Александр Широкорад - Великий антракт
С 1906 по 1913 г. царь несколько раз то приказывал разоружать крепости на западных границах, то начинал их укреплять. За годы правления Николая II осадная артиллерия пришла в столь ужасное состояние, что в 1910–1911 гг. она была… вообще упразднена. В 1911 г. великий князь Сергей Михайлович предложил царю план создания тяжелой артиллерии с началом в 1917 г. и концом в 1921 г.! Крепостную же артиллерию собирались перевооружить с орудий образцов 1838 г., 1867 г. и 1877 г. на современные орудия к 1931 г.
12 марта 1914 г. в бульварной газете «Биржевые ведомости» появилась хвастливая статья «Россия хочет мира, но готова к войне». В ней многие узнали стиль военного министра Сухомлинова. Однако это не была его личная инициатива. Министр предварительно показал статью Николаю II, тот одобрил и приказал напечатать в целях «конспирации» в частной газете. Однако солидные газеты отказались публиковать ее, вот и пришлось ограничиться «Биржевым вестником».
Современники и позднейшие историки издевались над бахвальством Сухомлинова. Но самое любопытное, что Россия действительно была готова к войне. Впервые в истории войн Россия имела полностью укомплектованную полевую артиллерию. Полевых пушек у нас было больше, чем у немцев: 7112 против 5500, да еще союзная Франция имела 4500 пушек. Армия мирного времени в России достигала 1360 тыс. человек, у Германии – 801 тыс., у Франции – 766 тыс.
Но Россия была готова к войне с… Наполеоном, а никак не с кайзером. В 1914–1915 гг. конные лавы и густые колонны наступающей пехоты стали анахронизмом. Дело решали пулеметы, траншейная (батальонная) артиллерия, а главное, крепости и тяжелая артиллерия.
Как уже говорилось, у Николая был шанс победить в мировой войне, если бы он вел ее, исходя из реальных соотношений сил и средств, а также не превращая своих солдат в «паровой каток», работающий на интересы союзников.
Кто мешал царю следовать по стопам отца, деда и прадеда – усиливать три линии крепостей, а главное, соединить эти крепости между собой? Замечу, что это не моя идея, она основана на опыте двух мировых войн. С 1900 г. ряд офицеров Главного Военно-инженерного управления (ГВИУ) предлагали построить такие укрепленные районы. Военное министерство с ними согласилось. Были разработаны рабочие чертежи укрепрайонов, но из-за бюрократических проволочек к 1 августа 1914 г. к строительству укреплений только приступили, да и то не везде.
Между тем Германия сама предоставила России образцы своих лучших тяжелых орудий. Их испытали на Главном артиллерийском полигоне и послали на… Хотя только один простаивавший без дела в 1907–1914 гг. Пермский завод мог изготовить сотни тяжелых орудий калибра 203–305 мм системы Круппа.
Наконец после Русско-японской войны Морское ведомство располагало сотнями устаревших пушек калибра 47-305 мм, как снятых с кораблей, отправленных на лом, так и хранившихся в арсеналах. Морвед неоднократно из разных побуждений пытался сбыть их Военному министерству, но получил отказ. Между тем эти пушки устарели лишь для морских сражений и могли еще десятилетиями служить в укрепрайонах.
Наконец можно было разоружить морскую крепость Владивосток. Ведь в случае войны с Германией на стороне Антанты нападение Японии на союзницу Англии было исключено. В береговых крепостях Балтийского и Черного морей имелось огромное количество устаревших тяжелых орудий, которые также могли быть переданы в укрепрайоны.
Наконец в 1909–1911 гг. были полностью разоружены две большие морские крепости – Либава и Керчь. Использовав сотни орудий этих крепостей, можно было соорудить огромный укрепрайон. Но, увы, пушки частично рассовали по другим береговым крепостям, а большую часть сдали на лом или складировали.
Пусть читателя не вводит в заблуждение термин «устаревшая пушка». Действительно, морские береговые и корабельные орудия, изготовленные до 1905 г., имели низкую скорострельность и малую дальность стрельбы – 8-15 км и соответственно были малоэффективны для действий по морским целям в 1914–1918 гг. Но в крепостях и укрепрайонах большая скорострельность и не требовалась. Снимаемые с вооружения флота в 1907–1914 гг. пушки были, без преувеличения, шедевром технической мысли по сравнению с рухлядью образца 1877 г., 1867 г. и 1838 г., которые состояли на вооружении в наших крепостях.
Расположив свои армии за тремя линиями крепостей, Россия могла стать той обезьяной, которая залезла на гору и с удовольствием наблюдала схватку тигров в долине[5]. А потом, когда «тигры» изрядно бы потрепали друг друга, Россия могла бы начать большую десантную операцию в Босфоре. Единственный для нас шанс взять Проливы мог возникнуть лишь в разгар войны.
