Н Корнеева - Любовные истории актеров
Падение
Одиннадцатого мая Валентина вышла замуж за Анатолия, через год 11 мая он погиб. Через 11 лет, 11 мая 1950 года, у Валентины родилась дочь Маша. Какая-то заколдованная цифра 11, на которой спотыкалась все время ее судьба. После рождения дочери Валентина через несколько месяцев пытается вернуться на сцену, но она уже пьет регулярно. Она еще совсем молодая женщина, ей едва за тридцать, она красива и пока эти запои не столь сильны и муж пытается лечить ее потихоньку от окружающих. Но однажды Валентина срывает репетицию. Она тогда работала в Малом театре. Там не посчитались с тем, что она звезда, устроили судилище на уровне парткома и месткома. После этого Валентина теряет точку опоры. Она скитается по театрам, играя то с на сцене Театра Моссовета, то возвращается в Театр Ленинского комсомола, то в Театре-студии киноактера, но прежней Вали Серовой уже нет, есть другая женщина, без обаяния, без того шарма, который был присущ лишь ей одной. Другие молодые подающие надежды актрисы уже вышли на сценические подмостки. Время начинает работать против нее. После смерти Сталина в 1953 году высокое положение Константина Симонова как видного общественного деятеля и самого большого писателя пошатнулось Его понижают, назначают главным редактором "Литературной газеты", его пьесы сходят с театральных репертуаров. Валя, конечно, понимала и сама, что она тонет, и, как могла, боролась за себя. Временами ей это удавалось. В 1955 году она снова снимается в кино. Симонов надеялся, что работа отвлечет ее настолько, что она бросит, наконец, пить. Он уже не выдерживал этой жизни, временами уходил из дома. Валя работала на съемках с энтузиазмом и продолжала регулярно выпивать. Она была несчастна. Жизнь, такая волшебная при взгляде со стороны, на самом деле, не удалась. Сын пропадал в исправительной колонии. Мальчик вырос трудным. Она и не заметила как, упустила что-то важное в его воспитании. Толик большей частью жил на даче в Переделкине с няней и другими домочадцами, мать и отчима видел редко, а если и видел, то в окружении гостей и друзей. Он тоже пристрастился пить. В колонию попал за хулиганство: с приятелями подожгли чужую дачу. Валя страдала от того, что с самого начала жизнь ее не задалась, не повезло ей в любви. Еще через год она теряет все: положение, мужа, дочь и остается в полном одиночестве совершенно беззащитной. Когда она узнала, что у мужа есть другая - он сам ей об этом сказал,- хотела выброситься из окна; к счастью, подруга оказалась рядом и не позволила ей сделать это. Но чувство собственного достоинства и порядочность присутствовали в ней по-прежнему. Когда домоправительница захотела предупредить ее об измене мужа, Валентина резко оборвала: "Константин Михайлович имеет право делать то, что ему нужно!" - и никакой сцены ревности. А дальше надо было держать удар судьбы. Симонов в 1956 году развелся с Валентиной. Мать Вали Клавдия Михайловна тут же приняла его сторону, забрала на воспитание внучку Машу - ведь пьяница-мать не сможет хорошо воспитать девочку, как не смогла воспитать сына - и благодарный Симонов не скупился ей на алименты. Валю в клинике, куда она периодически попадала, никто из родных не навещал. Вскоре на три года Симонов уехал из Москвы с новой женой и только родившейся дочерью в Ташкент, подальше от Хрущева, в опалу к которому он попал. Валя, оказавшаяся без работы, без семьи, без средств, больная, кажется, должна была скоро погибнуть, но она боролась. Она писала бывшему мужу, она приезжала на Никитскую к матери, которая ее на порог не пускала. Ведь у нее, у Клавдии Михайловны Половиковой, в отличие от беспутной дочери, правильная судьба. Она народная артистка, замужняя женщина. В молодости, правда, судьба ее не сложилась, отец Валентины попал в лагерь, но Клавдия Михайловна сумела исправить это темное пятно своей биографии. Она посоветовала и Вале публично отречься от отца, когда у той, по молодости лет, возникли какие-то неприятности в комсомоле. Валя отреклась, как велела мама. И вот отец, которого Валя никогда не видала и ничего о нем не знала, кроме того - со слов матери - что он мерзавец, вдруг входит в ее судьбу. Бутафор театра Ленинского комсомола Елизавета Васильевна Конищева, с которой Валя дружила и которая не бросала ее в беде, видя, что та всеми родными своими оставлена, решила найти ее отца. Должен же хоть кто-то помочь Вале! Василий Половиков давно уже проживал в Москве и найти его оказалось легко. Последние шесть лет своей жизни, до 1966 года он был опорой своей несчастной дочери. Он устроил Валентину в хорошую психиатрическую