Антони Смит - Две горсти песку
Однако это небольшое вводное описание одного перелета, во время которого мы сперва испугались, потом облегченно вздохнули и наконец возликовали, отнюдь не надо понимать так, что мы отправились в Африку, оснащенные воздушным шаром, нарочно, чтобы испытать страх, облегчение и ликование. У нас были другие мотивы, может быть не очень ясные, а в общем связанные с нашим убеждением, что аэростат может оказаться превосходным наблюдательным пунктом для изучения животных. Лет десять назад организации, занимающиеся охраной животных, получили самолеты. Они, несомненно, являются большим подспорьем, но уж очень шумят. Никто не знал, как животные отнесутся к воздушному шару, и был лишь один способ проверить это. Мне довелось однажды путешествовать по Африке на мотоцикле (именно тогда у меня и родилась мысль об аэростате), и все встречные животные, кроме одного, уносились от меня вдаль со скоростью ракеты. Не бросилось наутек единственное животное, которое почему-то долго трусило со мной рядом, позволяя примерно представить себе, что я буду испытывать, если полечу на воздушном шаре, а внизу подо мной бесшумно будет скользить мимо животный мир Африки.
Кто-то должен был проверить эту идею, и мне осточертело видеть одни только спины животных да мелькающие копыта, мигом пропадающие в завесе пыли, и мотоцикл родил в моей душе мечту о тихом, плавном путешествии по воздуху - словом, кому, как не мне, провести этот эксперимент! К тому же, говорил я себе, я занимался зоологией и когда-то умел управлять самолетом. Конечно, управлять самолетом и аэростатом не одно и то же, но я тогда хорошо чувствовал себя в воздухе. И вообще мне казалось очень обидным, что такому великолепному изобретению человека позволили умереть. В Англии воздухоплавание давно прекратилось, самое время его возродить!
Выбор воздушного шара для наблюдения за животными оправдывался еще и тем, что применение столь эксцентричного средства транспорта из прошлого века помогло бы заинтересовать общественность этой проблемой. В Африке осталось мало мест, где животные вели бы прежний образ жизни и сохранились в больших количествах. Эти места ревностно охраняются, но, как ни странно, поборники этого дела остро нуждаются в помощи, иначе им не удастся уберечь одно из самых замечательных наследий, доставшихся человеку. Представьте себе полумиллионные стада, которые бродят, скажем, на просторах Серенгети. И подумайте о том, что эти стада исчезнут, если все будет идти так, как шло последние десятилетия. Исчезнут навсегда, бесповоротно. И представьте себе, что вас утром разбудил - как это еще бывает в заповедниках - стук тысяч копыт, тысячи зебр скачут мимо вашей палатки. Что перед вами десятки тысяч антилоп гну. Или полмиллиона летящих фламинго. Или столько же пеликанов... А теперь представьте себе, что земные и воздушные просторы опустели, не осталось ни птиц, ни зверей. Это не праздные слова. В большинстве областей Африки это уже свершилось. И уцелевший животный мир, несомненно, находится под угрозой. Еще несколько лет неразумного хозяйствования - будь то из-за недостатка инициативы, или непонимания, или попросту из-за нехватки денег,- и несчетные стада диких животных обратятся в прах.
На мой взгляд, было множество причин, чтобы отправиться в Африку с воздушным шаром. Но во всех подобных случаях есть одна причина, которая играет решающую роль. Когда альпинист говорит, что должен взять вершину, потому что она существует,- в этих словах заключен исчерпывающий ответ. Стоит гора. Человек видит ее. Тысячи людей видят
ее, но с одним из них происходит что-то особенное, какой-то голос говорит ему: эта гора ждет, чтобы ее взяли. С этой минуты он во власти зова души, он должен взять вершину. "Почему не пролететь над Африкой на воздушном шаре? - говорит вам тот же голос.- Она просто ждет, чтобы кто-нибудь это сделал. Вот было бы здорово! Почему не сделать этого?"
Я еще колебался, лелеял мечту, но не решался приступить к делу, когда встретил Дугласа. Мы знали друг друга раньше, а теперь встретились вновь в доме одного нашего друга под Гудстоном. Я рассказывал про свой замысел, он слушал. Здесь-то и начинается по-настоящему моя повесть.
Разговор вращался вокруг прелестей воздухоплавания, беспечно обходя реальность. "Только представь себе - летим на воздушном шаре,- говорили мы.- Останавливаемся над лесом и бросаем якорь. Или ловим рыбу в озере. Или, привязавшись за буй, идем по течению над рекой..." Мы фантазировали, радостно смеялись и мечтали поскорее отправиться в путь. Представляли себе, как мы на ночь становимся на якорь и слушаем доносящиеся снизу звуки и голоса Африки; как мы останавливаемся над источником и наблюдаем идущих на водопой животных; как весь мир лежит у наших ног, и не надо даже поджимать их, чтобы пропустить его, если он придет в движение.
