Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.
Своей железной руды в Эстонии не было. Железо получали из Новгорода и выделывали из него плуги, топоры, косы, ножи, оружие и т.д.
Основным оружием эстонцев были мечи и копья. В бою копья бросали с такой силой, что не выдерживали щиты. Жители острова Сааремаа и прибрежные эстонцы занимались мореплаванием и потому знали кораблестроение и владели мастерством изготовления канатов. За считаные дни они могли составить флот из нескольких сот разбойничьих судов. Благодаря обширным и глухим лесам недостатка в строительном материале не было.
Эстонцы и латыши занимались охотой, рыбной ловлей, скотоводством, земледелием. Хлеба для местного потребления хватало, за исключением неурожайных лет, когда требовался привоз из других мест. Оба народа занимались пчеловодством и пили мёд.
Занятия ремёслами сводились к изготовлению одежды, оружия и утвари для собственного потребления. Одежду шили из овечьих и звериных шкур и грубой шерстяной материи, светлого цвета у латышей и тёмного у эстонцев. Несколько веков спустя на эти различия в цветовых пристрастиях обратил внимание Н.М. Карамзин в письме из Риги от 31 мая 1789 г.: эстляндцы носили чёрные кафтаны, а лифляндцы — серые{3}.
В рассматриваемый период нравы туземного населения Прибалтики были очень грубы. Племена, населявшие Прибалтику (ливы, земгалы, латгалы, курши, литовцы, эстонцы), постоянно враждовали, совершали друг на друга внезапные и непрерывные набеги с целью грабежа. На войне мужчин убивали, а женщин и детей брали в плен. Широко было распространено многоженство. Это станет препятствием быстрому утверждению христианства. Невест или покупали, или похищали с оружием в руках. Если жених подходил, за ним охотно следовали, и тогда похищение носило ритуальный, мнимый характер. Привоз жены отмечался возлияниями (обычно пили пиво) и угощением. Если жених не нравился, родственники и друзья девушки, узнав о предстоящем похищении, готовились к сопротивлению, и тогда завязывались серьёзные схватки.
У всех народов Прибалтики мёртвых сжигали со всем оружием (нередко с конём) при громком оплакивании покойника и последующей попойке. В отличие от славян и германцев пепел в урны не собирали. Поздней осенью по покойникам совершалась тризна. Этот обычай сохранялся ещё многие столетия после введения христианства.
Древние эстонцы, как и другие прибалтийские племена, до нашествия крестоносцев были язычниками. Они боготворили солнце, луну, звёзды, море, лес, змей, животных (особенно медведя), птиц, камни, чурбаны. Значительно распространены были гадания и вера в колдовство. Существовало и своего рода уголовное право, по которому наказывали колдунов, если считалось, что они приносят слишком много вреда. Распознавали колдунов, обвиняемых в злодеяниях, следующим образом: им связывали крестообразно руки и ноги у большого пальца и затем бросали их в воду; кто сразу шёл ко дну, считался невиновным, кто плавал на воде, как солома, был виноват. Это испытание долго сохранялось у эстонцев, так что летописец Франц Ниенштедт, живший в XVI в., имел возможность наблюдать, как одни при таких испытаниях действительно тонули, а другие плавали. Если же возникал спор о границах земельных владений, он разрешался в пользу того, кто считался старшинами вправе владеть землёй по совести. При испытании чистой совести владелец должен был взять обеими руками раскалённое докрасна железо и пронести его на семь шагов через границу, на которой он настаивал.
Таким образом он подтверждал свою границу и ставил на ней пограничный камень{4}.
По сравнению со своими соседями эстонцы и латыши были более молодыми этносами и потому отставали от своего внешнего окружения в политическом, экономическом, военном и культурном отношении. Занимая важное стратегическое положение на Балтике, они неминуемо становились объектом контроля и поглощения более сильными народами, стремившимися к территориальным приращениям и обогащению.
В X в. важным соседом эстонцев было Древнерусское государство с центром в Киеве — самое крупное в Европе по своим размерам и важный культурно-политический центр. Древнерусская начальная летопись упоминает среди народов, плативших дань Руси, на первом месте чудь — эстонцев. В то время дань была основной формой феодальной повинности на Руси. Русские князья ограничивались требованиями дани и не вмешивались в местные дела эстонцев, не навязывали им своего уклада жизни и своей религии, как это впоследствии делали западные феодалы.
