Николай Костин - Десять покушений на Ленина. Отравленные пули

После убийства Сипягина департамент полиции вызвал Азефа в Петербург. Здесь он узнал о подготовляемых террористических актах, но полиции сразу о них не донес. Наоборот, принял энергичное участие в партийной работе. Организовал Петроградский комитет ПСР. Поставил транспортировку литературы через Финляндию. Близко сошелся с руководителем Боевой организации Г.А.Гершуни, а после его ареста стал его преемником.

В 1905 году Азеф выдал царской охранке почти весь состав Боевой организации, предотвратил покушения на Дурново и Николая II. И так деликатно и умело инсценировал "неудачи" этих террористических актов, что снискал глубокую благодарность эсеровского руководства. Наговоры на него были признаны результатом интриг полиции, которая хочет опозорить и тем обезвредить одного из самых ценных работников партии.

Подозрение пало на разъездного агента Центрального Комитета ПСР Татарова, недавно вернувшегося из ссылки. Расследованием занялась комиссия в составе Баха, Тютчева, Чернова и Савинкова. Татаров заявил, что в центре партии действительно есть предатель, "что этот предатель — Азеф, о чем он узнал через своего родственника, служащего в полиции". Однако словам Татарова не поверили. Азеф остался вне подозрений. Комиссия посчитала, что распространение позорящих слухов о главе Боевой организации, задевает честь партии, в особенности честь каждого из членов Боевой организации, в которую к этому времени входило более тридцати человек: Евно Азеф, Борис Савинков, Владимир Азеф, Борис и Владимир Вноровские, Борис Горинсон, Абрам Гоц, Владимир Зензинов, Петр Иванов, Всеволод Смирнов, Изот Созонов, Павел Левинсон, Мария Беневская, Рашель Лурье, Ксения Зильберберг, Лев Зальберберг, Александра Севастьянова, братья Иосиф и Игнатий Мацеевские, Максимилиан Швейцер, Николай Блинов и другие…

Предательство Татарова посчитали вполне доказанным и постановили его убить. Азеф, видевший в Татарове большую угрозу для собственной безопасности, весьма искусно содействовал своим авторитетом тому, чтобы убийство было приведено в исполнение. 22 марта 1905 года боевик Назаров приехал в Варшаву и пришел на квартиру Татаровых. В коридор вышли родители Татарова и он сам. Назаров убил Татарова ножом, причем в — происшедшей борьбе с ним и бросившимся защищать сына родителями Назаров ранил выстрелами старуху — мать…

И все же Евно Азеф опасался разоблачения. Частые обыски, аресты членов ПСР, провалы целых переферийных организаций, казалось бы, хорошо подготовленных террористических операций, продолжавшиеся и после убийства обвиненного в предательстве Татарова, вновь и вновь рождали слухи, что в верхах партии не обходится без предательства. Об этом ЦК ПСР предупреждали: осенью 1906 года чиновник политического розыска в Одессе Сорокин и осенью 1907 года — Саратовская организация эсеров. В письме саратовцы сообщали приметы провокатора, по которым можно было узнать Азефа.

"Письмо… стало известно трем членам Центрального Комитета — Ракитникову, Гершуни и Чернову, но предательство со стороны Азефа казалось настолько неправдоподобным и немыслимым, что ему не было придано никакой веры и его даже не стали расследовать. Азеф считался провиденциальным человеком, единственным незаменимым, стоящим выше всяких подозрений…"

Гершуни, принимавший участие в обсуждении саратовского письма, был более всех возмущен оговором Азефа и считал его нелепым. В конце заседания, когда все обстоятельства дела были обсуждены, Г.А.Гершуни в глубоком волнении, густо покраснев, сказал: "Это все из-за того, что Ивана Николаевича ни разу не арестовали. Сегодня обвинили его, завтра возведут такую же гнусность на меня, послезавтра на третьего…"

Несколькими месяцами позже Гершуни, уже больной, говоря о письме из Саратова, выражал желание уехать скорее в Россию, чтобы вместе с Азефом убить Николая II. "Я чувствую, — говорил он, — что только этим фактом совместной работы на этом деле и совместной гибели, быть может, можно его реабилитировать". И тем не менее Гершуни поручил расследовать данные письма одному из саратовских социалистов — революционеров. Последний был вскоре арестован, а затем умер Гершуни. Дело о письме саратовцев заглохло. Но в 1908 году, после грандиозного февральского провала Летучего боевого отряда Северной области, в рядах оппозиции уже громко заговорили о том, что кто-то из членов ЦК ПСР находится в тесном контакте с полицией. В.Л.Бурцев, располагая многими данными, указал прямо на Евно Азефа. Но члены ЦК ПСР и, главным образом, первый помощник Азефа по боевой организации Савинков, безгранично верившие Азефу, горячо выступали в его защиту и стали обвинять Бурцева и Парижскую группу в желании дискредитировать партию и ЦК ПСР.