клинику, вел настойчивые переговоры с Симоновым о возврате Валентине дочери, встречался с Клавдией Михайловной, которая была неприятно поражена его внезапным появлением и попыталась, но безуспешно, вновь настроить Валю против отца. Дед принял участие и в судьбе вернувшегося из колонии внука Толи, пытаясь устроить его учиться. Василий Васильевич подыскал тихое местечко для подмосковной дачи, где дочь и внучка могли бы жить спокойно вместе. Однако Симонов не считал нужным возвратить дочь матери, у бабушки ей несравненно лучше, так ему казалось. Отец подтолкнул Валю к тому, чтобы она вновь вернулась в театр. Подлечившись, Валя пришла в родные стены, но узнала, что уволена. Требовалось очень много душевных сил, чтобы ей, известной, избалованной когда-то славой актрисе, жене известного писателя вынести теперь все унижения, которые сыпались на нее градом. Однако Серова нашла в себе силы подать в суд иск о возврате ей дочери Маши. С большим трудом дело решилось миром, но произошло самое ужасное маленькая Маша уже не признавала свою мать и когда Валентина вместе с отцом приехала за ней, девочка забилась в истерике. Валентина понимала, что потеряв все, она сможет восстановиться только лишь при одном условии: если сможет напомнить о себе людям как актриса. И она судорожно искала работу, писала даже в ЦК КПСС, объясняя, что ей очень тяжело восстановить свое доброе имя из-за того, что мать повсюду порочит ее, приукрашивая еще своими словами ее "грехи" и эту грязь она никак не может соскрести с себя. "Помогите!!!" - взывала она к сильным мира сего, но они молчали. Писала она и бывшему мужу. Писали ему и врачи, принимавшие человеческое участие в судьбе своей пациентки. Симонов не верил ни Вале, ни врачам.
Перед тем как поступить в театр-студию Киноактера, Валентина бросила пить, но ролей в театре ей не дали. Она дома готовила какую-нибудь роль сама, в надежде, что ей все-таки дадут играть, но все больше чувствовала, что не нужна никому. Бездна одиночества разверзлась перед ней окончательно, когда умер отец, а через два года она услыхала по радио сообщение о смерти Рокоссовского. Не на кого ей больше было рассчитывать и не на что. Она вновь горько запила. Она исхудала и выглядела неузнаваемой. До нее доходили слухи о ее собственной смерти, что она то ли повесилась, что ли еще что-то в этом роде. Когда не было денег совсем, она пропивала свои вещи, обнищала. Возле нее стали появляться совсем другие мужчины, скользкие типы. Во время запоя она не ела, не спала, часами сидела, перебирая свой архив, перечитывая письма мужа и знакомые строки стихотворений, посвященных ей когда-то Симоновым, плакала, а иногда приходила в ярость...И этот кошмар ее жизни тянулся еще много лет. Умерла Валентина Серова в декабре 1975 года при невыясненных обстоятельства. Подруга нашла ее мертвой дома на полу, с разбитым в кровь лицом.
Когда Симонову позвонили и сообщили, что Валя умерла, он страшно закричал.
ЗЕМНАЯ ЖИЗНЬ ЕКАТЕРИНЫ ФУРЦЕВОЙ
Министр культуры Екатерина Фурцева уже битый час стояла под окнами родильного дома на улице Веснина. Ноябрьский ветер налетал порывами, норовя хлестнуть мокрым снегом по глазам, она совсем продрогла в своем тонком французском пальто. Время близилось к полуночи. Наконец вышла санитарка и сказала, что еще не скоро. Екатерина Алексеевна развернулась, села в машину и поехала домой.
Петр и Екатерина
Утром Светлана, превозмогая слабость, поднялась с койки и добрела до окна. С высоты третьего этажа она увидала знакомую меховую шапочку, черное пальто с маленьким меховым воротником. "Мама, мамочка дорогая!" - она здесь, рядом. Светлана почувствовала прилив необычайной нежности к матери. Теперь и она, Светлана, стала мамой, теперь их трое, и между ними завязался новый крепкий узелок.
В кремлевском роддоме порядки были еще более драконовские, чем в обыкновенном, поэтому Екатерина Алексеевна не смогла увидеть ни дочери, ни внучки, а только убедилась, что роды прошли благополучно.
Свекровь Александра Константиновна ни в какую не захотела, чтобы внучку назвали Екатериной, и когда Светлана с новорожденной появилась дома, имя уже было готово: Марина.
- Если бы родился мальчик, ты ведь не назвала бы его Фролом? сказала она Светлане, имея в виду своего мужа, члена Политбюро Фрола Романовича Козлова.
Их сын Олег женился на Светлане Фурцевой, молодые жили с родителями. Роды притормозили учебу в университете, у Светланы появились "хвосты" по некоторым дисциплинам, и она не торопилась от них избавиться. Но однажды утром раздался телефонный звонок и веселый, но вместе с тем требовательный голос матери, отрезвил ее:
