Русская идея от Николая I до путина. Книга II - 1917-1990 - Александр Львович Янов
До такой степени добралась, что. если верить воспоминаниям помощника Генерального секретаря ЦК КПСС В. И. Болдина, не избежал этой чумы в бытность его генсеком даже Михаил Сергеевич Горбачев. Потому, полагал, например, Горбачев, «не съели Андропова с потрохами» зарубежные СМИ, что «он был полукровка, а они своих в обиду не дают». И распорядился «строго секретную информацию не посылать А. Черняеву», другому своему помощнику, потому, что «у него в семье пятый пункт не в порядке, далеко могут убежать секреты».
Поистине подобен чуме национализм: слеп и заразен. И мало кого пощадил он.
Глава 2
КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
Много воды утекло под мостами с той поры, как по призыву своего Цезаря приступили полуграмотные массы к вытеснению инородцев из правящей вертикали советской власти. Вытеснили. И что только ни произошло за это время в СССР! Коллективизация, голод, пушки вместо масла, террор, черные воронки и «убийцы в белых халатах», страшная война и — Победа! Уж она-то, полагал Цезарь — и по сей день полагают его обожатели, — вполне доказала изначальную его правоту, искупила все жертвы, осушила все слезы, оправдала все ужасы (хотя, между нами говоря, не победи в России большевики, вполне вероятно, что не было бы ни войны, ни ужасов, ни жертв).
Так или иначе, исполнились старинные мечты Ф. И. Тютчева и С. Ф. Шарапова, о которых говорили мы в первой части книги: «великая Славянская империя», прихватив по пути венгров, румын и немцев, раскинулась на пол-Европы под владычеством России. И оказалась она, пусть не «первой в мире», как мечталось, — вмешался, будь он неладен, бывший «заатлантический брат» — но все же одной из двух сверхдержав XX века И трепетала перед ней Европа, как при Николае I.
Чего, спрашивается, было еще желать советскому человеку, впервые в истории освободившему, пусть пока не все человечество, но все же шестую часть земной суши (и пол-Европы в придачу) от эксплуатации человека человеком? Жили, правда, скудно, иные и впроголодь, и совсем как-то упустили из виду, что еще со времен Древнего Египта существует также проблема эксплуатации человека ГОСУДАРСТВОМ. Но величие, грозное величие державы все искупало, не правда ли? Страх, зачем лукавить, был, порою и ужас, но — вот парадокс! — дефицита позитивных эмоций не наблюдалось. Впервые в русской истории продемонстрировала свою мощь тотальная пропаганда.
Цезарь, однако, хоть и обожествленный, в один прекрасный день умер. И наследники передрались между собой. И обнаружились в ходе драки удивительные вещи. Оказалось, например, что достигнуто было величие державы ценой превращения страны в гигантский концлагерь, в котором мог оказаться каждый, от наркома до Ивана Денисовича, и что построено было это величие рабским трудом поистине древнеегипетских масштабов. Короче, менять что-то в Датском королевстве следовало немедленно. До ручки довел его Цезарь.
Он и пал первой жертвой этих разоблачений. Безжалостно был разжалован в рядовые и с позором выдворен из Мавзолея. Началась, как всегда после диктатуры в России, «оттепель» — и судорожные попытки реформ. И результаты поначалу были впечатляющие. ГУЛАГ был расформирован, десятки, если не сотни, тысяч замученных посмертно реабилитированы, уцелевших переселяли из бараков и коммуналок в хрущобы, конфронтация с миром сменилась сосуществованием, военные базы в Финляндии, в Австрии и в Китае возвращены владельцам, дипломатические отношения с Югославией и с Израилем нормализованы, запущен первый в мире спутник, а за ним — и первый человек.
Но роковое наследство Цезаря гирей висело на ногах реформатора. Обнаружилось нечто еще более удивительное, о чем не догадались сразу после его смерти. А именно, что созданная им «социалистическая форма хозяйствования» оказалась нежизнеспособной, не поддавалась реформам. И «великая Славянская империя» — нет чтоб сказать спасибо освободителям, — кипела ненавистью. В ГДР и в Венгрии уже рвануло. И, самое страшное, на волосок от взрыва была Польша, старинный кошмар России.
Кончилось тем, что реформатора объявили «волюнтаристом» — и убрали. Решили не дергаться. Власть смирились с деградацией цезаристской системы — и страны. В конце концов безопасность обеспечивал ядерный щит, а за счет природных богатств России продержаться можно было долго, на жизнь вождей и «номенклатуры» во всяком случае хватит. И еще на пару поколений тоже. И ведь, правда, хватило. Ни Суслов, ни Брежнев, ни Андропов, ни Черненко крушения не увидели. Разве что с небес. И на Путина еще, честно говоря, хватило. Но страна забеспокоилась. Впереди для нее — в третий уже раз в истории русской государственности — маячил финальный тупик. И нового Александра II видно на горизонте не было. Тем более нового Петра.
И мыслящая часть общества, интеллигенция, не желала мириться, как всегда в России было, с перспективой деградации. И словно из-под земли явилась неожиданно целая серия альтернативных проектов ее возрождения. Они были очень разные. Возродилось, конечно, старинное деление общества на либералов и националистов, чемпионов Русской идеи. Мало того, каждое из этих идейных течений в свою очередь разделилось — на старших и младших, так сказать. На статусных или «системных», как сейчас говорят, оппозиционеров, и диссидентов, главным образом молодежь открыто (или легально, эзоповским языком) конфронтирующих с властью, обрекавшей страну на деградацию.
Системные либералы, например, склонялись поначалу к конвергенции социализма и капитализма, т. е. к соединению каким-то образом лучших черт обеих конкурирующих в мире социально-политических систем. Одним словом, к «социализму с человеческим лицом». Это выглядело логичным в мире, где ни одна из ядерных сверхдержав не могла, казалось, победить другую, не уничтожив мир. Либеральное диссидентство, с другой стороны, с самого начала усвоило западную идеологию прав человека. Соблюдайте свою конституцию! — требовало оно от власти, «живите не по лжи!» Так начиналась диссидентская Левая (я буду употреблять спорную сегодня «лево-правую» терминологию в общепринятом тогда смысле).
Важно нам здесь лишь то, что таким же образом разделились и националисты. Если системная их фракция усматривала корень зла в XX съезде и в отходе от «сталинских норм», диссидентская была готова к «национально-освободительной революции за свержение диктатуры коммунистической олигархии.» Это я цитировал лозунг подпольного ВСХСОН (Всероссийского Социально-Христианского Союза освобождения народа) — подробно о нем далее, — с которой начиналась диссидентская Правая.
Еще важнее для нас вопрос, почему возродилась Русская идея именно на этом историческом перекрестке. Как видели мы уже в первой части исследования, появляется она лишь как ответ национализма на
