Михаил Заборов - Крестоносцы на Востоке
Рассказывая о достопримечательных событиях 1094 г., многие хронисты отмечали массовую смертность как следствие повальной эпидемии, охватившей разные страны. В Регенсбурге за 12 недель скончалось 8,5 тыс. жителей; в некоем селении за шесть недель умерло 1,5 тыс., в другом - 400 человек. Из Германии эпидемия перекинулась во Францию, Бургундию и Италию. Обильные осадки снова нанесли сильный урон урожаю. В нидерландских землях наводнения продолжались с октября 1094 по апрель 1095 г. В Южной Франции и отчасти в Германии голод было затих, но в Северной Франции и в Англии разразился с новой силой. Нормандский монах-хронист Ордерик Виталий (писавший, правда, уже в XII в., но опиравшийся на свидетельства очевидцев, многочисленные документы и житийную литературу более раннего времени) сообщает, что "страшная засуха сожгла траву на лугах; она истребила Жатву и овощи и потому произвела ужасный голод"; в 1095 г. "Нормандия и Франция были отягощены великой смертностью, опустошившей множество домов, а крайний голод довел бедствия до последних пределов".
Почти все современные хронисты говорят о большой нужде, царившей на Западе из-за неурожаев, стихийных бедствий, истребительных эпидемий, падежа скота.
Феодальный же гнет все более усиливался. Он вызывал законное возмущение крестьян. Подчас измученные нуждой и голодом земледельцы поджигали и опустошали имения, расправлялись с наиболее ненавистными сеньорами. Чаще, однако, стихийный протест крепостной деревни принимал пассивные формы. Иногда крестьяне целыми селами снимались с насиженных мест и уходили куда глаза глядят. Бегство крестьян - массовое явление в XI в. О нем повествуют грамоты, хроники, жития святых и прочие литературные памятники. Крестьяне искали в бегстве спасения от поборов и вымогательств, от разбойничьих нападений феодальных банд, от лютого голода и гибельных эпидемий. Вместе с тем усилились различные проявления религиозного аскетизма, тяга к уходу в монастыри, к отшельничеству, особенно на протяжении "семи тощих лет", когда по странам Европы распространился настоящий "дух подвижничества". Эта черта общественной психологии низов весьма важна для понимания причин Крестовых походов, она во многом объясняет восприимчивость широких масс к идее религиозного подвига.
Рост религиозных настроений в деревне порождался невыносимыми условиями жизни сервов. Забитые нуждой, придавленные личной зависимостью от сеньора, они были принижены и своей умственной темнотой. Ее всемерно поддерживали католические священнослужители, требовавшие от крестьян долготерпения и покорности господам, внушавшие страх перед геенной огненной. По учению христианства адские муки ожидали на "том свете" людей строптивых и непослушных властям. Находясь в плену религиозных взглядов, прививавшихся ему с детских лет, темный и невежественный землепашец, который свыкся с нуждой и ничего не видел дальше собственной хибарки, воспринимал социальные и стихийные бедствия сквозь призму своего примитивного мировоззрения. Неурожай, голод, "огненная чума", унесшая в могилу его жену и детей, - все это представлялось ему карой небесной, ниспосланной свыше за неведомые грехи. Отсюда поневоле и возникала мысль, вернее, смутное чувство, что, быть может, избавиться от страданий повседневности нельзя иначе, кроме как умилостивив разгневавшегося Бога. Каким же образом? Прежде всего, совершив какой-либо из ряда вон выходящий, героический - но именно в религиозном смысле - подвиг во "искупление грехов", приняв мученичество за веру!
Так жажда освобождения от гнета сеньора, стремление сбросить цепи серважа и выбиться из нужды получала в утомленном житейскими невзгодами мозгу крестьянина превратное, искаженное отражение, выливаясь в страстное желание религиозного подвига.
Экономические сдвиги, как уже было сказано, коснулись и господствующего класса. Возможности удовлетворить новые потребности за счет сервов были крайне ограниченными, и феодалы встали на путь земельных захватов. По всякому, самому ничтожному поводу они затевали бесконечные междоусобицы - файды. Для успешного ведения войн сеньору приходилось содержать множество вассалов-рыцарей, обязанных ему военной службой. За службу нужно было вознаграждать поместьем. Свободные же земли на Западе иссякли. Вот почему многие воинственно настроенные сеньоры заходили в тупик: где приобрести поместья и крепостных, откуда получить средства, которые крепостные были уже не в состоянии предоставить, несмотря на всяческие ухищрения господ?
