Владимир Захаров - История Мальтийского ордена
В истории Мальтийского ордена, уходящей в глубокую древность, немало тайн, загадок и вымысла. Мы хотим рассказать об Ордене, проанализировать его историю без идеологических штампов и домыслов, основанных не на исторически достоверных источниках, а, зачастую, на весьма субъективных слухах.
Актуальность темы данного исследования связана также с проблемой попыток становления Мальтийского ордена как европейского государства после потери им своего суверенитета, случившегося после падения Мальты в 1798 г. Впервые это было предпринято Орденом в конце XIX в. и закончилось лишь в начале 60-х гг. XX в. Правда, суверенитет этот никем не был признан, кроме Ватикана, и существует только как заявление самого Ордена о своем суверенитете. Вот почему международный статус Мальтийского ордена классифицируется специалистами международного права не суверенным государством, а государствоподобным образованием[7]. Все это подробно будет рассмотрено в специальной главе.
Вопрос суверенитета Мальтийского ордена вообще не нашел освещения в советской исторической литературе. И только на пороге XXI в. появились первые публикации[8]. Лишь в одной статье была затронута проблема возвращения в конце XX в. Мальтийского ордена в нашу страну, когда между Российской Федерацией и Суверенным Мальтийским орденом восстанавливаются дипломатические отношения на уровне чрезвычайных и полномочных послов. Хотя это событие и привлекло внимание не только структур государственной власти (Администрация Президента, МИДа и др.), но и широкой общественности, оно не было должным образом проанализировано.
Не менее актуальной является и тема, которую стали освещать с начала 90-х гг. XX в. средства массовой информации Российской Федерации. Речь шла об «инвеститурах» или «посвящениях» в мальтийские рыцари в нашей стране. На деле же оказалось, что огромное число граждан России (чиновников, политических деятелей, бизнесменов), общественных организаций (Академия естественных наук, Международная академия наук по проблемам отечественной безопасности и др.) оказались втянутыми в самозваные или ложные (фальшивые) «мальтийские ордена». Письменные предложения от этих фальшивых структур стали поступать не только в Администрацию Президента, МИД, Патриархию, но и многим предпринимателям и бизнесменам.
Эта активизация с каждым годом все возрастает, как и предложения по оказанию финансовой помощи России в возвращении неких «мальтийских авуаров», якобы принадлежавших нашей стране. Однако точных и достоверных сведений в официальных органах Российской Федерации об этих фальшивых структурах до сих пор не имеется. Проблема самозваных «мальтийских орденов» в отечественной исторической литературе впервые была поднята лишь недавно[9].
Глава 1
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
Распространение христианства, признание его государственной религией в Римской империи, а затем в других государствах как европейского, так и азиатского континентов внесло в жизнь верующих благоговейное отношение перед восточными святынями, перед теми местами, за которыми закрепилось одно название — Святая земля. А следует сказать, что практически все жители Европы стали ревностными верующими христианами. Для них Святая земля становилась не каким-то неведомым местом, не «землей незнаемой», — под этим именем фигурировала территория Ближнего Востока, Палестина, те земли, где жил, проповедовал, творил чудеса и был распят на кресте Христос.
Особое почитание этих мест старательно культивировалось, и уже в III–IV вв. верующие начинают совершать паломничества в эту далекую землю, откуда начинают привозить в Византию, а впоследствии и в Европу святыни, частички мощей, даже куски земли из этих мест.
Как писал Филипп Шафф в своей книге «История христианской Церкви» (глава VIII, §§ 87, 88): «Первые признаки поклонения мощам известны уже во II веке, в Антиохийской Церкви, где кости епископа и мученика Игнатия (умер в 107 г.) сохранялись как бесценное сокровище; и в Смирне, где наполовину сожжённые кости Поликарпа (умер в 167 г.) считались более ценными, чем драгоценные камни и золото высшей пробы». Автор «Апостольской Конституции» (6-я книга, относящаяся к концу III в.) призывает почитать мощи святых, которые находятся вместе с Богом живых, а не мёртвых, приводя такие примеры, как чудо оживления костей Елисея, почитание Иосифом останков Иакова, перенесение костей Иосифа в Землю обетованную Моисеем и Иисусом Навином. Евсевий утверждает, что епископский престол Иакова Иерусалимского сохранился до его времени, почитаясь, как святыня[10].
