Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина
Сталин занят. Тут или троцкизм искоренять, заговорщиков ловить, или «связь школы с семьей» налаживать. Помощник директора школы по учебной части Н.В. Макеев сетует: «Школа не может оказать в данном случае воздействия, так как она разобщена с семьей…» «Не наладилась связь школы с семьей и Т.Фрунзе», «решено было Сталина Васю, Микояна Степана, Фрунзе Тимура и др. подчинить общешкольному режиму, беречь и любить их, но «не нянчиться с ними», «оргвыводы сделаны, но основной вопрос воспитания и обучения Васи, Тимура, Степана и др. останется неразрешенным, пока не установится настоящая тесная связь школы и семьи и отсюда правильная ориентировка и осведомленность семьи и школы». Сталин старается установить эту связь. Он пишет в школу и просит не давать спуску «дикаренку»: «Мой совет — требовать построже от Василия… К сожалению, сам я не имею возможности возиться с Василием. Но обещаю время от времени брать его за шиворот».
А времени и «брать за шиворот», и «беречь да любить» мальчишек оставалось совсем немного. Однажды Сталин собрал своих сыновей ^старшего Якова, Василия, приемного Артема — сына своего погибшего друга-революционера Сергеева — и сказал:
— Ребята, скоро война. Вы должны стать военными…
Первым кремлевское подворье оставил Василий. Он решил стать военным летчиком — таким, как Чкалов! И вот Качинская школа пилотов, Кача — прославленная школа русских летунов. Что и говорить, школьным инструкторам поступила серьезная вводная: шутка ли, семнадцатилетнего пацана — сына Сталина! — выпустить в небо. В те давние годы, конечно, никто не сомневался, что советские слоны самые большие в мире, но все-таки техника есть техника. А земля твердая…
По принципу «лучше перебдеть, чем недобдеть» Василия, как только он прибыл в авиашколу, разместили не в казарме, а в отдельном домике, гостинице для приезжих. Питаться его определили тоже не с курсантами, а в комсоставской столовой. Узнав об этом, Сталин разгневался, и Василия тут же перевели в казарму — на общие харчи и махорку.
«Здравствуй, дорогой папа!
Большое спасибо за письмо, — писал отцу курсант Сталин. — Я живу хорошо. Занимаюсь много и пока успешно. Товарища себе нашел, некоего Мишу Лепина, очень хорошего и умного парня.
Думаю подать заявление в партию. Придется много готовиться, но ничего, думаю, что примут.
Вообще живем очень хорошо и весело. Приехало новое пополнение курсантов и все из Москвы. Пятнадцать человек.
Погода у нас испортилась. Дуют очень сильные северные ветры, но пока погода летная и я летаю.
До свидания, папа.
15.12.38 г. Твой Вася Сталин».Слушателем артиллерийской академии становится Яков. В артучилище поступает и Артем Сергеев. «Здравствуйте все! То есть Степа, Володя, Леша, Вано и Серго, — обращался он к куче сыновей Анастаса Микояна и совсем по-мальчишески делился своим огорчением: — Я по-прежнему в артучилище. Сижу да дрожу, как бы не получить по какому-нибудь немецкому «пару». Врагов товарищи мои в финскую войну всех перебили, а я родился с небольшим запозданием и не поспел. Но не унываю. Думаю, и мне достанется взять какого-нибудь лорда в «вилочку» и перейти на поражение на серединном прицеле… Учитесь лучше, чтобы потом бить врага умело и беспощадно».
А встречи с врагом и Артему, и Якову, и Василию ждать оставалось совсем недолго. На десятый день войны у реки Березины в неравный бой с танковой лавиной противника вступит командир батареи лейтенант Сергеев. Из 106 бойцов в живых вместе с Артемом останется всего 7 человек. Но задачу свою батарея выполнит с честью — 24 танка навсегда замрут на подступах к Березине…
В районе Витебска 27 июня 1941 года вступит в боевые действия батарея 14-го гаубичного артполка, которой командовал старший лейтенант Яков Джугашвили. 4 июля танковая армия гитлеровцев сумеет окружить наши части, и Яков окажется в плену. Первый допрос командира батареи Джугашвили произошел на командном пункте генерал-фельдмаршала фон Бока.
— Вы сдались в плен добровольно или вас захватили силой?
— Меня взяли силой.
— Каким образом?
— 12 июля наша часть была окружена. Началась сильнейшая бомбежка. Я решил пробиваться к своим, но тут меня оглушило. Я бы застрелился, если бы смог…
19 января 1942-го в неравном воздушном бою в районе Старой Руссы сошлись два краснозвездных истребителя против 38 гитлеровских машин. Немцам удалось повредить один наш самолет. Второй остался против восьмерки «мессершмиттов»… Ночью вблизи переднего края бойцы нашли убитого летчика. В кармане его сохранился залитый кровью комсомольский билет на имя Тимура Фрунзе…
18 сентября сорок второго года командир батареи лейтенант Артем Сергеев, оправившись после ранений, прилетел в Москву в краткосрочный отпуск. В тот же день он позвонил Ашхен Лазаревне Микоян, матери своих друзей.