А захватив Проливы – единственную, достойную России цель в войне, Николай II мог бы выступить и в роли миротворца, став посредником между воюющими державами. Даже если бы Антанта отказалась от переговоров и добилась капитуляции Германии, обессиленная Франция никогда не пошла бы на войну с Россией даже ради Константинополя.
Но, увы, все случилось наоборот. Французские и английские войска держались на линии укреплений между французскими крепостями (один Верден чего стоит) и были готовы драться до последнего солдата, естественно, русского и германского.
С началом войны буржуазная пресса, несмотря на все рогатки цензуры, начала кампанию по дискредитации царского правительства, которое ввязалось в войну, не подготовив к ней армию. Честно говоря, все эти упреки были справедливы. Однако сделанные либералами выводы были, мягко говоря, несерьезны. Никакое «правительство народного доверия» не могло улучшить ситуацию на фронтах.
Ну предположим, Николай II согласился бы на создание правительства, ответственного перед Думой. Началась бы новая фаза министерской чехарды, метания из стороны в сторону. Ведь у вождей либералов не было конструктивных идей ни в области военной стратегии, ни в перевооружении армии, ни в отношениях с союзниками, ни в земельном вопросе. Результатом подобного эксперимента могло быть лишь резкое ухудшение положения наших войск.
Одновременно либеральная пресса создала еще один миф, что, мол, фронт держится в основном на усилиях частных лиц, на военной продукции, изготовленной на частных заводах, на лазаретах, организованных различными меценатами, и т. д. Разоблачение этого мифа очень актуально и сейчас, в XXI веке.
Мы до сих пор не разобрались, какую Россию мы потеряли в 1917 г. Раньше историки и писатели мазали ее ровным черным цветом, а сейчас их детки и внучки, брызгая слюной, перекрашивают ее в розовые тона. Я же человек нудный, беру справочное издание «Россия 1913 г.» (СПб.: БЛИЦ, 1995), открываю страницу 101 и читаю, что на 1913 г. казенных железных дорог было 46 284 версты, а частных – 22 086 верст. Причем почти все магистральные железные дороги были казенными. Значительная часть частных железных дорого обслуживала частные же заводы, в ряде мест железнодорожные ветки были проложены в имения и т. д. На казенных железных дорогах процент участков с двойной колеей был значительно выше, чем на частных, – 30,5 и 13 % соответственно.
Но это все полбеды. Обратимся к динамике развития железных дорог в России. После бума частных железных дорог в 70-х – 80-х гг. XIX века начался обратный процесс. Казенных железных дорог стали строить больше, почти все магистральные частные дороги были национализированы.
Морской транспорт, включая каботажное мореплавание, на 90 % контролировался государством, точнее, Главным управлением мореплавания.
Сухопутные дороги Российской империи находились в ведении главным образом министерства путей сообщения и министерства внутренних дел.
Практически весь ВПК царской России к 1894 г. принадлежал казне. Морскому ведомству принадлежали Обуховский сталелитейный, Адмиралтейский, Ижорский сталелитейный и другие заводы. Военное ведомство владело системой заводов, именовавшихся арсеналами, – Санкт-Петербургский, Московский, Брянский, Киевский и т. д.; оружейными заводами – Тульским, Сестрорецким и др. Горное ведомство владело олонецкими заводами (в районе Петрозаводска), а также созвездием уральских заводов.
Давайте хотя бы бегло оценим динамику развития тяжелой промышленности России. В 60-х – 70-х гг., в начале царствования Александра II, произошла приватизация нескольких заводов, в том числе Севастопольского морского завода, было создано несколько новых больших частных заводов – Обуховский, Александровский и др. Но через несколько лет началась их национализация. Тот же Севморзавод перешел в казну, Обуховский и Александровский заводы были слиты и тоже стали казенными.
В царствование Николая II военную продукцию выпускал лишь один большой частный завод – Путиловский, но это было связано с аферами великого князя Сергея Михайловича.
Автор более двадцати лет в инициативном порядке работал в военных архивах страны. Изучение материалов, связанных с производством военной техники, убедило меня в полнейшей неэффективности капиталистического способа производства в России. Ни пушек (кроме Путиловского), ни винтовок частные заводы не производили, но ГАУ для западных крепостей России периодически заказывало орудийные лафеты (станки) и различные механизмы частным заводам Варшавы, Риги, Гельсингфорса и т. д. Стоимость заказов была в полтора-два раза выше, чем на Санкт-Петербургском орудийной заводе, в арсеналах и на других казенных предприятиях. Время изготовления было в два-четыре раза больше.