После Лондонской конференции ЦК ПСР создал третейский суд и потребовал от Бурцева доказательств измены Азефа, доказательства были получены от бывшего директора департамента полиции А.А.Лопухина. У него в разное время побывали В.Л.Бурцев и член ЦК ПСР А.А.Аргунов. Лопухин достаточно подробно рассказал о провокаторской деятельности Азефа в рядах партии в качестве руководителя Боевой организации, действовавшей под девизом. "По делам вашим воздается вам".

Когда предательство Азефа отрицать стало невозможно, к нему отправились три делегата, в том числе Б.В.Савинков. Провокатор сильно перепугался. Понял, что делегаты пришли к нему безоружными, осмелел. Ни в чем не признался, а посланцы ЦК ПСР лишь обязали его явиться на другой день в условленное место для дачи повторных показаний, то есть фактически дали ему возможность бежать, что он и не замедлил сделать.

"Центральный Комитет "Партии Социалистов-Революционеров" доводит до сведения партийных товарищей, что инженер Евгений Филиппович Азеф, 38-ми лет /партийные клички "Толстый", "Иван Николаевич", "Валентин Кузьмич"/, состоявший членом "Партии Социалистов-Революционеров" с самого основания, неоднократно избиравшийся в центральные учреждения партии, состоявший членом "Боевой организации" и Центрального Комитета, уличен в сношениях с русской политической полицией и объявляется провокатором. Скрывшись до окончания следствия над ним, Азеф в силу своих личных качеств является человеком крайне опасным и вредным для партии. Подробные сведения о провокаторской деятельности Азефа и ее разоблачении будут напечатаны в ближайшее время".

В партии социалистов-революционеров дело Азефа вызвало смятение. Она переживала тяжелый кризис. Раздавались требования пересмотреть программу и тактику. Противники террора указывали, что он сыграл свою роль. Сторонники же продолжения террора утверждали, что скомпрометированы только отдельные лица, а террор, как таковой, сохраняет свое значение и нет никаких оснований от него отказываться. Необходимо принять предупредительные меры против тех ударов, которые еще могут быть нанесены по партии и продолжать террористическую деятельность с еще большим упорством и размахом.

О моральной скомпрометированности террора, говорили его горячие сторонники во главе с Борисом Савинковым, не может быть и речи. Могут быть скомпрометированы отдельные лица, непосредственно работавшие с Азефом в той или иной области вообще и, в частности, в области террора. Необходимо, быть может, провести тщательное партийное расследование постановки террористических операций, проводимых Боевой организацией. Но террор как таковой, как метод, но террористические акты прошлого, но герои-товарищи, выполнявшие эти акты, остаются морально неприкосновенными. Необходимость террора диктовалась не соображениями Азефа или тех, кто стоял за ним, а политическим положением страны. Объекты террористической борьбы указывались не Азефом, а партией в связи с их политической ролью в данный конкретный момент. Герои шедшие на акты, шли не ради Азефа, а ради революционного дела, которому они служили до конца, состоя в рядах ПСР. Террор возник и начат не с Азефом. Не Азефом вдохновлен и не Азефу его разрушать и скомпрометировать.

"Дело Азефа — тяжелый удар для партии и революции, — писал Б.В.Савинков. — Но этот удар тяжел не тем, что подорвано моральное значение террора, — террор Каляева чист, — и не тем, что террор как форма борьбы невозможен: не будет Азеф — будет террор. Этот удар тяжел и страшен другим. В эти темные дни торжества палачей легко упасть духом, легко отречься от старых заветов, легко забыть свое прошлое. Дело Азефа поколеблет слабых, оно может смутить и сильных. Нужна большая любовь, чтобы поднять наше старое знамя, нужна горячая вера. Но ведь вера без дел мертва, честь и победа только за теми, в чьих руках меч".

На V Совете партии эсеров за террор проголосовало 12 человек, против — 4, воздержалось -3. ЦК ПСР, основываясь на решениях своего Совета, решил продолжать террористическую деятельность. В течение 1908 года было совершено всего три террористических акта, в 1909 году — два, в 1911 году — два. В этом же году в Киеве эсером Мордеком Богровым был убит Столыпин. Есть веские основания утверждать, что этот террористический акт был совершен подонком не без помощи Департамента полиции.