Константин Пензев - Феномен Руси, или Народ, которого не было
Если так, то к кому же ильменские словены решились отправиться «за море»? Вывод напрашивается сам собой — ильменские словене обратились за помощью к прибалтийским славянам-ободритам[4], своим партнерам по внешней торговле, которые проживали по реке Траве. В устье Травы, как известно, расположен Любек.
Любек приобрел большое торговое значение в середине XI в., более того, именно он впоследствии и возглавил Ганзейский союз. Однако и до этого времени, возникший на месте древнего ободритского поселения в удобной бухте, этот город был важным торговым центром, куда съезжались купцы из разных стран[5]. После захвата Любека немецкими рыцарями, он не утратил своего значения, напротив, стал быстро расти, получая все новые привилегии. Льготная грамота Фридриха I иностранным купцам от 1188 г., предоставляла «русским, готам, норманнам и другим народам Востока»[6] право беспошлинной торговли в Любеке. Заметьте, читатель, что в указанном документе русь отделена от готов и норманнов в отдельную категорию.
Таким образом, за решением своих политических проблем ильменские словены обратились к ободритам, своим торговым партнерам, каковое обстоятельство необходимо запомнить, впоследствии мы еще вернемся к нему.
Второе замечание, которое следует сделать по тексту летописных сообщений, состоит в том, что упоминаемых в летописях словен (словян) не следует отождествлять со всеми славянами. Иначе говоря, всякие словене это славяне, но не всякие славяне это словены. Данное обстоятельство следует понимать со всей очевидностью. К примеру, ныне существует такой народ — словенцы (численностью около 2 млн. чел.), проживающий в Словении, которая в свое время являлась частью бывшей Югославии. Всякие словенцы это славяне, но не всякие славяне это словенцы. Нелишним здесь будет вспомнить и о другом народе — о словаках, государство которых некоторое время назад входило в состав Чехословакии.
До наших дней дошло широко известное «Сказание о Словене и Русе», в котором рассказывается об истории славянских народов до пришествия Рюрика и в котором, между прочим, сказано: «По мале же времени правнуцы Афетовы Скиф и Зардан отлучишася от братий своих и от рода своего от западных стран, и коснушася полуденных стран, и вселищася во Ексинопонте, и живяху тамо многа лета, и от сих по-родишася сынове и внуцы и умножишася зело, и прозвашася по имени прадеда своего Скифа Скифия Великая. И бысть между ими распря и междоусобица и крамола многа и тесноты ради места. Начальницы же тогда родители их княжаху единого отца сынове пяточислении кровницы, им же имена:
1. Словен, 2. Рус, 3. Болгар, 4. Коман, 5. Истер»[7].
Заметьте, читатель, что выше идет речь о Словене.
Однако к чему данное уточнение? Данное уточнение к тому, что довольно распространенным способом фальсификации истории при толковании исторических документов является подмена понятий, к примеру, словене и славяне. Так, в ПВЛ наличествует следующий текст: «И рече Олегь: «Исшийте паруси паволочиты Руси, а Словеномъ кропинныа»; и бысть тако. И повей щить свой во вратехъ, показаа победу, и поиде отъ Царяграда. И въепяша паруси паволочитыя, а Словени кропинныя, и раздра кропинныя ветръ, и реша Словени: «Имемься своимъ толстинамъ, и едины суть Словеномъ пре» (Типографская летопись).
Вышеприведенное сообщение толкуется известным историком проф. И. Н. Данилевским следующим образом: «Летописец не просто различает, но противопоставляет русь славянам»[8].
Ничуть не бывало! Проф. И. Н. Данилевский, возможно, вполне осознано вводит читателя в заблуждение. Летописец действительно причисляет русь к варяжской общности, но вовсе не противопоставляет ее славянам, он противопоставляет ее словенам, точнее — ильменским словенам или же новгородцам. Иначе как прикажете понимать слова того же Типографского летописца: «Въсташа Кривичи и Словене и Чюдь и Меря на Варягы»? Отсюда, если доверится словам И. Н. Данилевского, получается, что кривичи не славяне, тогда как на деле кривичи не словене, только и всего.
В Степенной книге, к примеру, о миссии Кирилла и Мефодия сообщается следующее: «Царь же посла по нихъ въ Се-лунь, и приидоша вскоре, и умоли ихь царь и посла ихъ въ Словенскую землю. Они же пришедше и начиша составляти письмена азбуковная Словенскимъ языкомъ — Болгари же, и Словени, и Серби, и Арбанасы, и Басане, и во всехъ техъ единъ языкъ съ Русию». Таким образом, словены — это только одна из групп средневековых славян, но никак не все славяне.
