А. Иванов - Многоликое средневековье
В нашем замке центральная башня необитаема в мирное время: только опасность со стороны неприятеля заставит перекочевать туда барона и его семью. В мирное же время обладатели нашего замка живут в особом строении. Подойдем к нему. Это строение называется дворцом или палатою (le palais, det Palas). Перед нами - каменный двухэтажный дом. На первый этаж, поднимающийся довольно высоко над двором, ведет вдоль стены широкая каменная лестница с каменными же перилами. Недалеко от нее на дворе установлен камень, что-бы всадникам было легче как влезать на коня, так и слезать с него. Лестница оканчивается у большой двери первого этажа обширной площадкой (Ie perron). Такие площадки был бенно любимы во Франции. Первый этаж занят D парадной залой (la sale, la maistre sale), второй - помещениями.
Посвящение в рыцари
Прежде чем сойти вниз, взгляните хорошенько на башню, так неожиданно преградившую нам дорогу. Сторона ее, обращенная к замку, плоска, а к полю полукругла; на ее верхушке зубцы. Но вернемся обратно: дозорный путь, лестница, передний замковый двор, тяжелые ворота (копия с ворот римских городов), подъемный мост - и мы на свободе! Небо голубое, солнце светит ярко, высоко поднимаются звонкоголосые жаворонки! Туда, туда, под живые своды благодатного леса! Отдохнем от нашей утомительной прогулки.
' ончился жаркий июльский день; солнце скрылось за горизонтом.
С вершины центральной замковой башни понеслись звуки рога: к покою призывали эти звуки, к прекращению трудов, Но в нашем замке сегодня большое движение; в кухне, занимающей особое строение, стряпня во всем разгаре. Бот поднялась решетка входных ворот, опустился подъемный мост, гремя своими цепями, и из-под ворот замка выезжает целое общество. Сопровождаемый отцом, братьями и родственниками, выезжает на дорогу старший сын владельца нашего замка. Незадолго до того он принял теплую ванну, облекся в чистые одежды и теперь едет в соседнюю церковь, где проведет всю ночь, где утром совершится посвящение его в рыцари. Ему 18 лет; он полон здоровья и силы; ему хочется подвигов, славы. Наконец-то наступает торжественный день, которого он так пламенно ожидал. Смеркается; повеяло прохладой; шумят листья придорожных деревьев; кое-где зажглись еще бледные звезды. Наши всадники оживленно беседуют. Старый рыцарь вспоминает свое посвящение. Совершилось оно не так, как совершится завтра посвящение молодого человека. Он был далеко от семьи; не радовали его хлопоты родных, не приготовляли ему заботливые руки нежной матери чистых одежд накануне великого дня в его жизни, все, все было иначе. С семилетнего возраста он поселился в чужой семье в качестве пажа, или валета. В этом звании он проходил в замке богатого землевладельца практическую школу так называемой куртуазии, то есть учился вежливости и вообще светскому обращению. Пятнадцати лет он получил из рук священника благословенный меч,
причем его согласно обычаю подвели к престолу отец и мать с зажженными свечами в руках. Так он сделался оруженосцслг и долго нес эту тяжелую службу. Его родители в ту пору умерли, он остался круглым сиротой, и неко]гу было ему помочь. Он стремился к свободе, к подвигам; между тем его жизнь долгое время протекала однообразно. Правда, он был не один; у его барона было несколько таких оруженосцев, как он, и это хоть отчасти скрашивало его жизнь. Спозаранку поднимался он с постели и тотчас принимался за работу. Его день начинался в ко-
нюшне, и раннее солнце заставало его за чисткой хозяйского коня и оружия. Поздней ночью он обходил с товарищами замковые стены. Весь день наполнялся хозяйственными заботами. Частые гости, необходимость служить им, ухаживать за их конями - все это, конечно, не давало времени скучать. Но зато в свободное время, в час отдыха, успокаивалось только тело, между тем как душа работала с большим напряжением. Грусть, думы, мечты не давали ей покоя. Наконец пробил желанный час. Однажды ранней весной, в пору именно такого телесного покоя и умственной работы, стоя на замковой стене и рассеянно глядя оттуда на широко развернувшуюся окрестность, он был внезапно пробужден звуками рога у подъемного моста. В ответ им понеслись такие же звуки с высокой замковой башни. Что такое? Гонец на взмыленной лошади. Скорей, скорей! Зазвенели цепи, опустился мост… Гонец от сюзерена с письмом. Что это? Призывное письмо {le bref) на войну с неверными. Боже, сколько суматохи было! Пришлось поработать. Через неделю все было готово. Барон призвал к себе