А. Мелехин - Чингисхан. Имперская идея
Четвертый этап начался после провозглашения образования Великого Монгольского Улуса в 1206 году, когда был завершен переход от «куренной» формы боевого построения к формированию армии строго по десятичной системе («десятка», «сотня», «тысяча»), что позволило уже вскоре иметь десять тумэнов «железной кавалерии».
Следует добавить, что извечной, традиционной спутницей куренной формы организации войска была вольница родовых вождей, которые хотели – являлись на общий сбор, а если не хотели – игнорировали его. Чтобы покончить с этой пагубной практикой, окончательно закрепить в армии принцип единоначалия, передать бразды правления всеми подразделениями армии улуса в руки своих надежных, опытных нукеров, Чингисхан и осуществил перевод строящейся им армии на десятичную систему формирования и управления. На Великом хуралдае 1206 года, как явствует из «Сокровенного сказания монголов», «всех, кто усердие приложил к созданию государства, назначил владыка ноёнами тумэнов, тысяцкими, сотниками и десятниками; пожалованья и милости достойных пожаловал и людям, повеления его достойным, повелел».
Н. С. Трубецкой, на мой взгляд, прекрасно охарактеризовал соратников Чингисхана, всех тех, «кто усердие приложил к созданию государства»: «К своим подданным, начиная с высших вельмож и военачальников и кончая рядовыми воинами, Чингисхан предъявлял известные нравственные требования. Добродетели, которые он больше всего ценил и поощрял, были верность, преданность и стойкость; пороки, которые он больше всего презирал и ненавидел, были измена, предательство и трусость. Эти добродетели и пороки были для Чингисхана признаками, по которым он делил всех людей на две категории. Для одного типа людей их материальное благополучие и безопасность были выше их личного достоинства и чести, поэтому они способны на трусость и измену… Люди ценимого Чингисханом психологического типа ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия… В сознании их всегда живёт особый кодекс, устав допустимых и недопустимых для честного и уважающего себя человека поступков; этим уставом они и дорожат более всего, относясь к нему религиозно, как к божественно установленному, и нарушение его допустить не могут, ибо при нарушении его стали бы презирать себя, что для них страшнее смерти… Когда человек такого психологического типа повинуется своему непосредственному начальнику, он повинуется не ему лично, а ему как части известной божественно установленной иерархической лестницы… Таким образом, человек рассматриваемого типа все время сознает себя как часть известной иерархической системы и подчинен в конечном счете не человеку, а Богу (Всевышнему Тэнгри. – А.М.). Измена и предательство для него психологически невозможны, ибо, изменив своему непосредственному начальнику, он тем самым еще не освобождается от суда начальников, более высоко стоящих, и, даже изменивши всем земным начальникам, все-таки не уходит из-под власти суда Божьего, из-под власти божественного закона, живо пребывающего в его сознании. Это сознание невозможности выхода из-под власти сверхчеловеческого, божественного закона, сознание своей естественной и неупразднимой подзаконности сообщает ему стойкость и спокойствие фатализма. Чингисхан сам принадлежал именно к этому типу людей. Даже после того, как он победил всех и вся и сделался неограниченным властелином самого громадного из когда-либо существовавших на земле государств, он продолжал постоянно живо ощущать и сознавать свою полную подчиненность высшей воле и смотреть на себя как на орудие в руках Божиих (Всевышнего Тэнгри. – А.М.) …
Итак, согласно государственной идеологии Чингисхана, власть правителя должна была опираться не на какое-либо господствующее сословие, не на какую-нибудь правящую нацию и не на какую-нибудь определенную официальную религию, а на определенный психологический тип людей. Высшие посты могли заниматься не только аристократами, но и выходцами из низших слоев народа; правители принадлежали не все к одному народу, а к разным монгольским и тюрко-татарским племенам и исповедовали разные религии. Но важно было, чтобы все они по своему личному характеру и образу мысли принадлежали к одному и тому же психологическому типу, обрисованному выше».