Третье замечание состоит в том, что в Европе, впрочем, равно как и на Востоке, в IX–X веках никаких варягов не знали. Как указывает известный историк A. JI. Никитин, первое упоминание о «варягах» отмечено в исландских сагах в форме vaeringjar среди событий начала 1020-х гг., в форме «варанк» — в 1029 г. у ал-Бируни, а в истории Византии только под 1034 г. у Кедрина, писавшего в XII в. о βαραγγοι[9].
Однако же о варягах в «Повести временных лет» говорится применительно к IX веку, т. е. на два столетия ранее, что является очевидным анахронизмом, т. е. ошибочным или условным приурочением событий и черт одной эпохи к другой.
Касательно ПВЛ в настоящее время общепринято считать, что первая ее редакция относится ко времени около 1113 года, автором ее называется Нестор, монах Киево-Печерского монастыря, а заказчиком князь Святополк II Изяславич. Полагается, что вторая редакция составлена в 1116 году Сильвестром, игуменом Киевского Выдубицкого монастыря, по заказу князя Владимира Мономаха. Третья редакция относится к 1118 году, автор неизвестен, заказчиком называется князь Мстислав Владимирович. Возможно, в 1119 году пресвитер Василий редактировал текст ПВЛ и в таком виде он вошел в Ипатьевскую летопись.
Прошу читателя также заметить, что в подавляющей части летописных списков утверждается о княжении Рюрика в Новгороде (на Волхове), что не подтверждается археологической информацией.
Как известно, культурный слой Новгорода достигает 9 метров. Его особенностью является то, что глинистые новгородские почвы не пропускают воздух и не впитывают влагу. Воды сочатся по прослойкам, препятствуют доступу воздуха, тем самым процесс гниения органических остатков исключается. Поэтому хорошо сохраняются изделия из дерева, металла, кости, кожи. Это обстоятельство, кстати, объясняет большое количество найденных при раскопках берестяных грамот. Полная сохранность прослоек дает возможность выяснить древнюю планировку раскапываемого участка. Поскольку прослойки соответствуют узким промежуткам времени, то датирование найденных предметов значительно облегчается. Обнаруженные предметы позволяют раскрыть характер и назначение построек, выяснить уровень жизни обитателей жилых помещений и род их занятий.
На сегодняшний момент археологами, работающими в Новгороде, разработана погодная дендрохронологическая шкала, а найденные предметы датируются с точностью до 10 лет. Так вот, древнейшая новгородская мостовая относится к 953 году, а призвание варягов датируется летописцами 862 годом. Современные историки полагают ныне, что ни в какой Новгород Рюрик не приходил, за отсутствием такового в 862 году, а срубил по приходу к ильменским словенам город Ладогу, как на то указывает Ипатьевский летописец.
Между тем, вопрос о времени создания ПВЛ остается, как это ни странно, открытым. Дело в том, что в данном замечательном документе содержится одна любопытная заметка. «Обри (авары. — К.П.) воеваша на Словены и приму-чиша Дулебы, сущая Словены, и насилье творяху женам Ду-лебьскымъ: аще поехати бяше Обрину, не дадяше въпрячи коня, ни волу, но веляше въпрячи 3, или 4, ли 5 женъ в телегу и повести Обрина»[10].
Слово телега считается заимствованием в русский язык из монгольского и связывается с монгольским завоеванием и пресловутым «татаро-монгольским» игом. Главной же проблемой является то, что данное слово присутствует в тексте монгольского изборника «Сокровенное сказание» о чем можно узнать, к примеру, из этимологического словаря М. Фасмера. Согласно Н. Н. Поппе[11], лексема «телега» заимствована из монгольского, ср. telege(n) «повозка» в «Сокровенной истории» 1240 г., от монгольского tele- «переносить, перевозить»[12].
Таким образом, у нас есть два варианта: или мы датируем время написания ПВЛ после 1223 года, т. е. после первого знакомства русичей с могольским воинством, или же мы полагаем, что первый контакт русичей и моголов состоялся значительно ранее 1223 года и даже ранее 1113-го. Как это ни удивительно, но есть основания утверждать, что именно так оно и было. Однако об этом несколько позже.
Впрочем, существует еще версия, согласно которой слово телега могло быть усвоено славянами от авар (обров) и здесь интересно то, что византийские источники, в частности Константин Багрянородный (905–959 гг.), считали авар не кем иным, как склавенами: «Славянские (склавенские. — К.П.) безоружные племена, которые называются также аварами», «и славяне по ту сторону реки, называемые также аварами» или «засим славяне, они же авары»[13]. Отождествление склавен с аварами встречается также у Иоанна Эфесского, в Монемвасийской хронике и других раннесредневековых источниках.