Для паломников начинают создавать своеобразные путеводители. Один из самых ранних и знаменитых был Бордоский итенерарий. Он содержит описание путешествия из Бордо (Бурдигалы) до Иерусалима по святым местам, которое было совершено в 333 г. Историкам известен «Свод сведений об Иерусалиме», составленный в V–VI вв., «О положении Святой земли» («De situ Terrae Sanctae») Феодосия и приписываемый Антонину из Плаценции. Этот итенерарий представляет описание паломничества в Иерусалим, совершенного около 570 г. Особое место занимает итенерарий Эгерии. Такие итенерарии представляют собой важный документ для изучения ментальности населения того времени и паломнического движения вообще, а также содержат ценнейшие сведения по географии, топографии и археологии Палестины.
Но далеко не все просто было в судьбах многочисленных паломников, их поджидали опасности по всему пути, а начавшееся вскоре арабское нашествие все равно не остановило пыл верующих, а лишь раззадорило многих из них. Желание любым путем попасть в Иерусалим стало еще сильнее, популярность паломничества только возросла. И тут на помощь пилигримам пришли воины.
Западной христианской Церкви было вовсе не чуждо взятое из Ветхого Завета крылатое выражение «Жизнь человека есть борьба». В переводе Священного Писания на латинский язык, сделанном в III в. н. э. (так называемой «Вульгате»), слово «борьба» переведено на латинский язык словом «милиция» («militia»). Это слово в его латинском значении не имеет ничего общего с аналогичным по звучанию современным русским словом «милиция» и никак не связано с какой-либо правоохранительной деятельностью. Русское слово, несомненно, имеет латинское происхождение и родственно связано с оригиналом, но сегодня это два разных существительных с совершенно разным смыслом. Итак, латинское «militia» происходит от слова «miles», что в VIII–IX вв. означало тяжеловооруженного воина. В Средние века этим словом стали называть рыцарей, которые также участвовали в военных походах и сражениях как свободные воины, добровольцы, участники ополчения, в отличие от рекрутированных подневольных крестьян и регулярных наемных войск. В буквальном смысле слово «miles» означало «рать», «воинство», «ополчение». Таким образом, главное в этом понятии — это принцип добровольности участия[11].
В конце IX — начале X в., во время наступившей анархии феодальной власти в Каролингской империи (она существовала на территории нынешней Франции), реальная власть из рук королей, графов и герцогов переходит к шателенам, которые жили в замках в окружении воинов-рыцарей. Они-то и становятся оплотом порядка, к ним обращаются простые люди и церковь с просьбой о защите. Происходит быстрое укрепление их власти. С этого времени за рыцарями закрепляется только военная функция. Шагелены со своими «milites» сосредоточивают судебную и военную власть, налогооблажсние в своих руках. И хотя, как считают историки, эти процессы были характерны для Франции, но и на территории всей Священной Римской империи германской нации происходят подобные явления. «Milites» выполняют вассальную службу в пользу сюзерена и принимают участие в господстве над местным населением. Уже в каролингскую эпоху появляется специальный обряд опоясывания мечом, который позднее трансформировался в обряд посвящения в рыцари, сохранившийся до сих пор. Этот обряд был исполнен особого смысла, суть которого заключалась в том, что с возложением на человека меча на него возлагалось обязательство творить справедливость, защищать церковь и народ.
Жан Флори, занимаясь проблемой идеологии средневекового дворянства, сделал несколько интересных выводов, которые относятся непосредственно к сути нашего исследования. Анализируя слова, обозначающие самоназвание рыцарей, он отметил, что еще с начала крестовых походов как к «мирским» солдатам, так и к крестоносцам стало применяться дня их обозначения слово «militia». Правда, уже в XI–XII вв. оно стало употребляться и к членам военных орденов — госпитальерам и тамплиерам, и даже к монахам и епископам, которые часто именовались «milites Dei» или «milites Christi» («Божьи воины» или «воины Христа»). Даже когда просто называли словом «milites», все понимали, о чем и о ком идет речь[12].
