Юлиан Семенов - Португалия, Апрель - июль 1976
В отличие от путча Спинолы, ультралевый путч на первых порах удался.
Президент Кошта Гомеш обратился к восставшим с просьбой перейти в его подчинение и прекратить анархию. Восставшие ответили отказом. К ним присоединился полк "Ралиш", расквартированный в столице, а затем и полк вооруженной полиции. Штаб ВВС был захвачен, начальник штаба арестован. В этот критический момент командир полка "командос" Жайме Невеш по приказу оперативного центра был срочно передислоцирован в Лиссабон. Полк Невеша менее чем за сутки справился с путчем. Каравалью и начальник штаба сухопутных сил Фабиан, а также трое их единомышленников, были выведены из Ревсовета, а затем арестованы. КОПКОН был распущен. Началась "чистка" в газетах и на ТВ - много левых было уволено, в том числе и те, которые не имели никакого отношения к Каравалью.
Мэрвин Хоу из "Нью-Йорк таймс" не торопился с выводами. Он ждал. Он терпеливо ждал более двух месяцев, прежде чем дать свой анализ "португальской тенденции".
"Цель правительства премьер-министра Пинейру ли Азеведу состоит в том, считает он, - чтобы восстановить законность и порядок. Для этого адмирал хочет провести целый ряд мер - начиная с введения новых правил уличного движения и кончая освобождением бывших агентов политической полиции, находящихся под стражей без предъявления обвинений с самого начала революции. Это будет означать также пересмотр провозглашенной революцией спорной программы аграрных реформ и возвращение незаконно захваченных земель.
Министр иностранных дел Мелу Антунеш признает, что страна нуждается в помощи Запада. Недавно он ездил в Брюссель, надеясь получить от "Общего рынка" срочный кредит на 180 миллионов долларов. Одновременно португальско-американская комиссия начала разрабатывать условия соглашения об американской помощи, которая, возможно, достигнет 200 миллионов долларов за полтора года.
Главная забота правительства - это катастрофическое состояние экономики. Объявлена программа экономии, но приняты лишь отдельные меры - временное замораживание заработной платы, новые налоги, импортные пошлины и кое-какое повышение цен. "Никто не может идти на риск, связанный с более непопулярными мерами, по крайней мере до выборов, - иначе народ будет голосовать за возврат фашистов к власти", - сказал один высокопоставленный чиновник. И он не шутил".
Хоу ждал не без причины. В Португалии прошлой зимой была критическая ситуация. Возможность атаки на демократические завоевания находилась в руках тех, кто мог пойти на это, а мог не пойти. Можно было, как предполагал Хоу, затормозить аграрную реформу - она, однако, продолжалась. Можно было попытаться согнать крестьян с реквизированных земель - этого не произошло.
Победила разумная точка зрения. Победил центр, который решил сохранить за народом право сделать выбор через пять месяцев - 25 апреля 1976 года.
Вопрос о том, за кого будут голосовать, и позовет ли народ к власти правых, чтобы они положили конец "непопулярным мерам", должен был решить тот воскресный день 25 апреля, ради которого я и прилетел в Лиссабон.
...Лиссабон. Авенида "5 октября". Над выходом - красное знамя, серп и молот, буквы - ПКП ("м-л"). Расшифровка: "Коммунистическая партия Португалии, марксистско-ленинская". Массивная дверь. В дверь врезан тюремный глазок. Меня долго, изучающе разглядывают, потом что-то спрашивают по-португальски.
- Инглез, - говорю я, - абле инглез?
Молчание, сопение, шаги. Рассматривает теперь уже кто-то другой.
- Кто вы? - говорят наконец по-английски.
- Журналист.
- Откуда?
- Из пресс-центра Гульбекяна. Я аккредитован на выборы в Ассамблею республики.
- Какую страну представляете?
("Господи, помоги! Только б здесь не было финнов!")
- Я из Хельсинки.
- Коммунист?
- Независимый.
- Как зовут?
("Полицейский допрос прямо-таки, а не свобода слова!")
- Хьюлли Симмонен.
Дверь открывается. На пороге - трое громил в джинсовых костюмах. Под потолком - тюремная лампочка. Шагаю из солнечного дня в холодный мрак. Дверь закрывается, щелкает замок.
- Это ваша машина? - спрашивает один из парней.
- Да.
- Странный номер.
(Черт возьми, это ж машина нашей "Межкниги"! Но ведь Ратмир Уфаев, "межкниговец", сказал мне, что номер не дипломатический!).
- Я взял машину у приятеля.
- Кто он такой?
- Если вы не хотите говорить с журналистом - откажите без обиняков, а допрос устраивать ни к чему.
Парни переглядываются.
- Подождите, - говорит один из них и быстро поднимается по лестнице - там и вовсе темень, даже лампочки нет.