Через Эстонию пролегал важный торговый путь из древнерусских земель к Балтийскому морю. Поэтому судьба этой транзитной территории не была безразлична для русских князей. В ходе укрепления своей власти на окраинах (конец X — начало XI в.) они, естественно, обратили свои взоры к Чудской земле. В 1030 г. Ярослав Мудрый предпринял поход на эту землю и заложил на месте Тартуского городища крепость, назвав её по своему христианскому имени — Юрьевом. Здесь был оставлен военный отряд для обеспечения власти Древнерусского государства над окрестными землями.
К востоку от территории Эстонии простиралась Новгородская земля, в том числе владения Пскова, зависимого от Новгорода. Начиная с X в. эстонцы поддерживали с Новгородом и Псковом тесные политические и экономические связи.
С моря на восточное побережье Балтийского моря наседали скандинавы (в древних русских источниках их называли варягами) с целью подчинения местного населения и обложения его данью. Их пиратские набеги, впервые упоминавшиеся в VII в., особенно участились с IX в., но в X в. по мере укрепления Древней Руси стали ослабевать. Однако, начиная с XII в., когда Русь вступила в период феодальной раздробленности и стала утрачивать завоёванные позиции на окраинах, этот геополитический вакуум подвергается очередному натиску скандинавов, объединивших к этому времени свои земли в крупные государства. На этот раз скандинавы не только стремятся к сбору дани, но и преследуют цель феодальных захватов. Дания, сильнейшее из скандинавских государств, предпринимает попытки покорить эстонцев военной силой. Но они терпят провал. Тем не менее в XII в. датские короли принимают титул герцогов эстляндских. А их военные акции выступают прологом той жестокой агрессии, которая обрушилась с запада и северо-запада на прибалтийские народы в XIII в.
I.2. Немецкие купцы открывают путь в Прибалтику
У истоков агрессии и феодальных захватов в Прибалтике стояли немецкие купцы. Промежуточным опорным пунктом на пути в Прибалтику был Висби, основанный в VIII в. на острове Готланд (Швеция). Сюда в XI и XII вв. прибыло много немецких купцов, численность которых скоро достигла 10-12 тыс. человек. Кроме них на острове временно проживали русские, греки, датчане, венды, пруссы, поляки, евреи, ливы, эстонцы. Именно здесь сформировалось морское и торговое право, оказавшее влияние на право Любека и прибалтийских земель (т.е. земель, простиравшихся от реки Вислы до Финского залива и населённых раздробленными и относительно слабыми племенами: пруссами, литовцами, куршами, земгалами, латгалами, ливами и эстонцами). С одной стороны, торговля из Висби направлялась к немецким городам Любеку и Кёльну, а также к Англии, с другой же — к Прибалтике и Новгороду. Уже в 1142 г. в Новгороде поселились немецкие купцы.
Германской колонизации прибалтийских земель предшествовало покорение немцами стран и городов, преграждавших им путь на восток. Речь, в частности, идёт о падении Вендского королевства в Северной Германии (1126 г.), большого славянского города Юлина (1130 г.), построении Нового Любека (1143). Затем была подчинена, обращена в христианство и германизирована вся славянская северная Германия. На завоёванных территориях были построены немецкие приморские города, которые вскоре завладели торговлей на Балтийском море[3].
Именно купцы из Любека, узнавшие о существовавших уже сношениях между Висби и острова Сааремаа, приблизительно весной 1163 г. первыми прибыли к устью Западной Двины, проплыли вверх по её течению и вступили с местными жителями в меновую торговлю. Вернувшись осенью (до наступления штормов) в Северную Германию, купцы привезли с собой известие об открытой ими земле и её населении{5}.
Эти места были заселены ливами и подчинялись Полоцкому княжеству. Следует сказать, что внутренние междоусобицы, последовавшие на Руси после смерти великого князя Ярослава Владимировича (Мудрого), хотя и тормозили выход русских к Балтийскому морю, способствуя успехам датчан, а потом немцев, всё же не остановили совсем походы на прибалтийские земли со стороны удельных княжеств Новгорода и Пскова, а также из княжества Полоцкого. Они имело место в 1130, 1191, 1192, 1132 гг. и заканчивались взятием эстонского поселения Одепне (Медвежья Голова) и города Юрьева. С учреждением укреплённых постов (таких, как Герцике и Кокенойс) на Западной Двине владычество здесь русских было более твёрдо, чем над эстонцами, и распространялось вдоль всей Западной Двины (археологи нашли здесь камни с именами полоцких князей). Предания о господстве русских на Западной Двине сохранялись на протяжении столетий и дали повод к завоеваниям царя Иоанна Васильевича (Грозного) во второй половине XVI столетия и утверждениям его дипломатов о продолжавшейся (но никогда не исполнявшейся) обязанности всей Ливонии платить дань Московскому государству.