своего капеллана для составления духовного завещания. Путь далекий: неизвестно, что может случиться; следует быть готовым на все. Кто не знает, что возвращаются оттуда немногие? Кому горе и слезы, а наш оруженосец, как молодой орел, рад, что может, наконец, свободно взмахнуть крыльями и улететь туда, в чужие страны, за синее море, в Святую землю. Прозвучал прощальный поцелуй, пролились последние прощальные слезы, поехали крестоносцы. Много нового, невиданного прежде пришлось повидать. По дороге вынесли страшную бурю, чуть не погибли в море. А после… голые скалы, раскаленный песок, невыносимый зной, мучительная жажда.., Пути неведомы, враг словно из земли вырастает. А вот начались и настоящие битвы. В память рассказчика особенно врезался один день, день его славы, осуществления его мечты. Три дня перед ним рыцари и оруженосцы держали пост и ходили молиться в лагерную церковку. Утро памятного дня было прохладное, солнце светило сквозь облака. Необозримыми рядами расположилось Христово воинство; каждый с верою ожидал общего причащения. Вот показались священники с епископом во главе. Они проходили и приобщали склонявшихся на колени воинов, Сколько обетов произносилось в эти минуты, сколько горячих молитв! Взаимные объятия, поцелуи мира, казалось, навсегда должны была прекратить вражду среди крестоносцев. После проповеди, произнесенной одним из священников, загремели трубы и рога, раздался призыв к битве. Все смешалось в хаотическую массу. Пыль поднялась столбом. Крики, стоны, ругательства, звон оружия, ржание коней наполняли воздух. Оруженосцам приходилось всюду следовать за своими рыцарями, подавать им оружие, уводить и уносить тяжело раненных и в то же время отбиваться от нападений врага, сражаться. На долю рассказчика вьшало редкое счастье отбить из рук неприятеля захваченное им христианское знамя. Редкое счастье, редкий подвиг! С закатом солнца битва прекратилась; христиане одержали решительную победу, враги бежали. Тут же на самом поле битвы среди груды убитых и тяжко раненных сам король посвятил отличившегося оруженосца в рыцари: посвящаемый склонил перед ним колени, а король вручил ему меч и согласно обычаю слегка прикоснулся своей рукой к его щеке и своим мечом к его плечу. Во время рассказа старого рыцаря из леса поднялась полнал луна; тени всадников и их коней, перерезав дорогу, пали на траву. До церкви оставалось еще полпути, и дядя готовящегося к посвящению молодого человека успел рассказать интересный случай, свидетелем которого ему довелось быть много лет тому
назад. Он видел не посвящение в рыцари, а торжественное лишение рыцарского сана. И вот как это происходило. Рыцаря уличили в каком-то обмане. Преступный рьщарь был разоружен и в длинной рубахе возведен на подмостки, вокруг которых собралась необозримая толпа зр1ггелей. Преступный рьщарь должен был смотреть на то, как разламывалось на куски его оружие, а обломки бросались к его ногам. Рыцарские шпоры были сорваны, герб, изображенный на его щите, стерли, а щит привязали к хвосту рабочей лошади. Три раза громко спрашивал герольд, указывая на виновного: «Кто это такой?» Три раза ему отвечали, что это рьщарь, и три раза он громко возражал: «Нет, это не он! Это не рыцарь, это - негодяй, изменивший своему слову, клятве верности». Священник громко читал 108 псалом, в котором особенно страшно звучали для окружающих проклятия, направленные против нечестивца: «Да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой. Да будут его дети сиротами, и жена его вдовою… Да не будет сострадающего ему; да не будет милующего сирот его… Да облечется проклятием, как ризою, и да войдет оно, как вода, во внутренности его и, как елей, в кости его». Потом разжалованного рыцаря положили на носилки и, как мертвеца, как умершего для рыцарства, понесли в церковь. Толпа повалила вслед за ним. В церкви провинившийся должен был выслушать заупокойные молитвы. Усопшим считался он сам, так как он умер для чести. Слушая рассказ, наши всадники невольно ужаснулись; холодный пот выступал на лбу у каждого из них. Картина позора и отпевания заживо ярко предстала пред ними. И не в первый раз отец вновь посвящаемого указал сыну на необходимость строго подчиняться всем законам рыцарства: веровать всему, чему учит Святая церковь, и соблюдать ее повеления; защищать ее; защищать всякого слабого, не бежать от врага, но смерть предпочитать бегству; быть верным своему сеньору; гнушаться лжи; быть щедрым; повсюду и всегда бороться за правду и добро против неправды и зла.