("К окну бы поближе. А окон нет. И дверь не вышибешь. Отлупят ведь, дьяволы, за милую душу отлупят".)
- Покажите ваш паспорт, - говорит второй.
- Я не ношу с собой паспорт.
- В каком отеле живете?
- А вы?
- Что?!
- Где вы живете?
- Где надо, там и живу! Если хотите говорить с нашим вождем, отвечайте на вопросы.
Спустился первый громила, коротко бросил:
- Пошли!
По темной лестнице вверх; на полу множество окурков, паутина на потолке, смрадно, грязно.
- Ждите.
Сажусь на барское кресло, прожженное в нескольких местах: прожигали, видно, не случайно, а намеренно - "боролись" с частной собственностью. А кресло-то позапрошлого века, его б в музей. Можно было бы понять, окажись оно в нищей крестьянской хижине, у неграмотного человека, а эти ведь по-английски шпарят, студенты ведь, а тут за обучение большие деньги драли, учиться могли дети богатых людей, с ы н к и ведь здесь, в революцию играют!
- Поскольку у вас нет паспорта, - слышу девичий голос за спиной, - вождь не сможет говорить с вами. Мы окружены врагами, мы должны охранять жизнь вождя, нашего португальского кормчего. Вас примет товарищ Жозе, он из руководства, он отвечает за связи с желтой буржуазной прессой.
- Я представляю объективную прессу.
(Обиделся все же - профессионально обиделся. Зря, наверное. А может, не зря - у меня много приятелей из западных газет и журналов).
- У буржуазии нет объективности.
- У буржуазии - да, но у журналиста - вполне может быть, даже если он пишет для буржуазного органа. Вальраф пишет для "Шпигеля".
- Вальраф - наемник бандита Вилли Брандта.
- Но, тем не менее, он здорово ударил Спинолу.
- Спинола - бумажный тигр.
(Хорошо ей жить - повторяй заученное, никаких забот и вопросов - "великий кормчий Португалии" Эдуино Вилар думает за пташечку. А девка - хороша: громадноглазая, стройная. Парня б ей хорошего, тот бы эту дурь враз согнал.)
Жозе - волосат, худ, нервен, джинсов.
- Как по-фински "здравствуйте"?
("Не может быть, чтобы он знал финский. А если знает?")
- Тере омиккут, Жозе. Будем говорить по-фински?
- Сейчас придет переводчик.
Я достаю блокнот и диктофон, бормочу те финские слова, какие мне известны, потом спрашиваю:
- Ваша должность в партии?
- Член ЦК. Меня зовут Жозе д'Перейра.
- Что вы можете сказать о партии?
- Мы выступали и выступаем против разглагольствований о демократии. Мы считаем, что лишь вооруженное восстание необходимо для Португалии, мы - это португальская секция "Интернационала".
(Вот, сволочи, а! Видимо, здорово обучен ЦРУ, те умеют работать с ультралеваками. Прями-таки лакомый кусок для правых: "Коммунисты не преследуют национальных целей, они служат иностранной силе").
- Ревизионисты из ПКП типа Диаша Лоренсо захватили руководство компартией и ликвидировали ее...
- Когда это было?
- В конце пятидесятых годов.
- Но ведь тогда Лоренсо находился в салазаровских тюрьмах?
(Это я поторопился. В разговорах с т а к и м и нужна выдержка. Это современный фашизм, а чтобы фашизм уничтожить, нужна солдатская выдержка.)
- Они имели агентуру. - Жозе внимательно оглядывает меня. - Они действовали из-за решетки. Они жили в райских условиях. Им все позволялось для того, чтобы ликвидировать партию.
(О том, каким пыткам Диаша Лоренсо подвергала фашистская охранка, я расскажу в главе, посвященной этому легендарному человеку. А пока надо молчать и записывать то, что мне говорит фашист "нового разлива". Они пугливые, их нельзя пугать; провокатор должен видеть в твоих глазах интерес - только тогда он сможет р а б о т а т ь.)
- Наш съезд, триумфально прошедший в Париже, открыл новую эру для Португалии.
(Мразь ты эдакая! Коммунисты в то время сидели в салазаровских тюрьмах, а вы в Париже, на чужие деньги, "новую эру", видите ли, открывали!)
- Начиная с 1967 года наша партия была единственной, которая вела последовательную и беспощадную борьбу против Куньяла.
(В 1949 году в лиссабонскую тюрьму, служившую местом заключения для наиболее опасных преступников, были брошены Алваро Куньял, Милитон Бесса Рибейру - оба из состава Секретариата ЦК Португальской коммунистической партии, и два печатника подпольной типографии, - сообщается в справке, подготовленной в Португалии о злодеяниях ПИДЕ. - К каждой из четырех камер, находившихся на 3-м этаже в крыле "С", в центре тюрьмы, была приставлена специальная группа агентов охранки. Для четырех коммунистов был установлен строжайший одиночный режим.