Когда мы снова встретились с Дугласом, оказалось, что он отнюдь не предал забвению идею о путешествии на аэростате. Напротив, он развил ее и указал, что пора браться за дело, ибо 1962 год как нельзя лучше подходит для осуществления замысла. В своем романе "Пять недель на воздушном шаре", написанном в 1862 году, Жюль Верн впервые смело попытался соединить науку с вымыслом и создал сплав, который затем так успешно использовал. А героем книги был англичанин, по имени Сэмюэль Фергюсон, не только выдающийся во всех отношениях человек, но и автор очерков о своих приключениях, печатавшихся в газете "..."Дейли телеграф", ежедневный тираж которой достигал ста сорока тысяч экземпляров и едва удовлетворял спрос миллионов читателей". Не знаю уж, почему Жюль Верн изо всех свободных профессий избрал для героя своей первой книги профессию журналиста, но меня это вполне устраивало, ибо я зарабатывал на жизнь статьями на научные темы в той же самой газете. Другими словами, налицо была очевидная связь между вымышленными приключениями 1862 года и реальной идеей
наших дней. Кстати, Верн называл доктора Фергюсона самым деятельным и популярным корреспондентом "Дейли телеграф". Не смея тягаться с доктором, я тем не менее считал себя просто обязанным пройти по его воздушным стопам.
К тому же мне были так близки и понятны многие чувства Фергюсона, особенно когда он поет гимн воздухоплаванию. "Мне слишком жарко - я поднимаюсь выше; мне холодно - я спускаюсь; гора на моем пути - я перелетаю; пропасть, река - переношусь через них; разразится гроза - я уйду выше нее; встретится поток - промчусь над ним, словно птица. Подвигаюсь я вперед, не зная усталости, и останавливаюсь в сущности не для отдыха. Я парю над неведомыми странами... Я мчусь с быстротой урагана то в поднебесье, то над самой землей, и карта Африки развертывается перед моими глазами, будто страница гигантского атласа..."
Раздув искру моей идеи, Дуглас удалился на зиму в Шотландию. Эта зимовка преследовала две цели. Во-первых, он повстречал друга, который искал человека, готового зимой за кров и стол присмотреть за двумя выдрами, и согласился быть этим человеком в течение обусловленных шести месяцев. Во-вторых, он задумал написать книгу, и бесплатная возможность пожить в тихом и спокойном уголке была ему очень кстати. Выдры несколько иначе смотрели на дело и обладали достаточной энергией, чтобы оторвать от письменного стола два десятка трудолюбивых писателей, однако Дугласу об этом никто не сказал, и он в отличном настроении отправился в Саунд-оф-Слит, предоставив мне закладывать основу экспедиции.
А дел было много. Я должен был так или иначе познакомиться с теорией воздухоплавания и аэростатами, выяснить, где можно раздобыть аэростат, чем наполнять оболочку, как с ней управляться и какие ветры дуют в Африке. Еще надо было решить, куда именно я полечу, кто может ссудить нам денег, как подобрать других членов экспедиции. Мое неведение в этой совершенно новой для меня области было велико, но я старался не упускать ни одной путеводной нити и писал всякому, кто мог либо сам сообщить мне что-то, либо подсказать какую-то новую идею, либо познакомить с полезным человеком. Кроме того, я прочел кучу книг о том, как летали на воздушных шарах в старину, и даже написал брошюру о предполагаемом путешествии.
В ПУТЬ
Доктор Сэмюэль Фергюсон, бесстрашный герой Жюля Верна и наш прямой предшественник на поприще воздухоплавания над Африкой, тоже убедился, что подготовка отнюдь не исчерпывается приобретением шара. После того как были закончены все дела в Англии, ему понадобился целый корабль, чтобы доставить себя, своих товарищей, оболочку и все прочее на Занзибар. Ему посчастливилось: он жил в мире вымысла и смог воспользоваться кораблем военно-морских сил. Мы жили столетием позже в реальном мире и не могли рассчитывать на такую удачу, поэтому нам пришлось трудно с нашим снаряжением.
Верховная комиссия по делам Восточной Африки дала разрешение на экспедицию, другие власти тоже дали свое благословение, начальник "Сивил авиэйшн" отнесся доброжелательно к нашим планам, служащие и инспектора различных заповедников (мы долго не могли разобраться, кто из них за что отвечает) приглашали нас в свои владения. Словом, брошюра оказалась полезной. Люди любят, чтобы все было точно и по форме изложено на бумаге. Есть на что опереться.
