Капиталисты поневоле - Ричард Лахман

Оливер, Энн Орлофф, Вольфганг Штрек и Роберто Франзоси предоставляли мне и свою дружбу, и свои советы, обеспечивали тем самым некоторое расслабление от стесняющей социологической ортодоксии Висконсинского университета. В Олбани Стивен Сейдман, Джон Логан и Рон Джэйкобс вносили предложения, которые помогли мне пересмотреть многие главы в этой книге.

Студенты и в Висконсине, и в Олбани были подходящей критически настроенной аудиторией для тех историй и теорий, которые я рассказывал им на коллоквиумах и семинарах. Их вопросы и возражения побуждали меня многое обдумывать заново и переписывать. Я хочу поблагодарить особо двух замечательных аспирантов. Стивен Петтерсон в течение года изучал Флоренцию периода Ренессанса и помог мне написать первый черновик третьей главы. Хотя окончательный вариант и далек от того, что мы составили со Стивом, его работа стала краеугольным камнем для моих последующих размышлений по поводу итальянских городов-государств. С Джулией Адамс мы вместе написали статью «Антиномии абсолютизма», которая сфокусировала мои мысли на развитии французского государства при старом режиме. Джулия также помогла мне начать исследования по Нидерландам: ее изыскания по этой стране направили мои мысли в нужную сторону. Джулия делала комментарии нескольких глав и была мне прекрасным другом на протяжении двух десятилетий.

Я никогда не стеснялся спросить совета, хотя не всегда, в силу природного упрямства, следовал ему, поэтому я принимаю на себя всю ответственность за ошибки и упущения этой книги, допущенные вопреки советам многих прославленных ученых. Я хочу поблагодарить следующих историков и социологов, с которыми я виделся лично или которые охотно отвечали на мои письменные вопросы, за их полезные библиографические или критические дополнения: Чарльз Тилли, Иммануил Валлерстайн, Майкл Манн, Эрик Хобсбаум, Роберт Бреннер, Доминик Джулиа, Мишель Вовель, Уильям Беик, Дэвид Паркер, Джеймс Б. Коллинз, Доменико Селла, Майкл Киммел, Эдгар Кайсер, Ребекка Джин Эмиг, Марк Гулд, Грег Хукс, Мэри Фулбрук и Розмари Хопкрофт.

Прежняя версия вступительной главы выходила под названием «Образование классов без классовой борьбы» в American Sociological Review (1990, № 55, с.398-414). Некоторые соображения, полностью вошедшие в четвертую главу, входили в статьи «Элитный конфликт и образование государства в Англии и Франции XVI и XVII вв.», опубликованной в American Sociological Review (1989, № 54, с.141-162), и, в соавторстве с Джулией Адамс, «Антиномии абсолютизма: образование классов, государственные фискальные структуры и происхождение Французской революции», в Political Power and Social Theory (1988, № 7, с.135-175). Несколько страниц для шестой главы были взяты из моей предыдущей книги «От манора к рынку: структурные изменения в Англии, 1536-1640» (From Manor to Market: Structural Change in England, 1535-1640. Madison: University of Wisconsin Press, 1987). Часть седьмой главы была опубликована под названием «Государство, церковь и ликвидация магии» в книге «The Production of English Renaissance Culture», под редакцией Дэвида Ли Миллера и других (Ithaca: Cornell University Press, 1994).

Моя жена, Лин Миллер-Лахман, помогала мне всегда, когда мы конфликтовали с компьютером. Ее вера в то, что я сумею закончить эту книгу, меня сильно поддерживала. Мои дети, Деррик и Мадлен, отвлекали мое внимание и замедляли темп работы, за что я им благодарен. И наконец, мой покойный отец, Карл Эдуард Лахман, и моя мать, Лотта Беккер Лахман, повлияли на мое интеллектуальное развитие гораздо значительнее, чем я могу об этом написать. Им я посвящаю эту книгу.

Олбани, штат Нью-Йорк Август 1998

ГЛАВА 1

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ

Что-то произошло в Западной Европе в XV-XVIII в. Основатели социологии полагали, что их дисциплина должна определить это что-то и объяснить, почему это случилось именно там. Карл Маркс, Макс Вебер и Эмиль Дюркгейм — каждый посвятил свои научные изыскания этой задаче. На протяжении последующего столетия социологи и ученые в смежных областях отличались друг от друга и определяли себя именно по тому, как они характеризовали главные черты этой трансформации в Европе[1].

Интеллектуально и духовно изменились европейцы, впрочем, как и материальные условия их существования. Сперва среди католиков, а потом и среди протестантов все больше и больше мыслителей развивали новое понимание природного мира, человеческого тела и разума. Сначала новое знание маскировалось под переоткрытия старой классики, его возрождение началось с переизданий и комментариев греческих и латинских рукописей, которые обнаружились в монастырских и аристократических библиотеках. Интеллектуальное пробуждение христианской Европы черпало источники вдохновения и в капитальных библиотеках и идеях кружков ученых людей, живших в мусульмано-иудейских общинах Ближнего Востока, Северной Африки и Испании.

Темпы интеллектуальных открытий ускорились с изобретением книгопечатных станков, которые позволяли накапливать в личных и институциональных библиотеках работы классиков и современников. «Появление типографий полностью преобразило те условия, в которых тексты производились, распределялись и потреблялись... Оно остановило искажение текстов, зафиксировало их более надежно, а также позволило их накапливать со все возрастающей скоростью. Благодаря ему стали возможны новые формы кросс-культурно-го обмена и систематического сбора информации в больших масштабах» (Eisenstein, 1969, с.24).

Открытия, частично навеянные классическими текстами, варьировали в самом широком диапазоне — от фундаментальных научных до бытовых. Коперник, Кеплер и Галилей изменили европейское понимание небесных тел. Их систематические наблюдения ночного неба привели к формулировке гелиоцентрической модели Солнечной системы вместо одобряемой церковью геоцентрической. Знаменательно, что Коперника, который сообщал о своих открытиях в письмах и рукописях избранным читателям, терпели и даже поддерживали высшие иерархи церкви, с которыми он сообщался. Галилей навлек на себя гнев церкви, опубликовав теории, схожие с коперниковскими, в книгах, доступных всем (Mandrou, 1979, с.32-40).

Большинство книг касалось менее возвышенных предметов. В XV в. отмечался небывалый подъем в сельском хозяйстве: земледельцы улучшили семенной фонд, вывели новые зерновые культуры, освоили более эффективный севооборот, а также изобрели новые техники ирригации и осушения. Каждое нововведение быстро и широко распространялось с момента его первого успешного внедрения благодаря появлению популярных бюллетеней, которые публиковались на многих языках по всей Западной Европе. Кроме того, как и сейчас, «приложением-убийцей» (killer-app, «программа-приманка») для новой технологии стала порнография. Множество книг касались порнографических сюжетов. Однако порнографические труды имели отношение — иногда прямое, иногда косвенное — к политическим противоречиям. Философы оспаривали королевские, аристократические и