Среди проведенных Чингисханом военных реформ особое значение придавалось формированию его личной гвардии – хэшигтэна. Прообразом ее стало созданное в 1189 году подразделение личной охраны Чингисхана – турхаг. «Чингис, – писал русский монголовед Б. Я. Владимирцов, – слишком хорошо знал, как легко в степях при кочевом быте можно подвергнуться внезапному нападению, которое разом может прикончить начинающееся большое дело, поэтому он особенно старательно следил за организацией правильной охраны ханской ставки (орду)». В результате нескольких реорганизаций это подразделение в 1206 году превратилось в тумэн хэшигтэна («внутренние тысячи»), который помимо охраны хана и его ставки становился главной ударной силой войска Чингисхана… Учитывая возложенные на хэшигтэн серьезные обязанности и лежащую на нем большую ответственность, Чингисхан законодательно (в «Великой Ясе») утвердил порядок его формирования и материального обеспечения, прав и обязанностей.
Подводя итоги военного строительства Чингисхана, монгольский военный историк Х. Шагдар писал: «В результате последовательных действий Чингисхана, предпринятых в области военного строительства в 1205–1206 гг., его армия представляла собой стройную структуру, состоящую из двух частей: «внутренние тысячи» или тумэн хэшигтэна, которому были присущи черты регулярной армии, и «внешние тысячи», которые формировались путем мобилизации по территориальному принципу…
«Внешние тысячи» формировались на основе военно-административной десятичной системы; при объявлении мобилизации все подразделения (десятки, сотни, тысячи) этого войска должны были собраться в указанном месте в полной боевой готовности для выполнения поставленных перед ними боевых задач. По территориальному принципу эти войска делились на четыре тумэна: центральный (или срединный), восточный (или левого крыла), западный (или правого крыла) и так называемый «лесной» тумэн. Эти тумэны состояли из тысяч, сформированных по родовому или смешанному принципу… Родовой принцип формирования «внешних тысяч» не только учитывал социальные и психологические особенности родов и аймаков, которые на протяжении сотен лет жили обособленно, но и обеспечивал внутреннюю сплоченность и психологическое единство в каждом таком воинском подразделении… В редких случаях по воле Чингисхана «внешние тысячи» формировались из представителей различных родов и аймаков; таким образом, Чингисхан стремился положить конец прежнему, межродовому антагонизму, ускорить процесс формирования монгольской нации… По мнению некоторых исследователей, помимо указанных выше тумэнов («внутренние» и «внешние» тысячи. – А.М.) армии Чингисхана существовали и тумэны членов «золотого рода» Чингисхана: его братьев и сыновей. Поэтому, говоря об общей численности войска Чингисхана в 1206 году, к 95 «внешним» тысячам и 10 000 хэшигтэна резонно будет прибавить как минимум еще 30 000 воинов, которых должны были выставить уделы, принадлежавшие членам «золотого рода».
В период завоевания Северного Китая, страны тангудов и державы хорезмшаха структура войска Чингисхана изменялась: кроме традиционной кавалерии, в монгольской армии появились пехотные и специальные части, в том числе оружейники, артиллеристы и инженерные войска, сформированные из солдат и военных специалистов из завоеванных стран.
Военный историк, генерал-лейтенант Генерального штаба русской армии М. И. Иванин в своей книге «О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане», впервые вышедшей в свет в 1875 году, дал следующую оценку монгольской армии и ее великого полководца Чингисхана: «…Видно, что полчища монголо-татар не были нестройной ордой, но что войскам дана была правильная организация, приноровленная к войскам кочевого народа, и что войска эти имели такое же превосходство перед современными им ополчениями, как ныне регулярные войска перед азиатскими или африканскими толпами воинов.
Это показывает, что… чингисиды по образованию были выше своего века. Поэтому и в войсках Чингисхана должно предполагать то же превосходство перед современниками в вооружении, строе, дисциплине, военном воспитании, тактических правилах и стратегических соображениях, чем и можно объяснить постоянные успехи их в течение нескольких десятков лет…
Если история предоставляет пример проявления необыкновенной силы монголо-татар… разобщенных на сотни верст бескормными и безводными пустынями и имевших вообще немногочисленное население, то сила эта естественно являлась вследствие данного кочевникам военного устройства и от соединения их в один народ… Какую же силу воли, какие военные, административные и политические способности должен иметь человек, чтобы подчинить своему владычеству эти народы…, чтобы дать им устройство, необходимое для образования многочисленной армии, и чтобы подчинить их строгой дисциплине… Чингисхан своим умением создавать армию, управлять войсками, направлять военные силы на решительные части театра войны, находчивостью преодолевать встречаемые препятствия, дальновидностью, исполинскими предприятиями и силою характера, может стать наряду с величайшими военными гениями древних и новых времен».