Положение осложнялось еще и тем, что поместья мелких и средних владельцев все чаще становились добычей магнатов, обычно захватывавших эти поместья во время файд. В итоге на Западе образовалась обширная прослойка безземельных рыцарей. Этому способствовал также установившийся порядок наследования феодов - майорат (от слова major - старший): владения сеньора после его смерти не дробились между сыновьями, а целиком переходили к старшему из них. Остальные же наследовали только движимость - коней, доспехи, оружие, одежду. В семьях феодалов появилось немало обделенных землей младших сыновей - они подчас получали иронические, но вполне соответствовавшие их реальному положению прозвища, становившиеся затем фамильными:
"безземельный", "неимущий", "голяк". Заветным стремлением этих отпрысков знати сделалось приобретение поместий. Наиболее доступным способом поправить свои дела рыцари, естественно, считали вооруженное насилие. Поодиночке и шайками принялись они рыскать по соседским и отдаленным землям, нападали на деревни, забирали у крестьян все что попадалось. Не брезговали рыцари и разбоем на проезжих дорогах. Иные замки стали настоящими разбойничьими гнездами, приютом рыцарских банд. Подчас эти банды осмеливались совершать набеги и на крупные поместья; самой соблазнительной приманкой были богатые владения церквей и аббатств (монастырей).
Насилия оскудевшего рыцарства довершали разорение крестьянства, но вместе с тем наносили ущерб церковно-монастырскому землевладению, менее обеспеченному вооруженной охраной. Внутри господствующего класса происходила борьба, и это внушало правящим верхам феодального общества на Западе беспокойство, заставляя искать какой-то выход из создавшихся затруднений. Неурожаи, голодовки, эпидемии, массовое бегство крестьян, а подчас и их восстания ("мятежи", по выражению хронистов) и ко всему бандитизм рыцарской вольницы, конфликты феодалов и феодальных группировок между собой...
В Европе складывалась тревожная обстановка смутного времени: общественная жизнь приобретала все менее устойчивый характер. "Смуты и бранная тревога, - писал несколько позднее об этих десятилетиях Ордерик Виталий, - волновали почти всю вселенную [Запад отождествлялся в его уме со всем миром! - М. З.]; смертные безжалостно наносили друг другу величайшие бедствия убийствами и грабежами. Злоба во всех видах дошла до крайних пределов и причиняла тем, кто был исполнен ею, бесчисленные беды".
Насущные интересы феодалов как класса выдвигали перед ними неотложную задачу: изыскать такой способ решения возникших проблем, который позволил бы удовлетворить их собственные возросшие потребности в землях, в подневольной рабочей силе, в деньгах и богатствах всякого рода, избавил бы крупных сеньоров от бесчинств рыцарской мелкоты, а рыцарство - от участи "голяков" и "безземельных" и упрочил бы в то же время устои существующей системы. Задача эта, конечно, не осознавалась кем-либо именно в таком, четко осмысленном виде; она выступала как практическая необходимость, возникая по тому или иному конкретному поводу, но в общем становилась все более настоятельной.
Наиболее дальновидной в феодальном обществе оказалась католическая церковь, взявшаяся вызволить господствующий класс из надвинувшихся на него бед.
1.2. Клюни и рыцарская агрессия
Церковь была в те времена богатой собственницей полей, лугов, садов и жестоко эксплуатировала принадлежавших ей крепостных. Кроме того, со всех землепашцев - как собственных, так и чужих - церковники регулярно взыскивали еще общую подать - десятину. Являясь сама крупным феодальным землевладельцем, церковь служила - в этом и заключалась ее социальная функция - духовным оплотом всего класса феодалов. Проповедуя христианское учение, по которому земные порядки установлены от бога, а потому не подлежат изменению, требуя от тружеников безропотного повиновения сеньорам, обещая смиренным посмертное блаженство в раю, бунтовщикам же грозя вечными пытками в преисподней, церковнослужители помогали феодалам держать в узде хлебопашцев и мастеровых. Церковь всегда и во всем отстаивала интересы крепостников - и в области идеологии, и в сфере политики.
Когда в Х-XI вв. сервы повсеместно стали подниматься против сеньоров или уходить в бега, а бесчинства рыцарской вольницы причиняли все более ощутимый ущерб монахам и клирикам, церковь всерьез встревожилась - прежде всего за судьбу собственных владений. Чтобы оградить их от двойной опасности (со стороны низов и рыцарства), монастыри, экономически наиболее мощные церковные учреждения, еще в Х в. взялись за различные преобразования. Укрепить материальные и моральные позиции церкви, усовершенствовать ее организацию, увеличить ее силы, поднять ее престиж таков был общий смысл этих преобразований.
