иначе. Но было ли неизбежным неудачное начало войны?
Объективные причины наших неудач в исторической литературе называются правильно, и я на них останавливаться не буду. Но были не менее серьезные субъективные причины — это просчеты в определении срока нападения. Мы пишем, что война началась с внезапного нападения Германии на СССР, но, по сути, это нападение не было внезапным. Неизбежность войны с Германией была очевидна задолго до ее начала, сосредоточение войск вермахта у границ нашей страны проходило достаточно длительное время, и