— Мне тяжело сегодня, Артем. Я что-то сильно волнуюсь за мальчиков, — тревожно ответила Ашхен Лазаревна и вдруг попросила: — Позвони, пожалуйста, в инспекцию, узнай, как Степа и Володя? Мне ведь неудобно, скажут: сыновья воюют, а мать мешает…
Ничего не сказали в инспекции о боевых делах братьев лейтенанту Сергееву. А вскоре, получив направление, он убыл в Сталинград.
Через месяц в газете «Правда» Артем прочитал сообщение о награждении летчика-истребителя Владимира Анастасовича Микояна орденом Красного Знамени.
«Дорогой Вовка! Поздравляю и страшно рад за тебя, — писал Артем на домашний адрес Володи, в надежде, что письмо со случайной оказией перешлют в полк. — Вчера сидел на бюро, и на глаза попался Указ о награждении отличившихся в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Стал читать. Гляжу — много знакомых фамилий. И вдруг как по голове стукнуло! Сорвался с заседания — и к Сергею. Когда сказал ему, Серега чуть со стула на стол не прыгнул, а Лешка Кандауров весь просиял. Еще раз от всей души поздравляю тебя и желаю успеха. Уверен, что это первая, но далеко не последняя награда. Крепко жму руку. Артем».
Володя не получил письма школьного товарища. 18 сентября сорок второго года, в день, когда Артем разговаривал с Ашхен Лазаревной, старший лейтенант Микоян Владимир уходил в свой последний бой…
Но пока что ребята учились. Нелегко прививались нормы и требования армейской жизни и Тимуру, и Василию. В первой летно-строевой характеристике курсанта В.Сталина инструктор-летчик К. Маренков отметит: «Воинская дисциплина хорошая, имел ряд нарушений в начале обучения: опаздывание в Учебно-летное отделение, выход на полеты небритым, пререкание со старшиной группы, стремился оправдать их объективными причинами. В последнее время резко улучшилась дисциплина, откровенно признает и охотно изживает недостатки.
Общая оценка техники пилотирования отличная. Усвоение по элементам: взлет — отлично, набор высоты — отлично. Нормальный профиль посадки усвоил отлично, движения на посадке плавные и соразмерные. Посадку на колеса выполняет отлично…
Пилотаж любит и чувствует себя на нем хорошо. Осмотрительность в полете отличная. Пилотирует энергично, свободно. В полете инициативный, решительный. На контрольных полетах несколько волнуется.
На неудачи в полете реагирует болезненно, внутренняя досада на себя, особенно в элементах полета, которые уже делал хорошо. Считаю, что курсант т. Сталин к самостоятельному вылету готов».
И курсант т. Сталин вылетит самостоятельно на самолете У-2 с оценкой «Отлично». Этому летчику будут суждены испытания на прочность не только в кабине истребителя, когда ты один в бескрайнем небе. Испытания на земле окажутся куда как круче…
Один маршал, выговариваясь как-то в газетном интервью, иронически заметил: мол, прочитал, что Васю Сталина манила-де героическая профессия летчика. «Не знаю уж, манила, или нет, — старчески брюзжа, заявил ясновельможный, — но Качинскую военную школу летчиков он закончил кое-как…» Маршал намекнул, что мог бы многое вспомнить из выходок Василия, «привыкшего жить на широкую ногу». Еще бы, вместе веселились-то!..
Когда пишутся эти строки, живы многие свидетели этаких мелких виражей — на цыпочках! — вокруг Васиных сапог. Говорят, высокий сановник из военного ведомства теми виражами владел в совершенстве. К слову, когда Василий Иосифович вышел из тюрьмы и позвонил ему — обратился с просьбой переночевать, он отказал. Оторопь взяла! Как же, у власти-то тогда стоял гарант конституции Никита. А вдруг прознал бы?..
Ну, а как летал курсант Сталин, как закончил Качинскую школу пилотов, полагаю, видней было с аэродромного поля, а не из кабинета «райской группы». На каждого выпускника военных авиационных училищ писали аттестации. Была такая аттестация и на курсанта В.И.Сталина. Вот несколько строк о том «кое-как»:
«Энергичный, инициативный, настойчивый, принятое решение доводит до конца; требовательный к подчиненным, как старшина отряда; внимательный к запросам подчиненных; резковат в обращении иногда в разговорах с вышестоящими командирами. Лично дисциплинированный, может служить примером для других, охотно делится с товарищами своими знаниями. Теоретическая успеваемость отличная. Техника пилотирования отличная. Больше интересуется практическими занятиями по всем предметам, недооценивает теоретическую Часть их. Хорошо усвоил полеты в закрытой кабине и штурманские, отлично выполнял полеты на высоту с кислородом, отлично летает строем. Летать любит, но недостаточно тщательно готовится к полетам, необходим контроль за подготовкой к полетам. Физически развит хорошо. Строевая подготовка отличная.